Я была непослушным ребенком, много слез пролила мама от моих бесшабашных поступков.
Мне было пять лет. Однажды мы пошли в огород прополоть грядки и полить. Я уговорила маму идти поливать, а сама вызвалась полоть. Посмотрев на меня с недоверием, она все же пошла носить воду с реки. Да остановилась поболтать с другими женщинами, а когда вернулась, чуть не заплакала. Я выполола грядку дочиста: ни травы, ни моркови! И при этом была весьма довольна собой. Такая красивая грядка! Мать в отчаянии, садить морковь повторно уже поздно.
Помню, была чуть постарше, мы всей семьей собрали клубнику и обирали вдвоем с мамой чашелистики с ягод, чтобы сварить варенье для гостей. Это весьма неприятная работа, скучная. Варенье было сварено и отправлено в подпол. Мама знала, что я сладкоежка, наказала мне: варенье не трогать! Я кивнула головой в знак согласия, а как только мама вышла за порог, слезла в подпол, сняла крышку с банки и ложкой зачерпнула варенье. А чтобы было незаметно, что много убыло, из каждой баночки съела по ложке. Полакомилась и вылезла.
Смотрю мама с соседками на лавочке сидит. Выхожу на улицу и к лавочке, где все сидели и говорю маме: а я варенье не ела. На что мама с горечью ответила: А, это что? И показывает на мою кофточку, на которой расползлось сладкое пятнышко.
Мне одиннадцать. Одноклассница Нина встретила меня на улице и предложила слазить в соседский дом. Подговорила мою сестру быть на шухере, и мы с ней полезли через окно. Из-за деревьев нас не видно. Нинка говорит иди в сени, там варенья много, выбери, а сама в комнату пошла. У Юльки богатая коллекция значков. Слышим Светка свистит. Мы выскочили из окна и за дерево. Я с банкой варенья, а одноклассница руки в карманах держит, озирается по сторонам. Забрала у меня банку с вареньем, говорит сестра заболела, лечить буду.
А под вечер принесла мне часть значков и велела спрятать. На следующий день приводит ко мне Юльку и говорит мне: отдай значки. Мне они не нужны, я принесла, а Юлька: отдай все! А у меня инет больше. Нинка молчит. Так Юлька до сих пор, наверное, думает, что я украла ее значки.
Но, самым ярким воспоминанием и неприятным был случай, когда мне было четырнадцать. Лето. Август. Я читаю книгу. Приходит брат и просит постирать рубаху. Мне не хочется открываться от чтения, но брат настойчив. Подчиняюсь, может ведь и затрещину дать. Иду в баню за тазом.
На пути гараж, где стоит папин «ИЖ». Я к технике неравнодушна. Просила отца научить меня ездить на мотоцикле, но мне никак не удавалось переключить скорости. Помучившись, отец бросил эти занятия к моему огорчению. Если мне что-то не удавалось, я всегда зацикливалась на этом, добиваясь положительного результата.
Подойдя ближе, я села на «Ижика» верхом, представила, как я одна еду на нем по деревне, и все девчонки завидуют. Так, а бензин в бачке есть? Я открыла крышку и заглянула внутрь, не видно. Вспомнив, что шла за тазом, слезла с сидения и вошла в баню. На глаза мне попались спички, я выскочила назад и чиркнула спичку. Спички оказались сырыми, я положила их на мотоцикл и пошла стирать рубаху.
Закончив работу, вернула таз на место и выходя из бани, увидела спички. Не долго думая, чиркнула спичку и заглянула в бачок. Огонь вырвался из бачка и опалил мне лицо. На голове был синтетический платок, я сдернула его с головы вместе с клочками волос. Лицо неприятно защипало. На улице жарко, лицо жгло все сильнее. Я зашла в баню, налила воды в таз, намочила тряпку и приложила к лицу. Почувствовала такое облегчение, но ненадолго.
Снова и снова прикладывала тряпку, смоченную прохладной водой. Жжение становилось все сильнее. Бросив тряпку, поливала лицо водой из ковша, пока вода не кончилась. Вот тут от нестерпимой боли я и завыла. Горячие слезы жгли лицо, и я уже орала. Боясь, что меня кто-нибудь услышит, закрылась в бане и продолжала орать. Боль становилась все сильнее, я открывала дверь, звала на помощь и снова закрывалась.
На мои крики пришла моя подруга, соседка Надя, дернула двери бани и позвала меня. Я помолчала, а потом завыла. Она стала требовательно стучать в двери, и я открыла.
— Ты чего с собой сотворила?
— Бензин в мотоцикле проверяла…со спичками… Мне больно, принеси воды, жжет.
Подруга помогла мне выйти из бани, но выйдя на солнце, я снова завыла и обратно в баню. Надя накинула на меня тряпицу и привела домой. Дома воды тоже не было. Я просила принести воды, но подруга не торопилась. Сказала: сейчас позвоню твоим родителям и взяла трубку телефона.
Ой, не надо! – я зарыдала: Только не отцу!
Надюшка нашла в телефонном справочнике номер бухгалтерии, где мама работала кассиром. Маме выделили машину, по пути она заехала за врачом. Кристина Дементьевна на войне была военным хирургом, в мирное время терапевтом, потом фельдшером в нашем селе.
Я не видела кто вошел в дом, глаза уже заплыли. Врач шикнула на маму, когда она вскрикнула, взяла меня за руку и отвела к кровати. Велела лечь, прошуршала в своем чемоданчике и положила мне на лицо салфетку с лекарством. От боли я заорала и попыталась сдернуть салфетку. Врач резко отдернула мою руку и прикрикнула на меня. Я замолчала, лишь тихонько подвывала. Боль понемногу утихла, и я уснула.
Как отреагировал отец на мою выходку, я не знаю. Проснувшись утром, посмотрела на себя в зеркало. Лицо было чуть подпухшее, ни ресниц, ни бровей, волосы частично обгорели, курчавились. Ну, и видок, сногсшибательный! Меня остригли под Котовского, остаток каникул я просидела дома. Мама видимо взяла больничный, водила меня на перевязку, накрыв мою голову черной шалью.
Пришел сентябрь. Мои волосы еще не отросли. Мне было стыдно идти в школу, но пришлось. Мальчишки сдергивали с меня платок и смеялись надо мной. Я не плакала, а злилась. Через месяц на голове был уже ежик. Мама запретила мне надевать платок. Так я и ходила по школе с мальчишеской прической. Одно хорошо, волосы стали расти гуще и вместо крысиного хвостика, я потом уже заплетала приличную косичку.
Кристина Дементьевна вылечила меня. Шрамов на лице, как боялась мама, не было. Лицо до сих пор гладкое и симпатичное. А технику я все равно люблю. В старших классах вместо курсов продавцов изучала с мальчишками трактор ведение. Получила права тракториста-машиниста третьего класса.
