Беда в семье Алевтины — увела мужа из её семьи самая настоящая цыганка! И даже не подумала о том, что четверых детей оставляет без отца, а саму Алевтину без мужского плеча рядом. Алевтина долго в себя прийти не могла, но после взяла себя в руки — нужно ведь детей поднимать!
А цыганка мимо её дома ходит, улыбается словно кошка, и смотрит с презрением. Но Алевтина сильная, боль свою не показывает, всегда улыбается цыганке в ответ, и здоровается жизнерадостно. Цыганка тогда злится начинает, лицо перекашивается, и убегает она, что-то ворча себе под нос. Только цветастые юбки вьются вокруг её ног. Алевтина не считает себя мудрой женщиной, но присоветовала ей так себя вести баба Глаша, деревенская знахарка. Всякое она умеет, и не против помочь.
В цыганка-то красивая. Платье разноцветное, глаза глубокие, чёрные, волосы по плечам рассыпаны, а кожа загорелая. Тонкий стан, изящные руки и плечи… И ведь любой мужчина готов будет такой красавице сердце отдать! И чего она к мужу Алевтины прицепилась? Он на неё и внимания то особого не обращал, у него жена и четверо ребятишек, не до этого совершенно. Работать нужно, семью кормить.
Баба Глаша поведала Алевтине, что не нужен цыганке её муж, на самом деле. Просто позавидовала она её женскому счастью, вот и решила напакостить. А как одна женщина другой может напакостить? Вот и учудила, дурная. Хорошо, что хоть не сглазила, глаз-то у неё такой же дурной, как и её голова чернявая.
Алевтина, конечно, переживает сильно, но крепится изо всех сил. Мужа не винит, понимает, что приворот сделала цыганка сильный. Баба Глаша сказала что, мол, от приворота любовь не появляется, человек словно одурманенный ходит. Нет ничего в этом счастливого и хорошего, цыганка и сама скоро пожалеет, что мужчину чужого увела из семьи, вмешалась в его судьбу. Алевтина бабу Глашу внимательно слушает, и словно самой на душе легче становится. Дети, конечно, спрашивают где папка, скучают по нему, но Алевтина говорит что по работе папка уехал. А сама старается себя и детей занять на огороде и в доме, что бы было мало времени на размышления и ду рь всякую. Тяжко без мужчины в доме, но соседи всегда рады помочь. Ещё бы кумушки е судачили, не хихикали за её спиной! Мол жена из неё плохая, раз смогла увести из семьи цыганка мужа! Алевтина на кумушек злиться. так и хочется им лохмы повыдёргивать! Пару раз огрызается, и в сердцах желает, что бы они сами оказались на её месте. Вот тут они пугаются. и затихают.
Хотя слухи на то и слухи, что никак их не остановить.
Цыганский табор давно уже стоит в поле рядом с их деревней. Вообще, раньше никаких проблем с ними не было. В деревню приходили разве что продать или купить, и вели себя всегда привычно. Охотно на ярмарки приходили, устраивали там свои песни и пляски, народ щедро им медяков сыпал за такие представленья.
Алевтина в недоумении — и когда только цыганка умудрилась к её мужу прицепиться? И ведь жила как все живут, ничего особенного. А вон оно как — позавидовала. Алевтина много раз порывалась в табор сходить, поговорить может с кем, но потом баба Глаша её отговорила от этой мысли.
Скучает Алевтина по мужу сильно, всё таки пятнадцать лет прожили вместе, и всякое между ними бывало, но никогда не разлучались.
А теперь то что делать? Как мужа вернуть?
А баба Глаша всё твердит — подожди, Алевтина, всё на места встанет, как и положено. И травки ей успокаивающие заваривает, а ещё даёт с собой в мешочках и указывает, куда травки положить надо
А цыганка продолжает мимо дома Алевтины шастать. нос задирает. Но после того, как Алевтина травки бабы Глаши закопала у забора, стала спотыкаться. Пару раз даже упала. Цыганка явно не понимала в чём дело, а Алевтина, пусть и через силу, заботливо спросила, как она и ничего и не ушибла? Цыганка тогда развернулась и что-то гневно голося, ускакала к своему табору. А Алевтине неожиданно стало легче.
Всё разрешилось через месяц.
Как-то вечером, уложив детей спать, женщина за водой вышла. Стоял тёплый летний вечер, и она уже возвращалась обратно с вёдрами воды, которые неприятно оттягивали ей руки. И только в свою калитку зашла, как услышала окрик.
С изумлением Алевтина смотрела, как рослый, черноволосый, загорелый мужчина волочит за волосы ту самую цыганку, что-то гневно ей по пути выговаривая. Женщина подвизгивала и быстро-быстро перебирала ногами. Подтащив её к калитке, мужчина отпустил её и грозно на неё рявкнул. Цыганка втянула голову в плечи и стыдливо забормотала слова извинения.
— Прости её, окаянную. Муж твой вернётся, и больше она тебя не потревожит. Плохо она поступила, на чужое позарилась. Не серчай на нас, и прости.
Алевтина стояла, открыв рот от удивления. Что же, цыгане перед ей извиняться пришли?! Поставив одно ведро, она неожиданно подняла второе, и шагнула вперёд. Цыганка испуганно замолчала, когда сверху на неё обрушился поток холодной, колодезной воды.
— Что бы я тебя и близко рядом со своим домом не видела. — Хрипло проговорила Алевтина, после чего ушла в дом, внутренне содрогаясь от собственной наглости. Выглянула сквозь шторку, посмотрела, как цыгане уходят, причём мужчина продолжает ругаться на женщину
А утром вернулся муж. Взъерошенный, осунувшийся и похудевший, с мутным взглядом. Лежал ещё три дня, баба Глаша его своими настоями отпаивала. да в порядок приводила. А когда он в себя пришёл, не мог толком вспомнить, где жил и то делал, говорил, словно ему мешок пыльный на голову натянули, в котором ничего не было видно, и словно на аркане таскали, то туда, то сюда. Конечно, Алевтина на него не злилась, жалела. Дети очень рады были возвращению отца.
А табор цыганский ушёл ночью, собрались тихо и быстро, никто даже не видел ничего. Только палаток и кибиток их расписных не было больше в поле.
