Баба Пелагея ждала гостей. Пораньше встала, завела тесто, напекла блинов, зарубила самую жирную утку. Шутка ли, дочка едет с будущим мужем. Дед Василий к этой церемонии относился с усмешкой:
— Давай, давай, прогибайся перед ними, кланяйся. Они знать тебя не желают, а ты из шкуры вылезти готова.
— Да, ладно тебе, старый, встретим как дорогих гостей, может, поправиться все. Людка наша не злыдня какая, ну стесняется нас, и что? Везет ведь жениха своего к нам. И мы по-людски их встретить должны.
Люда не была родной дочерью стариков, это они её родной считали. Когда-то давно, по соседству с ними жила пьющая пара. Работы в деревне не было, а потому молодежь разъехалась кто куда. Когда-то богатая и большая деревня превратилась в призрак, с доживавшими свой век пенсионерами. Откуда появилась молодая пара с двумя детьми, никто не знал.
Они заняли один из брошенных домов, не работали, и кто знает, как сводили концы с концами. А только каждый день они напивались до нечеловеческого вида, а дети слонялись сами по себе. Выпрашивали у соседей хлебушка, носили старомодные обноски из запасов стариков.
Когда Зоя забеременела, соседи её упрекали:
— Куда нищету плодить? Этих обеспечить не можете, а еще кого-то задумали.
На выпады односельчан Зоя не отвечала, а вот Паша огрызался:
— Не ваше это дело. Мы люди взрослые, сами разберемся.
Перед сном вышел Василь на крыльцо, воздухом подышать, а там ребенок в тряпки завернутый лежит. Он смекнул сразу, чей ребенок. Других беременных в деревне не было. Схватил сверток и к соседям побежал, а там уж нет никого. Они в милицию, чтобы нашли пару эту странную. Фоторобот составили, а вот фамилию их не знал никто. Милиция предположила, что и имена могут быть выдуманные. Шансов нет.
Вот Василий и Пелагея оставили ребенка себе. Хотели его Лёнечкой назвать, как сына своего погибшего. А как развернули:
— батюшки, да это не Леня вовсе, а Люда, — крикнул Василий. Так Людой и назвали.
Пенсионерам не позволили удочерить Людочку. Но они упросили, хоть под опеку, лишь бы с ними жила, чтобы по детдомам не бросали. Да и родители знают ведь, где ребенка оставили, может вернуться ещё.
А Людочка росла красивой: глазки большие, голубые. Брови будто нарисованы. Волосы крупными локонами. Пелагею мамой звала, Василия — папой. А они любили её без памяти.
Школы в деревне не было давно. Да и зачем школа в деревне, где детей нет. Пришлось за 12 километров в соседнее село возить. Кто только не возил: весной сосед на мотоцикле, зимой то Петр Михайлович на своем стареньком Уазике, то дед Василь на Оке, то кто-то из соседей по пути забросит.
На родительское собрание Пелагея только в конце года попала. Хвалила учительница Люду, старательная, аккуратная. Только заметила Пелагея, будто дочка её стесняется. Ничего не сказала. А про себя решила, что расскажет ей о матери, когда она подрастет и понимать станет.
Разговор состоялся, когда Люда в седьмом классе училась. Призналась она тогда, что у всех её подруг в школе мамы молодые и папы. А когда к ней родители приходят, учительница говорит:
«К тебе бабушка с дедушкой пришли».
А Люда себя неловко чувствует. И перед мамой совестно. Решила тогда Пелагея, что время пришло. Рассказала о родителях, о том, что не знает она, почему они решили двоих детей с собой взять, а самую маленькую им с Василием подарить. Что Людой они её назвали.
Ничего плохого о родителях говорить не стала. А Люда после этого будто отдалилась, перестала её мамой звать. Перестала ей свои детские секреты рассказывать. Пожалела тогда Пелагея, что преждевременно раскаялась. Не окрепла еще дочь, не выросла.
После девятого класса Люда в медучилище поступила. Ей, как сироте, место в общежитии дали и выплаты какие-то социальные, так она с тех пор к родителям и не приезжала.
****
Ждала Пелагея дочку, с самого утра на остановку поглядывала. А они с женихом на машине приехали. Ахнули старики: какая пара красивая. Люда повзрослела, от девчонки той не осталось ничего: красивая девушка и модная. И жених ей под стать. А главное, смотрит на неё с любовью.
На жениха посмотреть вся деревня пришла. Не зря Пелагея столько наготовила. Всех накормила, напоила.
А когда остались одни, Люда рассказала, что когда мама ей рассказала, что не родная. Нарисовала она себе картину, что родная мать её больна. Потому и пришлось ей ребенка своего чужим людям оставить. Из-за этого она в медучилище учиться пошла. И все это время семью свою искала. А полгода назад нашла спившуюся пару. Детей они всех растеряли. Люда пыталась узнать, где они, не смогла.
Хотела приехать в деревню, повиниться. Да совестно как-то. Спасибо Сергей уговорил. Сказал: «не получится у тебя от своей совести спрятаться. Тебя-то они выходили, вырастили, от болезней лечили. А вдруг им теперь помощь нужна?»
А их так встретили, что все её предрассудки напрасными были. Почувствовала она себя как в детстве: любимой и родной.
На свадьбе Пелагея и Василий сидели на месте родителей. Люда с гордостью о них говорила, что благодарна, что любит их и желает им долгой жизни. Чтобы и её детей добру учили.
Не обманула. Приезжают теперь часто. Крышу перекрыли, забор починили, удобства в доме сделали. Все их друзья кто, куда в отпуск, а Люда с Сергеем к родителям. Он так говорит: «сколько там им жить осталось, нужно помочь по хозяйству. Да и просто внимание уделить важно. В этом возрасте все важно, особенно, когда больше у них никого кроме нас нет».
