Ромка шёл по шоссе размеренным шагом. Он никуда не торопился, не останавливал машины, чтобы подвезли, и казался странным одиноким пешеходом среди быстро несущихся машин.
За плечами был старенький рюкзак, одежда на мужчине была дешёвой, но тщательно отстиранной добрыми руками бабы Клавы, у которой он квартировал последние пару месяцев.
Бoмж он и есть 6oмж. Так говорили про Рому, человека без возраста. Смотрелся он на пятьдесят, хотя ему ещё не было и сорока лет. Пагубная привычка к алкоголю давно разукрасила физиономию бывшего выпускника ПТУ отёками, мешками под глазами и ранними морщинами.
Среди студентов Рома был самым старательным и хорошо выучился строительному делу. Потом работал на стройке, продержался четыре года, но из-за прогулов его уволили, хотя работник Рома был с золотыми руками. За это время Рома успел жениться, Света родила сына, но так и не смогла привыкнуть к зависимости мужа, как ни скандалила, ни уговаривала. Она бросила его, так как Рома не мог не пить, и денег молодой семье хронически не хватало.
Светлана уехала к родителям в посёлок, строго запретив Ромке показываться ей на глаза и подала на развод.
— Как это ты ещё здорового сыночка родила? – спрашивала её мать, — угораздило же тебя выбрать себе муженька… И куда ты смотрела?
Когда Рома остался один, он сменил много мест работы в городе. Жил где придётся: и на дешёвой крохотной квартирке, и в тёплое время в вагончике на стройке, и прибивался к товарищам-шабашникам, но и тем надоел. На работу нужны были силы, а у Ромки по утрам дрожали руки и вид был совсем плачевный.
Не прошло ещё и пяти лет, как он совершенно перестал бороться с зависимостью, и пошёл «в народ». У него не было даже денег, чтобы купить билет на автобус, и он шёл по трассе Москва – Петербург, останавливаясь в каждой деревне и предлагая свои услуги. Весной и осенью копал огороды, чинил заборы, бани, штукатурил, делал ремонты в домах и на скотных дворах.
Мастеров в небольших деревнях всегда не хватало, особенно у одиноких старушек, женщин или семей пенсионеров. Роме давали работу, жил он в предбанниках или летних домиках, а то и в крепких сараях. Его кормили, давали одежду, и мелкие деньги. И лишь одно условие Рома ставил сразу же: чтобы чекушка в день ему была.
Сначала многие относились к нему недоверчиво, но видя, как прекрасно он выполняет кладку, штукатурку, да всё, за что берётся, то соглашались с его условиями. В каждой деревне Рома задерживался подолгу. К нему была очередь, ведь мастер никуда не торопился, ел всё, что дают, спал на топчанах, а то и на соломе, работал старательно весь день и не просил выходных.
Когда заканчивались заказы, Ромка брал свой рюкзак, кланялся жителям, и снова шагал по шоссе. Бывало, проходил и по пятнадцать километров в день. Слава труженика опережала шабашника. В следующей деревне его уже ждали. Люди готовили стройматериалы, занимали очередь на его услуги.
— Остался бы у нас Рома, — говорила ему баба Клава, — может, потихонечку и бросил бы пить. Да нет, не насовсем, а хоть бы не каждый день. Глядишь – и взяли бы тебя хоть на ферму, или в сторожа на лесопилку. Всё-таки постоянный доход, мог бы и домик какой снять.
— Неа, — махал рукой Рома, — с вами мне лучше. Чего я один в домике делать буду? Одних дров закупить сколько денег надо, и всю зиму печку топить, а ну… ещё спалю дом. А тут мне и стол, и дом, и кухня. И живой человек. Помереть не даст, если я утром плохой совсем буду…
— Мда, — вздыхала баба Клава, — а где же твои родители-то? Живы?
— А нету. Сирота я. В детском доме был. А жена хорошая у меня была, вот только я не семейный оказался… — рассказывал Рома, опрокидывая в себя налитое.
Теперь он пришёл на край деревни. Там его и встретил крепкий мужичок Серёга, местный фермер, хороший семьянин и громогласный водитель трактора и прочей сельхозтехники.
— Ну, что, бродяга? Доковылял? Заходи, разговор будет, — протянул руку хозяин Ромке, — на дворе осень. Где зимовать собрался? У нас в лесу волков последние годы развелось…
Сергей хрипло захохотал, а Ромка скривил кислую улыбку.
— Вот что. Давай ко мне в работники. Видишь коровник? Там твоя работа: и дойка аппаратом, и чистка, и полный уход за скотиной. Жить будешь как в отеле – в гостевом домике. Там и душ, и кухонька своя. Однако пожарную безопасность соблюдать необходимо – главное условие. С утра работа, вечером – отдыхай. Куском и деньгами не обижу. Согласен? Первый месяц испытательный. Имей ввиду: скотинка ласку любит, доброе слово, и молока пить вволю будешь.
Ромка кивнул. Он устал, ноги гудели, а моросящий дождик промочил его куртку насквозь.
Первый день Рома отсыпался, а потом знакомился с территорией, хозяевами: женой Людмилой и детьми Саней и Валерочкой. Ребята были ещё школьниками, а Люда – дородная женщина, трудилась в администрации села.
— Давно бы надо было нам работника, так что привыкай, Ромик, может, и насовсем останешься у нас. Если сильно пить не будешь.
— Я если и выпью, то немного, и работу не бросаю, и никто ещё на меня не жаловался. Ни гвоздя, ни копейки не украду. Зачем мне, если и дома-то у меня нету? Тащить некуда… — засмеялся Ромка, — и ем совсем немного. Вот увидите…
— По тебе и видно, стройный как кипарис, — засмеялась Людмила, — ладно, поживём-увидим какой ты работник.
Рома старался. Он, конечно, не мог совсем не пить, но держался из последних сил. Животных он любил с детства, не мог мимо собаки пройти, чтобы не окликнуть и не погладить, а кошек обожал ещё с того времени, когда ездил школьником к бабушке в деревню, пока ты была жива и брала его на лето.
Прошёл месяц Ромкиного испытательного срока. Он привык к своим подопечным коровам, умело управлялся на миниферме, пас небольшое стадо, в коровнике всегда было убрано, и коровушки накормлены вовремя.
— Ну, что… молодец, парень, — пробасил Сергей, — если так и дальше пойдёт, то поладим. Оставайся на зиму, и держись, много не воротник не заливай. Меру знай, а коровушки сам видишь, запах чуют, и такого не очень любят.
— Держусь, — кивнул Ромка. Он заметно поправился за этот месяц. Людмила не жалела молока и творога для работника, наливала большие порции щей, подавала второго, приговаривая:
— Как полопаешь, так и потопаешь. Ешь!
Соседи иногда просили Рому помочь с ремонтом, но Сергей выпроваживал их:
— Да вы что? У него и так забот полон рот. Мы хоть с женой вздохнули от коров своих. А он управляется хорошо. Вы мне его не сбивайте с толку. Пусть стоит на своём деле!
Потом Сергей наклонялся к уху просителей и шептал:
— Слава Господи, мало выпивает. Глотнёт и работать, а потом ещё так же в течение дня. А поест, так и не видно почти, что выпивши. Ну, что с ним поделать? Зато всё в порядке на ферме. Он ответственный. Так что я его стращаю, чтоб не пил, и он старается. Некогда ему у вас работать… пока что. А там видно будет.
Прошла зима. Рома изменился. Он набрал вес, даже морщины его разгладились немного, а лицо посветлело. Ранней весной простыл он на ферме, и заболел.
Расстроился Сергей, а сам Ромка расстроился ещё больше.
— Подвёл я тебя, Петрович, уж прости, — шептал он, — вот жар спадёт, так сразу и выйду.
— Лежи, лежи, — ответил Сергей, — мы тебя на ноги поставим, Люда врача вызвала из города. Вылечат тебя.
Рома поправился, вышел на воздух из своего домика на солнышко. Посмотрел на голубое небо, и вошёл в коровник. Бурёнка, Маня и Дочка потянулись к нему, дыша в карманы ватника. Там обычно были припрятаны небольшие ржаные сухарики для своих любимых коровушек.
— Что, девки? Соскучились по мне? – Рома гладил коров и угощал их лакомством, — ну, вот я и пришёл. Хорошие вы мои… Болел я, ох, тяжело было. Думал, всё – помру. Аж кости ломило. А голова раскалывалась… не до выпивки. Просил Бога, мол, если выживу, то пить не буду. Ну, или совсем чуть-чуть…
Коровы слушали и фыркали, облизывая Ромкины руки. А он готов был обнять каждую, как родную душу…
— Что-то наш Ромик чекушку не просит, — сказала Сергею жена.
— Как такое может быть? Наверное, не поправился ещё, силёнок нету, — заключил Сергей, — а ты и не предлагай. Ему восстановиться надо, какое сейчас питьё? Вот бы забыл про него совсем. Эх, и добрая у него душа, а слабая…
Ромка не пил неделю. Это было огромным достижением, невиданным несколько лет в его жизни.
— Если так дело пойдёт, Рома, мы тебя вскоре и женим, — ласково и серьёзно сказала ему Люда, — а что? Такие мужики как ты – на вес золота в каждой деревне. Если бы…
Она замолчала. Ромка отвернулся и пошёл в коровник. За то время, что он жил у супругов Петровых, насмотрелся на нормальные семейные отношения, слышал ласковые речи, смех, шутки и видел игры детей.
В глубине души каждый мечтает о хорошей крепкой семье. У Ромы такого перед глазами никогда не было. А тут – он словно купался в доброте, ласке других, чужих ему людей, но которые стали ему словно родные.
Свою привязанность к выпивке Рома совсем не поборол, но пить стал реже. Бывали дни, что и совсем не брал в рот горькую, а то и неделю не прикасался. На вопрос Людмилы о женитьбе, он однажды ответил:
— Если выгнать хотите меня, то так и скажите прямо. Я, конечно, уйду. Но только знайте, что другой семьи, кроме вас мне никого не надо…
С тех пор замолчали Люда с Сергеем, и не старались устроить Ромкину личную жизнь. Они были рады, что он остался у них. Непривередливый, работящий, скромный и тихий, он был необходим им.
— Спасибо тебе, Рома, — не уставал благодарить его Сергей, — мы хоть с семьёй можем теперь спокойно в город уехать. И в отпуск ненадолго умчать. В деревне без скота не прожить. Скучно без коровушек будет, правда? А ты, считай, наш член семьи.
— Коровы нужны, — серьёзно отвечал Рома, — это наше здоровье. Что за деревня без коров-то? Вон как сыновья выросли на молоке. И я толстею!
Елена Шаламонова
