Жить Асе было негде. Точнее, было где, но там жить она не могла.
После того как мамы не стало, ее взяла к себе тетя. Без особой охоты и любви. У нее было трое сыновей и скандальный муж, так что и без племянницы хватало проблем. Ася старалась помогать по дому, особо не отсвечивать и не есть много, но все равно нет-нет да попадала под горячую руку тети, а уж дядя, стоило ему немного выпить, начинал высказывать, что Ася их объедает. Она бы стерпела это, обещала же маме, пока та болела, что потерпит, что это лучше, чем в детском доме, но когда старший брат стал странно себя вести, оставшись с ней наедине, Ася поняла: тут ей оставаться нельзя.
Она попыталась сказать об этом тете, но та накинулась на нее, назвала врушей и испорченной девчонкой. А брат потом еще и наподдавал ей, велел закрыть рот и не выделываться. И Ася сбежала.
Про первые две недели, которые она провела на улицах, Ася вспоминать не любила. Она быстро поняла, что здесь не лучше, чем дома, даже хуже, и только благодаря счастливым случайностям с ней не случилось ничего по-настоящему плохого.
А потом она встретила Лару. Стояла на барахолке у киоска с кассетами: глазела на обложки, чувствуя, как скребет в горле от песни Булановой: мама ее любила. В тот день ей удалось поесть – сердобольная продавщица пирожков угостила ее двумя и даже горячего чая налила. Она и рассказала про Асю Ларе, а та поймала ее у киоска.
Лара пристроила ее в барак, кормила, давала работу. Асе тогда было двенадцать, но выглядела она младше, и некоторое время вместе с другими просила милостыню. Главное, было молчать и слушать Лару, тогда все будет хорошо – это она быстро поняла. И почти всегда слушалась. Только раз, когда заболел маленький Данилка, Ася поспорила с ней. Он сильно кашлял, был бледным, глаза блестели, но температуры не было, и Лара отправляла его на работу.
— Ему нужно к врачу! Он болеет!
— Я дала ему таблетки, – отмахнулась Лара. – Пусть себе кашляет, так его больше пожалеют.
Родных братьев и сестер у Аси не было, а двоюродные, с которыми она прожила восемь месяцев, так и не стали для нее родными. А вот те, с которыми она познакомилась здесь, за два месяца стали ближе, чем подружки Рита и Даша, с которыми она дружила в школе. Пару раз Ася караулила их во дворе, но после второго раза, когда ее чуть не поймала учительница, больше не рисковала, так что подруг у нее, считай, и не было. Зато были малыши Данилка и Лёля, почти взрослая Катя, которая присматривала за ними и торговала кроссовками в одном из павильонов Лары. И ради них Ася была готова на все.
Не побоялась она и пойти против Лары – когда через два часа Данилка стал кашлять, не переставая, она взяла его на руки и понесла в барак, где уложила его в кровать и весь день отпаивала чаем с медом, который выпросила у усатого торговца на той же барахолке.
Лара кричала на нее вечером, даже дала пощечину. Ася старалась не плакать, но не получалось. Данилка сжимал ее ладонь своей крошечной липкой ладошкой и обещал защищать от всех, когда станет большим. Ася смеялась и говорила, что сама себя от всех защитит.
Причину разборок Лары с крышующими Ася не знала – не понимала она всех этих взрослых дел. Сначала Лара просто с ними ругалась, потом раз подожгли их барак, и Ася тогда вытащила на себе Данилку, хотя он был достаточно тяжелый, а она задыхалась от едкого дыма. Лёлю вытащила Катя, но на них упала горящая балка, оставив на красивом лице девушки уродливую отметину. Катя так горько плакала, что даже все вместе они не смогли ее утешить.
— Ты самая красивая, Катя! – сказала Ася. – Этот шрам совсем незаметен!
— Да, – согласился Данилка. – Ты почти такая же красивая, как и Ася.
Удивительно, но именно эта фраза заставила Катю засмеяться.
Они думали, что на этом все закончилось, но стало только хуже. А потом вообще явилась милиция, устроили обыск, Лару арестовали, а их всех забрали в социальный центр. Ася не призналась, как ее зовут, но как-то они узнали – по фотографиям, или кто-то из своих сболтнул.
Ее вернули тете. Ася думала, что жить там будет невозможно, но нет – тетя, наоборот, вела себя излишне предупредительно, а дядя в основном молчал, хотя и смотрел на Асю волком. Как потом рассказал младший брат, их вызывали в опеку, и даже милиция приходила, поэтому они стали такие шелковые.
Старший брат только раз попытался к ней полезть, но после полугода уличной жизни Ася научилась давать отпор. Правда, жить с родственниками ей все равно не нравилось, и через месяц она снова сбежала. Неизвестно, как бы сложилась ее жизнь, но тогда ее быстро поймали, и школьный социальный педагог взяла ее под свое крыло. Ася больше не сбегала из дома, правда, в десятый класс не пошла и специально уехала в другой город, поступила в колледж, чтобы дали общежитие.
После того как дядя умер, среднего брата посадили, а старший уехал в неизвестном направлении, тетя попыталась наладить с ней отношения, Ася даже один раз приехала к ней, но та выпрашивала деньги, жаловалась на жизнь, говорила о том, как много она сделала всего для Аси и пора бы уже отдавать долги.
Это было так неприятно. Ася сбежала, оставив на столе все деньги, которые у нее с собой были. Но трубку больше не брала. К тому времени она была замужем и старалась создать то, чего у нее никогда не было – настоящую семью. Через год она родила сына, а еще через полтора — дочь. И прошлое старалась больше не вспоминать.
Оно само нашло ее однажды, ее прошлое. Прав у Аси не было, и когда муж уезжал в командировки, ездила на такси. Вот и на этот раз заказала такси – нужно было выбрать детям одежду, новые шторы на кухню…
Узнала она ее по шраму. Точнее, не узнала, а просто обратила на него внимание, но про Катю, почему-то, не подумала. Первые годы она еще вспоминала их: Катю, Данилку, Лёлю, но потом их образы стали стираться из памяти, и сейчас она бы не узнала никого из них. И сейчас она смотрела на этот шрам только потому, что было обидно – такая красивая женщина, и этот шрам. Женщины редко работают водителями такси, и Ася просто думала о том, как так сложилось, что она выбрала такую профессию.
— Что-то не так? – спросила женщина нервно, и Ася узнала этот голос.
— Катя? – спросила она неуверенно, чувствуя, как вспотели ладони, и задрожал голос.
Это была она. В магазин Ася в тот день не попала. Они поехали в кафе и проговорили там до вечера. Катя рассказала ей, что была три раза замужем, от каждого брака у нее по сыну. Что пыталась открыть свой бизнес, но прогорела, что первый муж алименты не платит, второму самому приходится подкидывать денег, а третий следит, чтобы его деньги шли только на его сына. Что работы она не боится и пробует разное, скучно ей на одном месте.
Потом они поехали к Кате в гости и продолжили разговор в окружении горластых и шумных мальчишек. Катина квартира была очень похожа на квартиру ее тети, Ася, словно в прошлое попала, только вот вечно орущего мужа у Кати не было.
— Надоело, не хочу больше, – отмахнулась она. – Все они одинаковые. Я после третьего брака два раза пыталась личную жизнь устроить, но кому я нужна с таким выводком…
Асе даже стало стыдно за свою идеальную жизнь — муж ее любил, не обижал, хорошо обеспечивал семью, а ей позволял заниматься любимым делом: Ася преподавала йогу, не понравилось ей работать бухгалтером. Дети – погодки, Данил и Ира – тоже были идеальными, когда Катя жаловалась на своих мальчишек, Ася даже поддержать разговор не могла.
Так они стали дружить, несмотря на то, что общего у них теперь не так много. Они вспоминали прошлое, обсуждали разные глупости, иногда ходили в кино или просто сидели в кафе. Ася старалась помогать Кате, чем могла, но та пресекала все ее попытки, говорила:
— Я сама хочу всего добиться, понимаешь, сама? Столько глупостей я наделала, надо самой все исправлять. Детей вон нарожала, а как с ними справляться, не знаю.
У Кати вечно что-то случалось: то машинка стиральная ломалась, и ей приходилось обстирывать своих мальчишек руками, отчего руки у Кати стали красными и грубыми, прямо как у тети, то соседи затапливали и приходили ругаться, грозили судами, из-за чего Кате приходилось брать очередной кредит. Не получалось у нее жить по-новому, она и сама это признавала. А тут еще второй муж, которому сердобольная Катя помогала, повесил на нее своего второго ребенка – странную девочку, которая совсем не разговаривала, и жизнь Кати совсем запуталась. Они стали видеться реже, и когда Катя позвонила и сказала, что у нее для Аси сюрприз, та даже не хотела ехать – подумала, что там очередная беда, а она уже устала от этих проблем, которые Катя и не собиралась решать. Но Катя настаивала, и отказать Ася не смогла.
Когда она приехала к подруге, та была не одна – рядом с Катей стоял незнакомый мужчина, и выглядел он куда лучше, чем все ее предыдущие бывшие мужья, вместе взятые. В руках мужчина держал розы, которые протянул почему-то Асе.
Она взяла их и вопросительно посмотрела на подругу.
— Ты что, не узнаешь его, что ли? – засмеялась Катя.
А мужчина тоже улыбнулся и с наигранной обидой спросил:
— Неужели, ты меня забыла? А я вот тебя всегда помнил…
— Данилка, – поняла она и выронила розы.
Он совсем не походил на того худенького, болезненного мальчика: высокий, в дорогом костюме, с белоснежными зубами, которые казались ненастоящими.
Встретила Катя его так же, как и Асю – в такси, везла его с одной встречи на другую. Он тоже обратил внимание на шрам и тоже узнал ее по голосу, а Катя долго не могла поверить, что это Данилка.
В отличие от них обеих, он вырос в интернате, и много чего рассказал им про эту свою жизнь, но не в тот вечер, а позже. В тот вечер о плохом они не говорили, только о хорошем.
— Эх, еще бы Лёлю найти, – вздохнула Катя.
Данил купил Кате новую стиральную машинку, мальчишкам подарил велосипеды, а когда они сказали, что лучше бы телефоны, он рассмеялся и купил телефоны. Катя, которая ни разу не разрешила Асе платить за себя, подарки эти принимала легко и с благодарностью, и Ася сначала решила, что у них что-то вроде романа, хотя ее и несколько смущала разница в возрасте: Катя была старше Данила лет на десять, а выглядела и того старше.
— Да ты что, – рассмеялась Катя. – У него невеста есть, разве он не говорил?
Об этом Данил Асе не говорил. Они часто встречались, в том числе и без Кати, и говорили обо всем на свете, но про невесту он никогда не упоминал. Ася иногда ловила себя на мысли о том, что Катя и Данилка ей как брат и сестра, раз уж с настоящими родственниками у нее не получилось. Но, как оказалось, Данил испытывал к ней совсем другие чувства.
Это случилось в кино. Он позвал их с Катей на новый фильм, но в последний момент Катя не смогла – младший разболелся, и они пошли вдвоем. И во время фильма Данил вполне недвусмысленно взял ее за руку. Ася резко выдернула руку, и оставшееся время сидела напряженная, стараясь не смотреть в его сторону. Но после фильма делать вид, будто ничего не случилось, она не могла.
— Я замужем, – напомнила она. – Не нужно больше такого делать.
— Я думал, ты тоже этого хочешь, – с обидой ответил Данил. — Ты же даже сына, как меня назвала.
— Ты мне – как брат.
— А ты мне – нет.
Он усмехнулся, дернул плечом и ушел. А Ася поехала к Кате жаловаться.
— Эх, – вздохнула подруга. – Жаль, хороший ведь мужик. Вон как помог мне, знала бы ты, как я устала руками стирать!
Ася почему-то вспомнила тетю, которая всю жизнь руками стирала – у них была автоматическая машинка, но она вечно ломалась.
— Вася дочку свою забрал, – вздохнула Катя. – Так тихо стало без нее. Но хоть одним ртом меньше, прости господи. Сколько они едят, эти дети.
Тетя тоже часто так говорила, Ася даже поморщилась, вспомнив детство. Но поморщилась не оттого, что ей стало неприятно, наоборот – внутри царапало, словно корочку на поджившей ранке подцепили.
Вернувшись домой, Ася долго сидела молча и думала. А потом взяла телефон и набрала номер тети.
— Привет, – сказала она. – Как вы?
— Асенька! – обрадовалась тетя. – А я только сейчас про тебя думала. Завтра же годовщина у Пети моего. Может, заедешь, помянем?
Ехать совсем не хотелось. Но Ася ответила:
— Да. Приеду.
