— Дом, сынок, давай продадим. Вы не хотите на окраине жить, а мне его тянуть тяжело стало, — дед Ефим, водил руками по коленям туда-сюда, говорил чуть дрожащим голосом.
Старик приехал к сыну поздно вечером на серьёзный разговор. Все сидели в гостиной. Отец сел на диван, напротив сына с невесткой, долго собирался с мыслями, чтобы начать беседу.
— Ефим Васильевич, говорят, что стариков нельзя от места отрывать, — вмешалась в разговор двух мужчин Зоя, жена сына.
— Говорят и кур доят, — осёк невестку дед. — Знаю, что говорю, решил уже. Эту зиму не смогу в доме жить, кто дров запасать будет? Вы три раза за лето приехали и всё.
— Пап, ну знаешь же, работаю, ипотеку собрались брать, нам нужна квартира большая.
— Знаю. Поэтому и предлагаю продать дом. Все легче будет. Или не хотите к себе брать? Так сразу и скажите, чтобы лишней волокиты не было, пойду к дочери.
— Прекрати! — Егор немного обиделся. — Нужно же разместить тебя где-то. И вещи…
— Зачем мне вещи? Много ли их? Разберёте с сестрой, а остальное раздать или продать. Мне и угла хватит.
— Пап, вот только не надо. Сделать по уму нужно, чтобы всем комфортно было.
Отец поднялся и медленно пошёл в коридор.
— Вы куда, Ефим Васильевич? — спросила Зоя.
— Домой, куда же ещё?
— Поздно уже, пап, оставайся, а утром я перед работой тебя увезу.
Старик махнул рукой.
Действительно, добираться далеко, поздно уже. Остался.
— Я не против, отец же, когда-то и мы станем старыми, надо чтобы дети пример видели, — Зоя старалась говорить тише, чтобы в гостиной не было слышно.
— Теперь не трёшку, а четырёхкомнатную квартиру искать придётся.
— Поищем, ничего, — успокаивала Зоя мужа.
— Как-то дом жалко продавать, добротный ещё, — сетовал Егор.
Но дом продали. Только-только растревожила землю весна. Огород «пыхтел» чёрными кочками из-под залежалого снега, словно ждал, что им непременно займутся. Но Ефим Васильевич принял такое решение в конце зимы намеренно.
В середине лета продавать дом не с руки. Огород и сад не бросишь, жалко будет. А там и осень скоро, не до продажи. Перед садово-огородным сезоном самое то. Впрочем, новые владельцы не торопились с посадками. Дом так и стоял пустой.
Сестре Егор решил пока не говорить о продаже дома, побоялся, что потребует долю. Подумал, что скажет, когда квартирный вопрос решиться, хотя прекрасно знал, что Юля ютится по съёмным квартирам, только-только выйдя замуж.
Подходящей большой квартиры никак не попадалось, сколько Егор с Зоей обошли вариантов и не сосчитать. Цены только ползли вверх.
Дед Ефим расположился в гостиной у сына, забрав из дома только самое необходимое. Нехитрый скарб составили в один угол комнаты, диван передвинули. Комната проходная, но большая, светлая. Первое время дедушка всем был доволен. А потом как-то резко сдал и занемог. Терапевт, седая и грустная, долго расспрашивала Ефима Васильевича о симптомах, что беспокоит, потом написала что-то на бумажке и отдала сыну только в коридоре.
— Умирает он у вас.
— Как? — Егор от такой новости схватился за косяк.
— Годы уже, конечно, но тут другое что-то. Гаснет отец.
Егор расстроился, долго приходил в себя.
Зоя на кухне стала часто выговаривать мужу:
— Нельзя стариков с насиженного места выколупывать, нет им потом жизни, видишь. От того он и болеет, что привычный уклад изменился. Сразу и тело отказывать стало.
Егор понимал, что в словах жены была доля правды. Но что уже поделать, дом продали.
— Сынок, — дед Ефим звал сына.
— Ранеток хочу, страсть ранеток наших кислых захотелось. Да в том голубом ведре, помнишь?
— Помню, пап. Да кто же мне ведро отдаст и ранетки… разве разрешат.
Зоя дёрнула мужа за рукав футболки.
— Егор съездит, спросит.
В выходной сын отправился в отчий дом. Туда, где он провёл детство, юность. Остановился Егор около соседки. Новым хозяевам звонил, не отвечают.
Ранетка росла у самого забора со стороны огорода, поэтому ветки её свисали к тёте Маше.
— Набирай, конечно, как там Ефим Васильевич? — вела в свой огород соседка.
— Плохо, врача постоянно вызываем, совсем сдал.
Соседка качала головой. Егор очень обрадовался, когда увидел то самое голубое ведро. Небольшое, литров пять. Оно так и висело у сарая на гвоздике. Руку протяни и достанешь. Ранеток в этом году было много, мужчина быстро собрал урожай и уехал.
Дед сидел на диване, перекладывая из одной руки в другую пару маленьких краснобоких яблочек, и не спешил их отправлять в рот. Часто подносил к носу и долго вдыхал аромат.
Целую неделю, пока ранетки радовали деда, он ходил сам есть на кухню и мыться. Воспрянул духом, казалось, что эти яблоки, словно целебный эликсир возвращали его к жизни.
А потом ранетки закончились и снова тоска. В глазах в мышцах отца появилась.
— Сынок, просьба у меня к тебе будет, может последняя, — отец говорил тихо, немного морщась, словно ему хотелось пить. — Карасей хочу. Помнишь, наловим с тобой, в бочку кинем, а они там плавают, сколько в сковородку надо выловим, изжарим.
Егор кивнул.
Живых карасей найти в это время было трудно, но исполнимо. Стояла ещё тёплая осень, бабье лето. А вот бочку. Ведь понимал сын, что дело в этой бочке из дома, а не в карасях, дело в воспоминаниях. Жалел теперь, что дом продали.
За бочкой отправился тем же вечером. Соседка рассмеялась, услышав за чем Егор приехал.
— Вот вы даёте! То ранеток, то карасей в бочке.
— Плохо отцу совсем, может это его последняя просьба.
Смех у соседки как рукой сняло.
— Ты знаешь, а ведь дом то перепродали, какие-то новые соседи будут. Приезжал на днях тот мужик, что у вас купил. Бензопилу свою, да какие-то вещи забрал. Но пока новых я не видела никого. Ты, Егор, давай сразу ко мне в огород перенеси что нужно, а то кто знает, что ещё отцу захочется.
Егор только пожал плечами. Большая бочка, когда прохудилась, была отрезана, и после служила то рыбным пристанищем, то просто дополнительной ёмкостью для воды. Егор долго стоял и смотрел внутрь бочки, смотрел как вода играет на ветру.
Домой ехал задумчивый. Бочку спрятал в гараже и заказал знакомому карасей.
— Отец не вставал сегодня, — жаловалась Зоя, наливая в тарелку суп.
Егор тяжело вздыхал.
— На субботу договорился о рыбе, бочку забрал.
— Хорошо, — переживала жена.
В субботу утром всех разбудил тревожный и долгий звонок в дверь.
— Вы спите что ли? — сестра буквально ворвалась в прихожую и, не разуваясь, заглянула в гостиную.
— Пап, привет.
— Сапоги, — указала Зоя и, скрестив руки, встала у косяка.
— А, — Юля как будто забыла о них.
— Вот вы мне скажите, товарищи родственнички, а когда вы мне хотели сказать, что дом продали? Чья это идея, твоя Егор? — Юля упёрла руки в бока и посмотрела на удивлённого брата.
— Тихо, это я продал дом, — чуть повысил голос отец.
— Зачем? — удивилась Юля. — Так, а что ты лежишь, ты заболел? Пап, что с тобой? — Юля кинулась к отцу.
— Почему вы мне ничего не говорите, я вам чужая? Столько раз разговаривали по телефону, все молчите. Всё хорошо и до свиданья, пользовались тем, что я в другом городе живу, — на глазах Юли появились слёзы.
— Прекрати истерику, я живой, всё хорошо, — успокаивал дочь отец.
— Вижу.
— Юль, помоги Зое накрыть на стол, мы ещё не завтракали, — попросил брат.
Юля не хотела идти, но Егор взял её под руку и вывел на кухню, прикрыв дверь.
— Отец сам предложил продать дом и переехать к нам, тяжело ему на земле. У меня работа, ты тоже редко бываешь.
— Я знаю я плохая, но почему ты мне ничего не сказал?
— Не хотел суматохи и разборок. А отцу без дома плохо, высыхает на глазах. Хотел как лучше.
— Получилось? — спросила Юля.
— Не совсем.
Юля открыла дверь и ушла к отцу.
— Пап, вот зачем было продавать дом, зачем?
В дверь вновь позвонили.
— Зоя, привет. Вот караси, как и обещал, — сосед стоял с ведром перед дверью.
— Спасибо, Егор позже рассчитается, — и Зоя закрыла перед мужчиной дверь.
— Вот, караси, — Зоя прошла в гостиную с ведром и поставила его на пол. Караси плескались и стремились выпрыгнуть.
— А помнишь, пап, бочка обрезанная у нас была такая, в ней рыбу пойманную держали?
— Помню, доча, помню.
— Украли, — тихо вздохнула дочь, — на металл что ли. Нет её в огороде.
Егор обернулся и посмотрел на сестру.
— А ты откуда знаешь, что нет бочки?
— К себе домой сегодня утром пришла, а бочки нет. Я наш дом обратно выкупила. Собирайся, папа, домой поедешь.
Егор молчал, молчала Зоя. И тишина нарушалась лишь редкими всплесками карасей в ведре.
Отец сел на диван и заплакал.
— Чего? Давайте, давайте, у меня только один выходной, завтра на работу, кредит гасить нужно.
— Почему ты ничего не сказала? — удивился Егор.
— А вы? Сказали? Я к отцу приехала, а дом оказывается продан. Это хорошо, что хозяин был и как раз выяснилось, что продаёт, да очень дёшево, так как деньги нужны. Мы давно хотели дом на земле купить, а тут шанс такой. Решила, пока документы не получу, вам ничего не говорить. Вот вчера и получила.
***
Ефим Васильевич как в свой дом вернулся сразу лучше себя почувствовал. Стало здоровье к нему возвращаться. Ещё двадцать лет прожил. И двух внуков воспитал.
Конец.
