Тамару Леонидовну буквально распирало от новостей. Вот уже несколько дней она находилась в состоянии воодушевления, сродни детскому восторгу от неизведанных и волнительных перемен.
Не в силах удерживать большие новости в объёме обычной черепной коробки, она обзванивала всех знакомых. Вот, только, руки не доходили позвонить давней приятельнице, Лидии Михайловне. Для разговора с нею нужно было настраиваться отдельно.
Почему так? Тамара Леонидовна не могла себе внятно объяснить, отчего ей так трудно подойти к телефону и позвонить Лидии Михайловне.
Но ведь, какой повод! Дочь Галатея выходит замуж, и к тому же, на днях обнаружила, что ждёт ребёнка. Тамара Леонидовна впервые станет бабушкой! Новая фамилия дочери будет Рылова, привыкнуть бы ещё…. Но Галатея любит этого доброго парня, да и он глаз с неё не сводит. Поэтому, совет им, да любовь.
И это не единственный повод для звонка. Мужу Прохору, без пяти минут инвалиду по коленям, предложено инновационное лекарство: инъекции из его же подкожного жира, которые избавят от мучительной боли и плановой операции…. Хоть Лидия Михайловна и недолюбливает Прохора, пусть знает, что он не просто так пролёживает диван. Болезнь – штука такая…
– Здравствуй, Лида…
– Алло? Тамарочка? Привеееет, роднуля моя, красотуля! Чего дышишь, как новичок в запаянном противогазе? Ну, лааадно. Здорово, что ты позвонила. Помнишь Таньку из второго подъезда, с четвёртого этажа? Ноги у неё ещё такие жирные, глаза как репей, лапы цепкие! В те лапы что попало, то пропало! Причёска, что гобелен на диване, об который кот драл когти пятнадцать лет. Работала, помнишь, на заводе, мастером? Перед начальством вечно выслуживалась, задом крутила. Там зад, что корма у «Титаника». На её Голливудских холмах, если ДиКаприо уляжется спать со всей съёмочной группой, она и не заметит – всех затянет в каньон неизбежности. Ну, так вот, к чему я всё это: муж у неё, Валерон, на той неделе помёр…
– Кто он? Я его ни разу не ви…
– …не перебивай, Тамарочка. Помер от пьянки, естественно. Пил двадцать пять лет без продыху. При виде таких подушек безопасности, как у Таньки, и трезвенник в третьем поколении запьёт. Уж, как только в дом умудрялся пронести фуфырик под её бдительным оком, непонятно! Иллюзионисты Сафроновы отдыхают против такой ловкости рук и изворотливости ума! Ежели только в штанах проносил, потому что это было единственное место, которое досталось Валерону в личное распоряжение.
С такой женой как Танька, повезло ещё Валерону, что он своей смертью помёр. Она ведь могла его придавить, как комаря, если бы поймала.
– На чём? – смирилась Тамара.
– Ну, Тоооомочка! Святой ты человек! Как на чём? Комарик-то наш гулял, и ещё как гулял! Помнишь Надьку со второго подъезда? Ну, да! С их подъезда! Хоть что-то до тебя доходить начало. Ну, как ты не помнишь Надьку, Тамарочка! Ну Нааадькаааа! Такая, страшненькая: веки вечно в голубых тенях, глаза рыбьи, зрачки, что у чумной собаки. Ни вкуса, ни стиля! Натянет свитер павшего геолога, беретик фирмы «Плоскость превыше всего», и шагает на своих ходулях, как гвоздь. Сама-то худая, фигура у неё, что у богомола. Колени рыцарскими конусами из-под юбки торчат, спина полтора метра длиной, как козёл гимнастический. Волосы, что спагетти из дуршлага свисают, ротик со скрепку, и как только стоматолог до тройки долезает. Ну, а нос Надежды – это отдельная статья: ни дать, ни взять, профессиональный ледоруб.
Отец-то Надькин неизвестен. В её генетике специалист по ДНК прежде чем разбираться начать, пусть краску для волос купит, «Лондаколор», так как поседеет по самые хромосомы от такого. А распутав хитросплетения Надькиных родственных связей, потом тою петлёю ДНК и удавится. Там адыгейцы, курды и китайские мандарины – самое меньшее, что к бабушке на винцо захаживало. Тамарочка, что ты спросила? Как он на неё позарился? Ну, ты как вчера родилась! Шары залил – и вперёд, двери открыты! Он и ко мне клеился, но я женщина приличная, имею благородное воспитание. Что ты сомневаешься, Тамарочка! Причём здесь, что я училась в обычной школе? Тебе лишь бы меня подловить. Дело-то не в этикетах, а в жизненном чутье на всякое отребье! А уж я-то отличу бабника от приличного человека!
И ведь что примечательно: Надька ведь – сущая дворняга. Зато готовит так вкусно, что пальчики по плечо съешь с заходом на ключицу! Танька-то Валеронова, в отличие от соседки, не ведала, где плита на кухне стоит. А спать любила! Как морж под снотворным дротиком. Да ещё храпела так, что под окном постоянно дежурил наряд МЧС – думали, дом обвалится.
В холодильнике у Таньки всю жизнь пусто было: горчица столовая да винный уксус. Непонятно, на чём эту соню так разнесло! Видать, всё одна сжирала в периоды бодрствования, пока Валерон пил. От хронической голодухи, их кошка Спарта эвакуировалась в подвал.
Если бы не «Доширак», захлипыш Валерон, царствие ему небесное, гораздо бы раньше отправился к апостолам на собеседование. А там уж ему бы со слезами простили пьянство, за мучения земные с Танькой, и вне очереди бы в раёк определили.
Но, не дала наша ходячая диссертация по ринопластике мужику раньше времени лютою смертию полечь – пирожком она его в дом одинокий заманила. И не только печёным… (Она хохотнула). Вот как в жизни бывает, Тамарочка! Чуть не проспала Танька своё счастье…
– Лид…
– …да погоди ты! Дорасскажу. Ты так редко звонишь! Ты что, не хочешь знать, кто Таньке глазоньки-то заспанные приоткрыл? Разбудила её звонком одна наша общая соседка, говорит: «Караул! Твой Валерон к Надежде что-то зачастил. Он и сейчас там.»
Подорвала Танька свои Уральские горы на второй этаж, ухо к двери приставила, от ревности помирает. А там смех! Веселится её сытый алкаш с носатой поварихою! От такой подлости рухнули оковы сна с нашей Спящей царевны! Хлипкую дверь вынесла Танька одним рыком. Повезло голубкам, что они просто чай пили с пирогом! Кое-как утихомирили разбушевавшуюся Таньку, воткнув ей в рот пару беляшей.
Валерон так натурально изобразил праведное негодование, что кастинг в сериал «Божий агнец» прошёл бы вне конкурса без грима. Надька тоже подключила тарифный план «Святая невинность». Мол, он мимо шёл, и просто на запах пирожков заглянул. Мол, надоел ему «Доширак» до смерти, но не посмел он будить родную жену, ведь она так сладко спала. Ну, что с них попишешь? Танька-то баба отходчивая. Состава преступления не нашла. Икнув беляшом, испросила чаю. Дверь потом втроём на место ставили.
А как Валерон-то помёр, обе на могиле рыдали. Надька блинов напекла. Задружили они как-то на фоне горя. Вот такие высокие отношения. Мне этого никогда не понять… Да что это я всё о них, да о них? Тамарочка, ты мне лучше расскажи, как там твой дармоед? На работу устроился, или до сих пор косит, что колени отказывают?
– Лида… Потише говори! Он телевизор смотрит и студень ест…
– … слышь, вы ещё студень ему носите? Вместо живота у него и так траса по фристайлу! Там лыжники в пупке вязнут, думают, что это конструктивный промах от горе-инженеров, бездонная воронка! От чего, спрашивается, колени у него болят? Тяжко носить на себе горнолыжку?
– Он на самом деле бо…
– … ой, невелик чин, чтобы про него полчаса говорить. Ты мне лучше расскажи, как там Галатеюшка? Недавно видела её. Красавица! Ноги длинные, ровные! На улице минус десять, а у неё юбка едва прикрывает Сидней! А потом лежат девки в гинекологиях на сохранении! А теперь внимание, Тамарочка: рядом с нею был замечен белобрысый увалень: страшный, как чупакабра. За локоть нашу богиню держал, как свою личную собственность. В глазах его фритюр плескался, хоть картошку жарь. Я б такого к себе на полметра не подпустила, от греха подальше! А она хихикала и называла его Эдичкой!
Кстати, сегодня передачу смотрела. Народ помешался на необычных именах. Называют детей Марселями, Забавами, Океанами, совсем с ума посходили. Я сразу тебя, Тамарочка, вспомнила. Ведь, твоя дочь – Галатея Прохоровна Сыч! Нет бы, назвать её Галиной Прохоровной! Так нет! Сразу видно, филологиям ты не обучена.
– Лид, я что звонила-то …
– …да ты погоди! Говорю тебе серьёзно: если захочет Галатея замуж, не проморгай, чтоб она фамилию благозвучную себе выбрала, Воскресенская, или Милославская, а не в калашный ряд свиным рылом! Пусть она… Ты ж меня потом на свадьбу позовёшь, самой же стыдно будет! Не зря ж ты ночей не спала, чтобы дочь первому попав….
Лидия Михайловна ещё что-то говорила, говорила, но очень скоро поняла, что с линией что-то не так. Из трубки раздавались мерные гудки.
«Быть того не может! Тамарка бросила трубку? До чего же люди неблагодарные! Позвонят, все новости выпытают, сами ничего не расскажут. А я-то, дура набитая, пекусь об них: а как твой муж, да как твоя дочь? Сразу видно, ни ума, ни образования».
