— Ты уже достала меня, отстань! Машка, ты сама, что ли всё выпила?! Я, когда спать ложился, ещё полбутылки было! – орал из-за двери пьяный мужской голос.
— Какие полбутылки?! Да там на донышке оставалось! – визжала ему в ответ женщина, – На один глоток! Не оставлять же на слёзы!
— На один глоток?! Да ты просто всё сама выпила, а признаться боишься! – кричал мужчина, – На свои слёзы ты ничего мне не оставила!
— Я боюсь?! Я боюсь?! На мои, говоришь, слёзы?! Да кто ты такой, чтоб я тебя боялась?! Плевала я на тебя с высокой колокольни! Чтоб Машка Иванова кого-то боялась! Не дождёшься! Я…
Звук удара, дикий визг женщины, крик, удары ещё и ещё… Лиза закрыла уши руками и вжалась в стену. Она спряталась под столом. Девочка дрожала. Казалось, она должна была уже привыкнуть к подобным сценам, ведь они происходили в их доме довольно часто. Но привыкнуть Лиза не могла. Волна ужаса и какого-то животного страха накрыла её снова. Лиза задрожала, сдерживать слёзы не было сил. Фёдор часто бил мать. Ему не нужен был повод. А когда они вместе напивались, то драки было не избежать. Поднимал отчим руку и на неё. Нередко Лиза приходила в школу в синяках. Она никому не жаловалась: боялась гнева Фёдора. Да и мать никогда не становилась на её сторону, считала, что дочь сама заслужила побои. «Не попадайся ему на глаза, когда он пьяный!» – разводила она руками. Лиза старалась следовать её советам. Вот сейчас она дождётся, пока отчим уйдёт за бутылкой, и потом уже можно будет покинуть своё убежище и помочь матери. А пока нужно ждать. Девочка слышала громкие стоны матери, шаги отчима и его проклятья в сторону сожительницы. Лиза покрепче прижала к себе старого плюшевого мишку – свою любимую игрушку, подаренную бабушкой. Девочку привёл в чувство грохот закрывающейся двери: мужчина захлопнул её со всего размаху. Лиза, щупленькая 9-летняя девочка с огромными синими глазами и светлыми косами, вышла на кухню…
— Лизонька, дочка, помоги! – Мария Степановна, она же среди односельчан просто Машка, пыталась подняться. По щеке женщины стекала кровь, под глазом виднелся свежий синяк. Мария глупо улыбалась сквозь слёзы и всё никак не могла стать на ноги. Лиза вздохнула: мать была настолько пьяна, что ноги её просто не держали. Это она, естественно, допила водку, оставшуюся с вечера. Фёдор вчера вернулся с шабашки: копал кому-то из местных огород. Зная о его пристрастии к выпивке, расплатились с ним алкоголем: он принёс домой 2 бутылки водки и палку колбасы. Лизу вчера даже накормили кашей с колбасой! Мать отрезала ей большой кусок, насыпала в миску пшеничной каши и отправила в комнату: у них с Фёдором намечался романтический ужин. Чем заканчиваются подобные мероприятия, Лиза хорошо знала. Она быстро поела, оставив себе на завтра пол куска колбасы: мать вряд ли будет такой щедрой на похмелье, и незаметно выскользнула из дома, прихватив с собой старого плюшевого мишку. Ночевала она в старой половине дома, где раньше жила её бабушка – мать Марии. Та умерла в прошлом году. Всё то, что можно было продать, мать продала или пропила, лачугу закрыли и забыли. Здесь остались 2 деревянные кровати и стол, бабушкины вещи и старый пуховый платок, который часто спасал Лизу от холода.
Именно здесь Лиза пряталась от постоянных пьянок и последующих скандалов своих родителей. В старом бревенчатом доме всё напоминало о бабушке: Лиза очень любила её, а бабушка любила и жалела свою единственную внучку. Жаль, что она так рано ушла: других защитников и родственников у девочки не было.
Вернувшись утром, Лиза как раз попала на родительские разборки. Всё закончилось ожидаемо…
Лиза помогла матери встать и добраться до кровати. Она принесла мокрое полотенце и вытерла кровь с её разбитой губы и лица. Синяк под глазом стремительно темнел…
— Мам, зачем ты снова пила? – тихо спросила Лиза, – Ты же обещала…
— Отстань! – отмахнулась мать, – Мне и так плохо, не видишь?! Не зуди над ухом!
— Ну, так вызови полицию, заявление на Фёдора напиши! – возмутилась девочка, – Это же он тебя избил! Это из-за него тебе плохо! Я свидетелем буду!
— Что ты выдумываешь?! Какое заявление?! Каким свидетелем?! Я тебе дам, свидетель! Лизка, отстань, а! Тебе не понять: это взрослые отношения. Фёдор меня любит, вот и бесится!
— Выпить он любит! А ты его в этом поддерживаешь! – покачала головой Лиза, – Лучше бы ты на работу пошла, как бабушка говорила!
— Бабушка твоя всю жизнь пахала и что?! Померла в нищете! В чём тогда смысл?! – пьяно хихикнула мать, – Я так не хочу…
— А как ты хочешь?! Пить сутками с твоим Фёдором?! В синяках ходить?! Долги отрабатывать?!
— Не твоё дело! – зло огрызнулась мать, – Мала ещё жизни меня учить!
Лиза сидела около матери на кровати и не могла отвести от неё взгляд. Ещё недавно красивая молодая женщина, на которую заглядывались многие мужчины в их селе, превратилась в алкоголичку с опухшим лицом и трясущимися руками. Спутанные волосы, красный нос, дряблая кожа… А ведь Марии было всего 35! Лиза ещё помнила её другой: молодой и красивой. Но и тогда уже женщина выпивала. Пусть не так часто и сильно, но случалось. А ещё она любила мужчин. Не один из них в их доме надолго не задерживался. Отца своего Лиза не знала. Она не была уверена, что мать точно знает, от кого её родила. «Лётчик-испытатель твой отец! Погиб при выполнении боевого задания!» – пьяно хохотала Мария в ответ на вопрос девочки об отце. Лиза веселье матери по этому поводу как-то не разделяла… С Фёдором мать жила уже второй год. С ним она запивала всё чаще, всё сильнее…
— Машка, я бутылку принёс! Лечить тебя будем! – крикнул из коридора Фёдор. Довольная улыбка расползлась по лицу женщины.
— Иду, дорогой! – охая, Мария бодро вскочила с кровати и, как ни в чём не бывало, ринулась к столу. Она что-то там доставала из старого холодильника, дверца которого держалась на проволоке, накрывала стол. О Лизе все забыли. Ожидаемо, девочка осталась без завтрака. Лиза достала вчерашний кусок колбасы, который спрятала на подоконнике вместе с краюхой хлеба, позавтракала. Заходить на кухню она не хотела: видеть процесс примирения родителей за рюмкой водки ей не хотелось. Тем более, что до очередной ссоры было, по всей видимости, недалеко…
Лиза вышла на улицу. Ласково светило солнышко и пели птицы, смеялись дети. Девочка подошла к качелям, покаталась на одной из них.
— Лизка-побирушка! Лизка-побирушка! – вдруг услышала она звонкие детские голоса: к площадке подъехали на велосипедах её одноклассники Лёшка громов и Петька Колосов. Они обижали Лизу, обзывались и задирались.
— Что я вам такого сделала?! Что?! – Лиза готова была расплакаться.
— Лизка-побирушка бутылки собирает! Побирается! – кричали мальчишки.
— Брысь отсюда! Сейчас же! Я Полкана на вас спущу! – вдруг откуда ни возьмись появилась Люда – одноклассница и подруга Лизы, её защитница. Люда, в отличие от Елизаветы, могла постоять и за себя, и «за того парня»: её побаивались даже мальчишки. Поэтому, покричав из-за угла что-то в ответ, одноклассники испарились.
— Что, опять?! – Люда обняла Лизу, – Пили?
— Пили, – вздохнула та, – и дрались…
Слёзы подступали к глазам девочки. Люда покачала головой.
— Идём к нам! Мамка борщ сварила, пирогов напекла! Идём! – потащила она подругу к большому кирпичному дому.
— Люд, я ела! – упиралась Лиза, – Честно! Мне стыдно уже к вам ходить! Не зря меня побирушкой называют, получается…
— Не выдумывай! Ты же знаешь, мои не против, чтобы ты приходила! – встряхнула головой Люда, – Идём!
Лиза сдалась. Она часто у Люды обедала или ужинала, иногда вместе с ней учила уроки и даже несколько раз ночевала. Но ей было очень стыдно из-за того, что родители подруги сочувствовали ей: ведь её мать знали все в их селе. Знали, что она любила выпить…
— О, Лиза, проходи! Как жизнь молодая? – Тимофей Петрович, отец Люды, седой уже мужчина интеллигентного вида, выглянул из гостиной, – Галина Васильевна пирогов как раз напекла! С яблоками!
— Сначала борщ! – мать Люды, невысокая пухленькая женщина с ямочками на щеках, вытирала руки о передник, – Руки мыли?!
Девочки наперегонки бросились в ванную. Они смеялись и визжали, Галина Васильевна грустно вздохнула: она жалела Лизу, скромную и тихую девочку с золотистой косой, но чем ей помочь – не знала.
Девчонки с аппетитом поели борща, попили компота вприкуску с пирожками. Мать Лизы так вкусно готовить не умела. По крайней мере, девочка не помнила, чтобы она пробовала такую вкуснятину дома. Мария обычно варила какой-нибудь супчик на воде, на поверхности которого плавали огромные куски недожаренного лука. Лиза ненавидела вареный лук, но суп ела: выбирать особо не приходилось. Пироги мать не пекла никогда. А Лиза так любила пироги с яблоками… Девочка снова загрустила.
— Лизок, поехали кататься на велосипедах! – Люда, заметив состояние подруги, потащила её во двор. Ей недавно купили новый велосипед, старый она хотела подарить Лизе – родители против ничего не имели.
— Не надо, – тихо сказала тогда девочка, – если я привезу велосипед домой, мои его пропьют. И им будет совершенно не важно, что это мой подарок.
Тогда Галина Васильевна предложила идеальный, по её мнению, вариант, который всех устроил:
— Пусть велосипед стоит у нас, а ты всегда сможешь на нём кататься, когда захочешь. Он твой, у нас будет просто храниться!
— Спасибо! – тихо сказала Лиза.
Девочка любила бывать у подруги, хоть и стеснялась. Её родители были для Лизы примером идеальной семьи: добрая и отзывчивая мать и справедливый, умный отец. О такой семье можно было только мечтать!
Девочки укатили гонять на велосипедах, а к Галине Васильевне и Тимофею Петровичу пришли гости. Вернее, гостья: родная сестра, собственно, Тимофея Петровича Ольга. Женщина она была ушлая: у неё был небольшой магазинчик в их селе и сын на 2 года младше Люды и Лизы – 7-милетний Димка. Один из тех, кто с немалым удовольствием обзывал Лизу побирушкой: ему мать рассказала, что Лиза сдавала бутылки, которые собирала где-то по селу. О том, что так девочка выживала: покупала себе хлеб и сосиски, пока родители её пили, она почему-то промолчала. Это Ольга обозвала девочку в разговоре «побирушкой», а сын подхватил и поделился с друзьями…
— О, я, как всегда, вовремя! – женщина взглянула на поднос с пирожками, – Ставьте чай! Мои любимые пирожки с яблоками! А мне, вот, некогда печь: магазин этот все силы забирает! Всё время!
Галина Васильевна усадила родственницу за стол, накормила и напоила чаем.
— Галь, ты положи несколько пирожков мне с собой – Димка тоже такие любит! – распорядилась Ольга, – Ой, чуть не забыла, я ж по делу пришла! У вас же велосипед Людкин старый всё равно без дела стоит, а Димка со своего уже совсем вырос! Я возьму? – женщина направилась в сторону сарая.
— Оль, мы его уже подарили! – развёл руками Тимофей Петрович.
— Как подарили?! – побледнела женщина, – Кому?! Димка же говорил, что на нём Лизка-побирушка сегодня разъезжала!
— Вот Лизе и подарили! – вскинула голову Галина, – Зачем ты так о ней?! Она же не виновата в том, что родители у неё такие!
— В смысле?! Вы велосипед за несколько тысяч дочке алкашей подарили?! Вы в своём уме?! Племянник родной, значит, на старом велосипеде должен разъезжать, а эта будет колесить на фирменном?!
— Так купи сыну новый фирменный велосипед! Мы-то причём?! – не сдержался Тимофей, – Денег у тебя, по-моему, хватает! Машину купила себе иномарку, ремонт дома затеяла, а на велосипед ребёнку денег нет?!
— А ты, Тимоша, мои деньги не считай! К чему мне новый, если я могу взять у вас?! А велосипед у Лизки надо забрать: племянник родной ведь дороже какой-то побирушки!
— Ничего мы у Лизы забирать не будем – велосипед мы ей подарили! А девчонку ты зря обижаешь! – ответила за двоих Галина. Муж кивнул, соглашаясь с её словами.
— Ой, смотрите, чтоб не пожалеть потом! Таким доверять нельзя! Не всем так везёт, как тебе! – кивнула Ольга Галине, – Не того вы выбираете! – продолжала возмущаться она, покидая дом родственников. Пакет с пирожками она, конечно же, забрать не забыла…
…Лиза тихо пробиралась в свою комнату. Она с Людой успела покататься на велосипедах, ещё раз поесть пирожков и вернуться домой. В доме было темно и, на удивление, тихо. Не работал даже старый телевизор, который Фёдор обычно включал для фона: выпив, он любил засыпать «под телевизор». Лизе вдруг стало страшно. Какая-то жуткая, звенящая тишина. Страшный холод пробрал её до костей. Девочке совсем не хотелось заходить в кухню, но, казалось, её тянула туда какая-то неведомая сила.
— Мам, ты здесь?! – спросила Лиза, приоткрыв хлипкую дверь с давно выбитым Фёдором стеклом.
Послышался какой-то хриплый стон. Лиза дрожащими руками включила свет…
Вся кухня была в крови. В углу на полу скрючилась Мария. Её лицо превратилось в кровавое месиво. Виднелись порезы на руках и на теле. Женщина не видела Лизу – не могла видеть – лишь тихо стонала. Вокруг неё расползлась лужа крови…
— Мама! Мамочка! – кричала Лиза, выскочив на улицу, – Помогите!
— Полоумная! Как и её мать! – зло пробормотала Ольга и, закрыв окно, погромче включила телевизор.
— Помогите маме! – Лиза увидела на улице соседа, Михаила Алексеевича, тот начал неспешно расспрашивать её о том, что, собственно, случилось и рассуждать о том, что не стоит так кричать и нервничать.
Лиза побежала дальше.
— Маму убили! – она стояла на пороге дома подруги, бледная, испуганная, её руки были в крови, – Я пришла, а она там…
Тимофей Петрович вызвал «скорую» и полицию, Галина Васильевна накапала Лизе валерьянки и умыла. Марию забрали в больницу, но не довезли: она умерла по дороге от потери крови. Фёдора объявили в розыск: как оказалось, это он, в очередной раз что-то не поделив с сожительницей, пырнул её ножом несколько раз и сбежал. Это сказала сама Мария, придя в себя перед смертью. Фёдора нигде не было: он успел скрыться.
— Пусть девочка пока останется у нас, у неё больше никого нет, – Галина Васильевна хорошо знала представительницу социальной службы, которая пришла за Лизой, – мы подпишем всё, что надо.
— Вы хотите оставить её насовсем? – спросила тихо та.
— Скорее всего, – ответила женщина.
Ольга появилась будто из-под земли.
— Ты в своём уме?! – кричала она, – Мой брат, вообще, в курсе, что здесь происходит?! Кого вы собрались оставлять?!
— В курсе, – Тимофей Петрович показался на пороге, – ты чего разошлась?!
— Я чего разошлась?! Это вы здесь с ума сошли: собираетесь удочерить дочь алкашей! Хотите, чтобы она кого-то из вас прирезала, как её отчим – мать?!
— Что ты несёшь?! Не стыдно?! Лиза – прекрасный ребёнок. Просто не повезло ей в такой семье родиться, – вздохнула Галина, – родителей не выбирают, к сожалению!
— Этот несчастный ребёнок может многому научить вашу Людку! Она, думаю, немало интересного успела повидать с такими-то родителями. Не страшно вам за дочь?! – ехидно спросила Ольга, – Я бы на вашем месте…
— Ты не на нашем месте! – Галина Васильевна перебила родственницу, – Такие, как ты, не могут оказаться на нашем месте!
— Это какие «такие»?! Это нормальные, что ли?! Страдалица! Поглядите-ка на неё! Своих родителей вспоминаешь?! Так тебе просто повезло, что не спилась! Тимошке спасибо скажи! Это он тебя, бесприданницу, от жалости пригрел! Ты должна ему ноги мыть и эту воду пить! – Ольга продолжала что-то кричать, пока Тимофей просто вывел её из дома.
— Уходи, Оль, уходи! Не рви Гале душу! Как ты, вообще, можешь так говорить?! Ни жалости в тебе, ни доброты…
— Ты смотри, неженка! – шипела Ольга, уходя с чужого двора, – Посмотрела бы я на тебя, если б не Тимофей!
Галина тихо плакала, стоя у окна. Она сейчас вспоминала себя, брошенную всеми, когда её мать с отцом уснули и не проснулись, выпив палёной водки. Её, девятилетнюю девочку, хотели отправить в интернат. Благо, пожалела двоюродная тётка, взяла к себе. Нелегко пришлось там Гале: на неё благодетельница переложила все домашние обязанности, хозяйство и огород. Её дети уже к тому времени выросли и разъехались, вот и взяла себе женщина помощницу. Но Галя была не в обиде: за то недолгое время (2 недели), что она провела в интернате, пока искали её родных (тётка жила в соседней области), девочка успела понять, какая жизнь её ждала бы в этом заведении. Лучше уж дневать и ночевать у тётки на огороде. Галя досматривала тётку. Она покупала ей лекарства, наняла сиделку, забрала к себе. Двое её детей ни разу за те полгода, что мать пролежала после инсульта, так и не появились. Зато не поленились приехать за наследством: тётка им оставила свой добротный дом, который они продали. Деньги поделили напополам. Гале не досталось ничего, впрочем, она ни на что и не претендовала…
Ольга знала эту грустную историю со слов Тимофея, который как-то, не подумав, поделился с сестрой. Теперь при любом удобном случае она пыталась как-то уколоть Галину, напомнив о её прошлом. Но Галина своего прошлого не стеснялась: что было, то было. Родителей не выбирают. Тимофей её понимал и поддерживал.
— Мы должны спасти Лизу, больше некому, – тихо сказала Галина, – она заслужила нормальную жизнь! Девочка и так намучилась с такими родителями!
Мужчина кивнул.
— Я не против, будем оформлять документы и…
— Мам, пап, Лизка пропала! – перепуганная Люда стояла на пороге, – Она спустилась попить воды и пропала! – объясняла девочка.
— Лиза, скорее всего, услышала наш разговор, – воскликнула Галина, – она подумала, что не нужна нам, что мы от неё откажемся! Ольга ведь такое говорила…
— Её нужно найти! – Тимофей покачал головой, – Она сейчас в таком состоянии – всего можно ожидать… Люд, ты знаешь, где может быть сейчас Лиза?!
Все вместе они бежали к старому дому, где жила бабушка Лизы. В доме было темно и пусто.
— Я не знаю других мест, она здесь пряталась, – тихо произнесла Люда, присев за стол. Она взяла тонкую синюю тетрадь, разрисованную причудливыми узорами. «Тетрадь желаний» было выведено на ней старательным детским почерком. Вдруг оттуда выпала фотография. Тимофей Петрович направил на фото луч фонарика. С фотографии улыбалась молодая красивая девушка с чёрными, как смоль, волосами, убранными в тугую косу.
— Это мама Лизы, – объяснила Люда, – Лизка очень хотела, чтобы она снова стала такой: молодой, красивой и не пьющей! Я знаю, где она! – девочка вдруг вскочила со стула, – Быстрее!
… На кладбище была тишина. Солнце уже почти село, а в такое время, как известно, подобные места не посещают. Лишь у одной свежей могилы виднелась маленькая одинокая фигурка. Девочка сидела просто на земле, крепко прижав к себе старого плюшевого мишку, и горько плакала. Видимо, она плакала давно: глаза её покраснели, а судорожные всхлипывания сотрясали всю её маленькую фигурку.
— Мама, мамочка! Почему я раньше не пришла?! Это из-за меня ты умерла, если бы я вернулась раньше, тебя бы спасли! Это я виновата! Я! – рыдала малышка.
— Ни в чём ты не виновата, – Галина Васильевна тихо обняла девочку за плечи, – Мария сама выбрала такой путь. Ты ведь просила её не пить?
Девочка кивнула.
— И я просила, и бабушка твоя, пока была жива. Но твоя мама никого не слушала, как и моя когда-то, – вздохнула женщина, – это её выбор. Ты ничего не могла сделать!
— Но если бы я пришла раньше… – повторила Лиза.
— Если бы ты пришла раньше, ещё не известно, что было бы с тобой! Фёдор вообще озверел в последнее время, на людей с кулаками бросался. Слава Богу, что ты не вернулась в то самое время…
— Но мама бы могла выжить! – снова расплакалась Лиза.
— Прости, но скажу, как есть: если бы не позавчера, то завтра или послезавтра. Это бы всё равно с нею произошло. Она сама выбрала такую судьбу…
— Вы отдадите меня в интернат? – вдруг спросила Лиза, – Чтобы я не оказывала плохое влияние на Люду? Я ведь дочь алкашей…
— Нет, не отдадим. Ты на неё оказываешь исключительно положительное влияние! – улыбнулась женщина и погладила Лизу по голове, – Кстати, она ждёт тебя вон там, – Галина указала рукой в сторону. Там, на лавочке под ивой, сидели Люда и Тимофей Петрович…
… Лиза часто приходила на кладбище к могиле матери. Убирала, приносила цветы. Не потому что скучала: скучать-то, по сути, было не о чём. Скорее, дань памяти: родных, какие бы они не были, забывать нельзя. «Родителей не выбирают, но если бы пришлось, я бы выбрала Галину Васильевну и Тимофея Петровича. И Людку в качестве сестры!» – как-то подумала Лиза, ставя в вазу на могиле матери свежие цветы. Она больше не плакала. Однажды Лиза вдруг осознала, что со смертью матери она, наконец, зажила нормальной жизнью: теперь у неё была такая семья, о которой она всегда мечтала. Её не просто приняли, её полюбили. Лиза не чувствовала себя обделённой и обиженной. Она больше не винила себя в смерти Марии – у каждого свой путь. Мать сама выбрала такую жизнь. За это и поплатилась. Как и Фёдор: его посадили на 12 лет…
Иногда несчастье открывает путь к счастью – так случилось и с Лизой. Не часто, но бывает и так…
Автор: Ирина Богданович
