— Бестолковый ты ур… — она не договорила, — У всех сыновья как сыновья. Нет! Нам досталась эта бестолковая “радость”. Читай этикетку! Это же платье! Ты постирал мое эксклюзивное платье, за которым я полгода гонялась, которое я боялась и в химчистку-то сдать, в машинке на режиме “хлопок”. С отжимом! Все, что от тебя требовалось – это сидеть, как мышка, у себя и не высовываться. Не вы-со-вы-вать-ся! Что тут невыполнимого? Ты мешаешься. Ты отвлекаешь меня. Но тебе все не угомониться. Что тут непонятного? – она перешла на крик, — Это надо – недоразумение в доме! Платье постирал! Индукционную плиту не тем средством помыл! Зачем? Пришел?! Сидишь и делаешь географию! Тебе не понятно? До конца четверти из дома не выйдешь! Делай географию!
— Нам не задавали.
— Значит, пересказ учишь! Не задали пересказ – тренируешься делать кувырки, а то у тебя по физкультуре неуд. По физкультуре! Бестолочь. Кувырок сделать не можешь. Банальный кувырок. Можешь? Тогда алгебру! Нет заданий? Я придумаю. Сейчас вот и придумаю. Вынеси весь мусор из подвала.
— Мамочка, прости, прости, прости… Я не знал…
— Это не оправдание!
Это был уже не первый случай таких срывов.
И не третий.
И не восьмой.
Лишь за осень Элина срывалась то на Даню, то на мужа, в общей сложности, больше 100 раз. Это легко подсчитать. Если прошло больше 100 дней, а выходила она из себя каждодневно, то статистику вести несложно. Вчера, например, на Даню накричали за то, что он громко хрустел чипсами. Чипсы изъяли. Дане вообще запретили приносить их в дом, хотя он и не приносил – он младшеклассник, и карманных денег у него нет. Папа купил три пачки – для себя, для жены и для Дани. Мама выкинула все. А не так давно, Даня точно не помнит, в какой день, но недавно ему досталось за то, что посмел помыть руки в кухонной раковине, когда есть ванная! Но ванная была занята, а он же не мог пройти в дом и что-нибудь трогать, не помыв руки. За это мама ругала бы куда серьезнее.
Сегодня Даня хотел загладить какую-то свою вину (он не помнит, какую именно) и немного помог…
На свою голову.
— Без игр! Без батутов! Без сахарной ваты в парке! – мама все дополняла и дополняла, — Без мультфильмов! Без сока!
Даня в подвале уже приступил к заданию: разбирал узелок с завалявшимися там инструментами, а мама дополняла внушительный список того, что ему теперь строго запрещено.
Отец возразил ей:
— Эль, ты не сгущаешь краски? Ну, парень захотел помочь, как-то постараться, быть нужным… Он не порвал платье. Он его выстирать хотел. Этикетки надо читать и все такое, но ты сама то кричишь, что он ленивый, то наказываешь за желание постирать. Эль, не сгущаешь?
— Слушай, сына, батю, — выкрикнула Эля, — Он при тебе с женой своей спорит. Конечно. Очень педагогично.
До подвала долетали только какие-то обрывки… Даня сконцентрировался на этом хламе, разложенном по всевозможным коробкам, банкам, мешкам и узелкам. Задание ему не по возрасту. Но он тягал баулы и мечтал, что, когда закончит, мама его простит, а может, даже и похвалит! Ему этого так не хватает… Среди хлама Дане попалась сеточка для настольного тенниса… Когда-то они все вместе играли на даче! Папе ставит теннисный стол, натягивал сетку, а потом они соревновались между собой, но Даня всегда выигрывал. Теперь-то он знает, что папа поддавался. Да и мама. Мамы в его раннем детстве была беззаботной. Она не заставляла доедать овсянку, если он не хотел, она хвалила за детсадовские рисунки. Она иногда забирала его оттуда в полдень, чтобы они могли походить по городу, собрать опавшие листья, покормить уточек у пруда… Даня жил, надеялся и мечтал, что когда-то мама снова станет беззаботной и веселой мамой, что эти кадры, как со старой киноленты, еще промелькнут в его жизни. Наверное, он рановато повзрослел.
Папа принес ему бутерброды.
— Как мама? – спросил Даня.
— Лютует.
— Потому что я никудышный сын?
— Нет, Дань, — плечи у него опустились, — Ты не при чем. У мамы сейчас… проблемы. Непростой период. Она кое с чем не может смириться.
— С тем, кто у вас не будет больше детей?
Папа чуть не расплакался при Дане. Он не мог плакать при сыне. И так у них дома кавардак, дом вверх дном… Сын натерпелся всего. Если отец еще продемонстрирует такую слабость, то как жить-то тогда? На кого будет равняться Данька?
Отругать сына за то, что тот в курсе взрослых дел, Петр не смог.
Их с Элиной мечта – это много детей. Перед рождением Даньки, они были уверены, что, когда Дане исполнится десять, у него будет несколько братьев и сестер.
Но Даня один в семье.
И так оно и останется.
— Твоей маме просто нужно больше времени, чем мне, чтобы это принять, — потер лицо Петр, — Неправильно говорить о таких вещах с тобой. Но не говорить – это вообще болото. Ты все слышишь и понимаешь. Ты придешь к каким-то своим догадкам и выводам. Будешь считать, что дело в тебе. Что ты – причина этих скандалов. Сынок, это не так. Маме сложно. Она срывается.
— Потому что ей страшно?
— Нет. Потому что многое рухнуло…
***
— Эль, наверное, надо показать тебя профессионалам… — опасливо заметил Петр.
Он отдышался.
Отдышался после того, как спас соседку от жены. Инна подъехала чуть раньше, чем они, и встала на прекрасное место под их балконом. Куда хотела встать Элина, которая и вела машину. Ничего криминального: кто успел, тот и съел. Инна не шла не обгон, не гнала специально, не впихнулась прям перед ними, оттеснив их к дороге. Но Эля выпрыгнула из-за руля и стала хватать Инну. В фару авто камнем бросила…
— Профессионалы? Ясно, куда ты хочешь меня упрятать, — взвизгнула Эля, — Как у жены проблемы, так она и не нужна стала! Упрятать и забыть. Конечно. Я три года была безвылазно в декрете – дом, дом, дом, дурацкий парк для детишек, снова дом. Как из декрета выбралась, так проще не стало. Дом, дом, дом, сад, сад, постоянно с ним все равно дома сидела, потом сад, потом тот же парк, чтоб его… Как лошадь! Я еще и деньги в дом приношу! И сын со мной! Думала, он хоть будет радовать, а он – бестолковый. Что ни попросишь, все делается криво и косо.
— Так отдыхай! Гуляй в парке! Уволься! Я готов на это. Лишь бы ты улыбалась. Ты не вывозишь, Эля. На Даньку кричишь, как учительница из кошмаров.
— Как это банально! – сказала Эля, — Лишь бы я улыбалась. Уточек кормили! Да не могу я смотреть на этот парк уже! Там только малышня с мамами, которые напоминают мне, чего у меня уже никогда не будет! Отстань! А с Даней я сама разберусь. Мой сын – мой долг.
Мой сын?
Она сказала – мой?
Не наш?
Нехорошие подозрения заползли в мысли. Вдруг все дело именно в этом? Поэтому она срывается? Потому не может нормально поговорить? Потому и больше у них не получается…
— Чего ты волнуешься? – рекомендовали Петру, — Проверь.
… 0,01 процент.
В моменте Петр об этом пожалел. Лучше бы он не знаю правду и жил как жил. Он чувствовал, что теряет жену, которая на глазах превращается в другого человека – в скрытного, обозленного и обиженного, но теперь он лишался и сына. И это было во сто крат страшнее.
Друг предложил ему бутылку.
Петр не заметил, как опустошил ее.
В таком виде и пришел.
— У Дани неуд по географии! Почему ты опять ни во что не вникаешь?! – закричала сразу Элина.
— А я и не должен в это вникать. У меня и бумажка есть. От она…
Даня первым попал под раздачу, когда отец уехал.
— Ты. Ты – корень всех проблем, которые с нами произошли. Петя все выдумал, лишь бы сбежать и тебя не видеть. Он все выдумал. Все выдумал. Лишь бы не быть здесь. Он-то может умотать из этого дома, который не оправдал никаких ожиданий. Мне же деваться некуда, — она вылила кофе на его рабочие тетради, — Так тебе и надо. Нравится, когда кто-то приходит к тебе и все портит? Получай тогда!
— Как же я без них…
— В черновик надо было писать! Сколько раз предупреждала!
Даня понял, что некоторые момент уже невозможно повернуть вспять. Как ни старайся, а они не вернутся. Мама не станет той беззаботной мамой.
Он лег на широкий подоконник и бессмысленно пялился на улицу.
***
Когда Петр проспался, его посетила более разумная мысль – что, если Эля не лгала? Когда она вчера увидела доказательства, она выглядела так, будто ошеломлена. А, если бы она действительно его предала, то не удивилась бы.
И Даня…
Что же Даня вчера от них услышал!
Петр знал, что у него в портфеле есть расческа, которую жена иногда заимствует. На это расческе нашлись несколько волосков…
То, что он вскоре узнал от уже знакомого специалиста, повергло его в ужас.
— Не наш? Как это – не наш?
— Статистически это невероятная редкость, такое обычно и в расчет не берут, но тут все данные это подтверждают. Обращайтесь в тот роддом. Подавайте иски.
— Это было в 2012!
— Понимаю, — сжалился он, — Я не в праве вам давать рекомендации, что-то советовать, но, если вы пойдете на это, то обратно уже не отмотаете.
Безумие.
— О чем вы?
— Я связан тайной, — шепнул он, — За мое молчание не беспокойтесь. Вопрос только в вас. Я не в праве… Но вы можете дать этому делу ход, рассказать жене, поставить в известность сына, и перевернуть все ваши судьбы на 180 градусов. А можете порвать конверт.
— Как я объясню тогда жене свой уход?
— Скажите, что это неточность. Погрешность.
Петр не знал, как это вынести в одиночку. Как он будет смотреть на Элину, зная об обмане? Даня так никогда и не познакомится с настоящими родителями? Петр не лжец!
— Я ей расскажу.
Он выходил оттуда, но неожиданно сбился с шага и вообразил: Элина, которая срывается на всех по поводу и без повода, слышит правду. Переживет ли она? Она сейчас винит Даню во всем, будто это он здесь взрослый. Что тогда случится, если до нее дойдет правда?
Вымаливая прощение, Петр об этом умолчал.
— Пришел? Приполз… Конечно, — смеялась Элина, — Кому ты там сдался, кроме меня. Кроме жены, которая всем тут завтраки преподносит. Приполз? Что, передумал врать? Свои выдумки решил при себе оставить? Похвально. Только я уже в тебе не нуждаюсь. Даня опять разбирает хлам в подвале. Спустись туда, побеседуй с сыном, скажи, как ты его любишь, и проваливай.
— Я ничего не выдумывал, — выдал Петр.
— Конечно! Буквы там сами нарисовались.
— Это… погрешность, — вспомнил Петр такой вариант, — Неточность.
— Ой, свежая выдумка подъехала, — смеялась Элина, — Соскочить хотел… Но позлился, попричитал и приехал ко мне. Про сына вспомнил! Про жену! Иди. Ты мне не нужен. А, в принципе, можешь и Даньку с собой забирать. Вы оба мне не нужны. Если он хоть немного будет похож на тебя, то это сомнительная радость.
— Я не выдумывал.
— Конечно! Аплодисменты за актерскую игру.
— Да я не выдумывал! Его подменили!!
Петр гордился тем, что никогда ничего не делает, не подумав. Спешка и опрометчивость – это не его тема. Сейчас он, конечно, поспешил, но в мыслях уже сообразил, что сказать-то, наверное, все равно когда-нибудь придется. Лучше сразу. Они могут полюбить обоих детей. Грезили когда-то о большой семье! Сейчас это будет переломный момент, но они привыкнут.
— Ты что мелешь?
— Подменили. Или перепутали. Эль, это трагедия, но мы найдем и нашего, и Данька ведь тоже наш! Сынок наш. Мы со всем справимся, если будем рядом, как было тогда, когда мы играли свадьбу… Чувства. Любовь. Прощение.
— Отойди, — отмахнулась Элина, — Ты мне не доверяешь. Даня… — она побледнела, — Я чувствовала, что он нам чужой. Куда ехать?
И они не смогли полюбить обоих. Все вышло совсем не так. Петр изначально просчитался, когда подумал, что это их объединит, что они все переживут. Элина не замечала Даню. Ее поглотила идея поисков. Конечно, они подали иски на роддом. Элина оживилась, когда им удалось узнать адрес, где зарегистрирован Тема, его так назвали те люди, Элина оживилась, но не потому что верила, что они все преодолеют, а потому что считала так – Даня не удался, он ей чужой, а теперь она вернет своего замечательного ребенка.
Петр, кажется, осознал, насколько все плачевно.
Старушка, впустившая их в квартиру, сказала, что мальчика Темы, ее внука, нет, как и его родителей – их дача вспыхнула в 2015 году.
Петр очень нуждался в каком-нибудь заклинании, чтобы никогда ничего не проверять и не говорить жене. Правда. Такая ценная правда. Если бы он ее не выдал, то, глядишь, Элина бы смогла пережить свой сложный этап.
— Его нет. Моего мальчика. У нас остался Даня, который даже не свой… Даже не свой. Я напишу отказ! Сегодня же! Я не жила нормально из-за него, а он… Он вообще никто! Мой мальчик… Если бы их не перепутали, то он был бы с нами.
Других связных предложений не было.
И Петру ничего не оставалось, кроме как вызвать ей “скорую”.
