Возле рынка, опираясь на обычную палку, в маршрутку вошла старушка. Хотя нет, скорее – старуха, потому что на городского божьего одуванчика своим грозным видом была совсем не похожа. Да и одеяние пассажирки явно выдавало сельскую жительницу.
Пожилая женщина устало плюхнулась на сиденье поближе к входной двери и шумно выдохнула. Видимо, привозила на продажу овощи со своего огорода.
За пять минут, проехав всего две остановки, она высказалась по поводу грязи в салоне, спросила, как зовут водителя, уточнила маршрут и приказным тоном «попросила» открыть еще одну форточку.
В этот момент в салон вошла молодая, беременная женщина лет двадцати пяти. На ней были леггинсы, кроссовки, и укороченная майка, едва прикрывающая большой живот, сроком приблизительно около семи месяцев. Фигура беременной была четко очерчена одеждой и, надо сказать честно, восторга не вызывала, несмотря на достоинство ее положения.
Увидев новую пассажирку, старуха вытаращила глаза, смачно причмокнула и на весь салон сказала:
– Срам-то какой! Ты чего оголилась? Или забыла, что на сносях? Да где ж это видано такое, люди добрые?
Беременная женщина все еще стояла в проходе. Поняв, что вся эта тирада обращена к ней, она презрительно глянула на старуху, оценила, так сказать, соперницу и вяло буркнула:
– Это не ваше дело.
– Как это – не мое? – возмутилась старуха, – ты ж дите угробить можешь! Тебе что, мать не говорила, что на людях нельзя оголять живот?
– Бабка, – грубо ответила женщина, – ты куда-то едешь, вот и едь. Не приставай к людям. Лучше бы место уступила.
– Тебе? Место? С какой стати? Ты же не больная, а всего лишь беременная и моложе меня лет на пятьдесят!
Беременная раздраженно отвернулась, поняв, что присесть в маршрутке не получится. Даже мужчины прилипли к окнам. А тут еще эта старуха…
– Чего замолчала? – старуха снова пошла в атаку, – сказать нечего? Да раньше о беременности помалкивали до последнего, пока заметно не станет. А потом платье пошире надевали, чтобы люди на живот не глазели. А ты? Обтянулась, пузо выставила! Зачем?!
– Так удобнее, – ответила беременная, которая видела, что все присутствующие с интересом прислушиваются к словесной «битве».
– Так уродливее! Ты к зеркалу подойди, да посмотри на себя со стороны. На кого ты похожа? На пузатую гусеницу!
– Да как вы можете? – раздался возмущенный женский голос откуда-то из конца салона, – оставьте ее в покое!
– А зачем ей покой? Она же вырядилась, вышла на проспект, все на нее смотрят и тихонько плюются. Просто вслух никто не скажет! А зря! Она же сама напрашивается! Да пойми ты, глупая, беречь нужно ребенка от чужого глаза! Люди разные бывают! Иначе хлебнешь горюшка с малышом. Народ зря говорить не будет. Веками проверено.
– Беременность украшает женщину, – тихо сказал кто-то.
– Конечно, украшает, – старуха не унималась, – только ту, которая еще не родила, а уже о дитенке заботится, бережет. А не такую вот, – она указала пальцем на беременную с голым животом, – которая только о себе думает и простых вещей не понимает. Какая из нее мать получится?
Пассажиры загалдели, заволновались. Видно было, что слова старухи вызвали бурю эмоций. Кто-то поддерживал обличительницу, кто-то – защищал молодую женщину. Со своих мест, однако, никто так и не встал. Видимо, и правда, не воспринимали беременную как беременную, хотя она «очертила» все прелести своего изменившегося тела.
– Жестокая вы, – обратилась к старухе женщина, сидящая прямо за ней, – смотрите, до чего довели человека.
Беременная женщина выглядела подавленной, едва сдерживала слезы.
– Я довела? Она сама себя довела! А если бы было видно, как чувствует себя ребенок, когда на него пялятся все подряд и испытывают неловкость от внешнего вида его мамаши, вы бы пришли в ужас! Хорошо, если будущий человечек не будет страдать от этого всю жизнь!
– Да с чего вы это взяли? – закричала на весь салон беременная, – сейчас все так одеваются.
– Я пятьдесят лет роды принимала! – гордо отчиталась старуха, – знаю, что говорю. А насчет «все» – это ты зря. Только недалекие дамочки на это способны.
Беременная женщина на этот агрессивный выпад промолчала. Вышла на следующей остановке, хотя явно собиралась ехать дальше. Гул в маршрутке продолжался.
Пассажирка Алла Ивановна не вмешивалась в обсуждение, хотя ситуация ей очень не нравилась.
Она вдруг вспомнила свое бордовое штапельное платье, в котором ходила, когда носила своих дочерей. В платье была кокетка, которая волнообразно расширялась книзу, скрывая округлившийся животик. Кричать всему миру о своей беременности не было нужды: это и так было всем понятно. Мужчины смотрели на нее с уважением, пропускали вперед, уступали место. Женщины старались помочь, пропустить без очереди. И это были совершенно посторонние люди, которые будто сговорившись, берегли будущую маму и ее малыша. Пожалуй, сами до конца не осознавая этого. Машинально. По внутреннему порыву и благоговению перед чудом рождения нового человека…
