По светлому, просторному коридору новой частной школы искусств под звуки вальса, доносящиеся откуда-то из глубины помещения, шли двое. Дама лет сорока, изящная и утонченная, одетая элегантно и дорого, вела за руку очаровательную девчушку лет семи, с двумя длинными кудрявыми хвостиками и милым бледно-розовым рюкзачком цвета той самой «испуганной нимфы». Словно паж за своей госпожой, за ними следовал тонкий шлейф сладковато-фруктового парфюма.
Дойдя до кабинета вокала, посетительницы переглянулись, и мама, с мягкой ободряющей улыбкой посмотрев на дочь, кивнула в ответ каким-то их общим мыслям, а потом, постучавшись, приоткрыла дверь:
— Добрый день! Простите за вторжение, можно зайти?
Евгений, молодой преподаватель сольфеджио и вокала, как раз недавно отпустивший свою младшую группу учеников, даже обрадовался нежданным посетителям: их школа только начинала развиваться, и каждый клиент был на счету.
— Здравствуйте! Да, конечно, проходите! Чем могу помочь? — с улыбкой спросил он, переводя приветливый взгляд со старшей леди на младшую принцессу.
Немного волнуясь, утонченная дама начала:
— Знаете, моя дочь очень любит петь. Очень! Она буквально живёт этим. И вот мы с ней сейчас ехали с танцев, а тут ваша вывеска так привлекла наше внимание… Я сразу подумала, что в школе искусств должен быть вокал… Так ведь, Ангелина?
Девчушка, всё это время с интересом рассматривающая пастельных оттенков стены кабинета, быстро кивнула в ответ, даже не глядя на мать.
«Просто ехали и увидели вывеску? Хм… Странновато, конечно…» — подумал Евгений про себя, а вслух сказал:
— Конечно, у нас есть занятия по вокалу, как в группах, так и индивидуально. Вот буквально за пять минут до вашего прихода закончилось занятие у детей примерно возраста Ангелины.
При упоминании ровесников девочка заметно оживилась. Видимо, общение интересовало ребенка даже больше пения. Что, в общем, неудивительно для её лет.
— Ой, как замечательно! — обрадовалась мама девчушки. — Я думаю, нам и в группе, и индивидуально тоже понравится. Она очень любит петь! Геля, спой преподавателю! Давай, твою любимую! На французском!
Евгений, который, будучи ещё студентом, пытался как-то сам выучить этот красивый язык, приготовился уже было услышать что-то из романсов. Но Ангелина, вопреки всем ожиданиям, начала негромко мурлыкать какую-то детскую песенку, съедая слова настолько, что о её принадлежности к французскому языку молодой преподаватель понял только со слов матери девочки. Тем не менее, пела Геля довольно чисто, и уже с пары строчек Женя медленно начал припоминать эту милую детскую песенку, внутренне настораживаясь.
В этот момент юная вокалистка дошла до припева. И тут нежное детское мурлыканье внезапно сменилось ухающим воплем, орущим на весь кабинет:
— КУ-КУ ИБУ, КУ-КУ ИБУ, КУ-КУ ИБУ, КУ-КУУУ!!!*
Ах да, точно, вот оно, флегматично отметил про себя Евгений. Это ж известная песенка про кукушку и сову. А сова по-французски — hibou, что на русском произносится весьма двусмысленно.
Было довольно очевидно, что милая школьница понимала, насколько провокационно то, что она сейчас спела: её взгляд бегал от лица преподавателя к матери, ожидая реакции. И Жене очень хотелось громко рассмеяться, а потом похвалить девчонку за оригинальность, но статус педагога обязывал к несколько другому типу реакции. Поэтому, дождавшись окончания кричалки, Евгений, совершенно искренне похлопав, спросил на французском, надеясь, что юное дарование действительно изучает данный язык:
— Парле-ву франсэ, мадемуазель? (Вы разговариваете по-французски, мадемуазель?)
— Уи, месье, — удивлённо ответила Ангелина. — Ан пё. (Да. Немного)
— Вуле-ву шантэ дан нотр эколь? (Хотите ли вы петь в нашей школе?)
Девочка задумалась, а потом честно сказала, глядя в лицо Жени:
— Жё нё сэ па… (Я не знаю)
Ну, это, по крайней мере, не отказ, здраво рассудил Евгений, поворачиваясь к маме Гели, которая была явно обрадована таким неожиданным диалогом, и так же явно не знала французского.
— Что вы ей сказали? — сгорая от любопытства, спросила она.
— Похвалил её манеру пения и артистизм, — ответил Женя непринуждённо, заметив, как Ангелина, услышав это, едва заметно, но с явным облегчением выдохнула.
Ситуация была яснее некуда: мама хочет, чтобы ребёнок пел. Чего хочет сам ребёнок, пока сложно сказать, но, как минимум, Геля понимает, что преподаватель хороший человек и не выдаст её.
— Занятия у нас проходят каждый день, можем подобрать индивидуальное расписание, — продолжил молодой учитель.
— Ой, как здорово! Можно, тогда мы с завтрашнего дня и начнём? Меня Анжелика зовут, кстати, — просияла мама Гели.
— Очень приятно, Евгений. Завтра есть группа на два часа дня, подойдёт?
— Идеально! Ангелина как раз успеет прийти из школы и отдохнуть немного! — обрадовалась Анжелика.
На следующий день Женя, едва сдерживая смех, наблюдал за Гелей, которая на удивление быстро адаптировалась в группе по вокалу из пяти человек, несмотря на то, что девочка была там самая младшая по возрасту.
— Мама дома мне классику включает, — трагическим шёпотом, изо всех сил пытаясь быть скромной и незаметной, рассказывала Ангелина новым друзьям. — Не, ну мне, конечно, нравится «В пещере горного короля», но, если честно, что может быть лучше русского рока? Мы с папой его просто обожаем!
Что такое русский рок и с чем его едят, десятилетние дети представляли весьма размыто, поэтому Геля решила продемонстрировать им наглядно. Встав в эффектную позу, она очень манерно, но довольно чисто запела:
Я крашу губы гуталином, я обожаю чёрный цвет…
Каждая строка песни сопровождалась активным жестикулированием: Ангелина явно быстро вошла в образ, изображая лирического героя.
Поэтому когда Лена, хозяйка школы искусств и преподаватель актёрского мастерства, аккуратно зашла в кабинет, чтобы уточнить кое-что у Евгения перед началом занятий, её ждала поистине эпичная картина: Геля пыталась одновременно изобразить мёртвую принцессу и верного пса.
— Это что за чудо? — тоном, полным искреннего восхищения, тихо спросила Елена у Жени.
— Ученица новая, вчера только привели, сегодня пробное занятие, — с улыбкой ответил преподаватель по вокалу. — Талантище, правда?
— Не то слово! Как её зовут?
— Ангелина.
Лена, воспользовавшись наступившей в этом театре одного актёра паузой, когда Геля закончила своё шоу, громко захлопала.
— Браво, браво, юная леди, какой потрясающий талант! Не хотите ли посетить урок актёрского мастерства после вокала? — спросила хозяйка школы.
Ангелина просияла:
— А можно?
Лена и Евгений переглянулись.
— У нас после общего вокала предусмотрено полчаса индивидуального, — начал Женя. — Думаю, минут десять из этого времени мы точно сможем уделить театру. Что скажешь?
— Да, да! — восторженно закивала головой девочка.
А через час Геля уже вовсю раскрывала свой актёрский талант перед умиляющейся Леной.
— Ну как, хочешь посещать уроки театрального отделения? — спросила Елена в конце концов.
— Очень! Это намного интереснее, чем петь! — воскликнула Ангелина, и тут же спохватилась, зажав себе рот рукой и виновато глядя на Евгения, который сидел тут же, неподалёку. — Ой! Простите, пожалуйста! Я не хотела вас обидеть! — начала тараторить девочка, прижав руки к груди. — Вы очень хороший, вот даже разрешили мне на урок театра пойти! И вы хороший, и учительница по рисованию тоже хорошая!
Геля, пошарив в карманах, вдруг протянула Жене пару конфет.
— Вот, возьмите в качестве извинения, пожалуйста!
— А откуда ты знаешь, что у нас ещё учительница по рисованию есть? — удивлённо спросила Лена.
Евгений молчал. Он внимательно наблюдал за Гелей. Малышка-то себе на уме, и явно хочет им что-то сказать.
— Ну… Это… Просто… — девчушка замялась, а потом, чуть понизив голос до громкого шепота, протараторила: — Мой папа к ней ходит, а мамина подруга думает, что он маме изменяет. Дура!
Так вот оно в чем дело… Значит, не просто так они вчера ехали мимо их новенькой красивенькой вывески… Мамаша-то, похоже, шпионить за муженьком пытается…
Лена и Женя переглянулись, и Евгений, как человек, знающий Гелю на целые сутки больше, взял инициативу в свои руки:
— А мама твоя что думает?
— А мама ей верит… — поникла девочка.
— Ну хорошо, а ты сама?
— А я нет! Папа хороший! Я знаю! Он любит маму! И нас с сестрой любит! Ну и что, что он ходит к этой учительнице! Она же учитель! Вот и учит его! Папа всегда хотел научиться рисовать! — Ангелина остановилась перевести дух после своей гневной тирады, а потом добавила, уже обычным голосом: — Это, кстати, правда так. Мне папа всегда говорил, что если бы умел, нарисовал бы нас всех.
И тут у Лены начал складываться паззл:
— А твой папа, случайно, не Анатолий Михайлович?
— Ну да, он! Вы его знаете?
— Лично я — нет, но мне Лида, учительница рисования, много про него рассказывала. Он действительно очень хочет научиться рисовать, вот и ходит к ней на индивидуальные занятия. Она мне показывала, у него уже очень неплохо получается. Его цель – подарить жене свою картину на праздник.
— Да, мой папа очень талантливый! — с гордостью сказала Геля. — Только вот мама не понимает… И что делать?
Елена и Евгений вздохнули. Наконец, хозяйка школы искусств сказала:
— Думаю, ты сделала всё, что могла. А дальше решать надо взрослым. Спасибо, что предупредила нас. А теперь иди на вокал, у тебя осталось ещё десять минут. И не забудь спросить маму про актёрское мастерство. У тебя такой талант, ты должна ходить!
Ангелина присела в реверансе в знак благодарности, и они с Евгением покинули кабинет.
Следующая неделя прошла как на иголках. Лена, Женя и Лида извелись, придумывая, как найти выход из сложившейся ситуации. Впечатлительная Лидочка аж слегла к пятнице от всей этой благодати. Как раз к следующему занятию Анатолия Михайловича.
Она позвонила, долго извинялась, а потом сообщила, что её замена уже едет, так что ничего страшного, все занятия состоятся.
— Да? Кто же это? — поинтересовалась Лена, и, получив ответ, аж изменилась в лице: — О боже…
Женя вопросительно приподнял бровь:
— Что-то случилось?
— Эм… Думаю, нам надо эмигрировать. И закрыть школу. На ближайшие лет сто точно, — гробовым голосом произнесла Елена.
— Да ты о чём?
— Фаина Леонтьевна приближается.
Учитель по вокалу побледнел. Однако, апокалипсис не за горами…
Лена, Лида и Женя дружили ещё с начальной школы. Тогда же Ленка и Женька первый раз столкнулись с бабой Фаей, двоюродной бабушкой Лиды. Женщина энергичная, деятельная и громогласная, она произвела на них неизгладимое впечатление, которое усиливалось при каждой следующей встрече. Фаина Леонтьевна подавляла — как габаритами, так и своей чересчур широкой натурой. Её было слишком много. Несмотря на потрясающий талант в рисовании и умение обучать, баба Фая всегда вселяла страх и трепет в сердца учеников и не только. И теперь это стихийное бедствие приближалось к их маленькой школе искусств!
Но другого выхода не было. Развернуть Фаину Леонтьевну обратно не смог бы даже торнадо. Так что теперь будь что будет.
Лена и Женя молча разошлись по своим кабинетам, пустив ситуацию на самотёк. И первые пару часов всё было относительно тихо и спокойно. Приехал Анатолий Михайлович, который сегодня должен был закончить натюрморт с фруктами. К Елене и Евгению тоже привезли учеников.
Но во время небольшого перерыва между двумя сменами, когда в школе было непривычно тихо, Женя вдруг услышал знакомый стук каблуков по коридору. Он обернулся и с удивлением поздоровался:
— Анжелика Семёновна, добрый день, чем могу помочь? Я думал, у Гели сегодня выходной…
— Добрый день, Евгений Петрович, а я сегодня без Ангелины. Я, скажем так, по своим делам, — вежливо улыбнулась посетительница и, пройдя мимо учителя по вокалу, открыла дверь кабинета изобразительного искусства. Без стука. Довольно агрессивно.
В этот момент Фаина Леонтьевна мыла кисточки в подсобке, а Анатолий Михайлович, довольный проделанной работой, снимал рабочий халат, в котором он писал натюрморт масляными красками. И уж последнее, что он в данный момент ожидал увидеть, это внезапно появившуюся на пороге кабинета супругу.
— Так вот, где ты удовлетворяешь свои фантазии, — холодно и спокойно, тоном, не предвещавшим ничего хорошего, начала Анжелика.
— Анжела? — искренне удивился её муж. Удивился, но не испугался. У него ведь и мыслей не возникало о чем-то неприличном.
— Удобно, наверное, под благовидным предлогом сюда ходить. К искусству приобщаешься, да? Только вот к какому, а? Ответь мне, Толь. Чем ты тут на самом деле занимаешься?
Анатолий Михайлович непонимающе нахмурился. До него начало понемногу доходить, что его подозревают, но это выглядело настолько абсурдным…
— Кто тебе что наговорил, родная? — мягко спросил он жену.
— Хочешь выявить предателя? Не выйдет, Толь, она из надёжных людей. Да и, по большому счету, предатель тут именно ты.
В этот момент из небольшого тёмного помещения выплыла Фаина Леонтьевна. Она, разумеется, слышала весь этот недвусмысленный разговор. И закономерно встала на сторону справедливости. Но, как всегда, по-своему.
— Добрый день, моя красавица, — обратилась она к Анжелике.
Ревнивая супруга, слегка опешив от появления настолько неожиданного персонажа вместо молоденькой хрупкой девушки, почему-то вдруг перешла на шёпот:
— Кто вы?
— Ну как кто? Я – преподаватель, по рисунку. Учу этого достойного мужчину правильно держать в руках инструмент, скажем так.
— Что? Вы?..
— Ну да, я. И, должна сказать, ученик меня полностью… кхм… удовлетворяет. Во всех широчайших смыслах этого слова. Хотя, думаю, как его супруга — я же правильно всё поняла? — вы сами в курсе потенциала Анатолия.
Тут Фаина Леонтьевна ослепительно улыбнулась и, повернувшись на каблуках так, что подол её длинного платья едва ли не сдул готовую от стыда сквозь землю провалиться Анжелу, поманила Анатолия Михайловича за собой:
— За мной, любовничек! Нам ещё персики с натуры рисовать предстоит!
Больше несчастная супруга этого выдержать не могла. Она, не дослушав начатую мужем фразу, пулей вылетела из кабинета, красная, как маков цвет.
Радуясь, что коридор школы искусств пуст, Анжелика стремглав кинулась к выходу, закрылась в своей машине, и десять минут прорыдала… от облегчения и радости.
Какая же она была дура, что поверила подруге! Надо было сразу сообразить, что разведенная женщина, поймавшая мужа на измене, будет теперь обо всех так судить! Но сейчас… Сейчас-то Анжела всё сама увидела. И что? И ничего! Даже сама преподаватель над ней, дурёхой, посмеялась. И правильно сделала!
Как же хорошо, что хотя бы Гели с ней здесь сейчас нет.
Анатолий Михайлович же в это время, озадаченно и смущённо посмеиваясь, благодарил Фаину Леонтьевну, на что учительница лишь со смехом махнула рукой:
— Ревнует — значит любит! Радуйтесь, Толенька! Не зря стараетесь, бог даст, к годовщине свадьбы обрадуете жену её портретом!
В этот момент в дверь аккуратно просунулись Женя и Лена, что не ускользнуло от внимания бабы Фаи.
— Эй, молодёжь, а вы что про это знаете? Сдаётся мне, Лидок мой не просто так слегла. А?
Преподаватели переглянулись. Обманывать не имело смысла, поэтому они вкратце изложили всю историю от начала до конца.
— Ну ничего себе подруга у Анжелы… — сокрушенно покачал головой Анатолий Михайлович. — А Гелик моя молодец! Никогда в ней не сомневался! Поговорю сегодня с женой, пусть даст добро на ваши театральные уроки. А то ребёнок всю неделю только об этом и говорит, уже подружек даже с собой позвала, а мать всё бурчит «посмотрим, посмотрим»! Куда смотреть-то? Куй железо пока горячо!
Елена и Евгений переглянулись. Кажется, всё совсем неплохо получилось. И семья не распалась, и учеников новых к ним обещают привести.
— И вам тоже спасибо огромное! — обратился вдруг к ним Анатолий.
— Нам-то за что… — улыбнулась Лена.
— Как за что? Не каждый взрослый поверил бы семилетнему ребёнку, и уж тем более не все решились бы полезть в чужую семейную жизнь. А вы молодцы! Всё правильно сделали.
Баба Фая молча кивала. Но видно было, что она полностью одобряет произошедшее.
На следующей неделе радостная Геля начала ходить не только на вокал, но и на актёрское мастерство с друзьями. Лида вернулась к своей деятельности, и Анжелика ничего больше против не имела, тем более, что муж недавно подарил ей свой натюрморт, который Анжела гордо повесила в своём офисе.
Сама же она вскоре присоединилась к семье, и теперь посещала уроки вокала у Евгения, чему была беспредельно рада, потому что, как её супруг всю жизнь хотел рисовать, так сама Анжелика всегда мечтала петь.
А Лена, Женя и Лида, наблюдая за этой счастливой семьёй, просто радовались, что приложили руку к тому, чтобы уберечь её от такого нелепого распада.
Автор: Мира Спун
