Что бы там ни говорили Тосе старшие родственницы, мол, мы-то и без машинок стиральных, и без памперсов справлялись и не уставали нисколечко — даже на танцы бегали по вечерам, когда ребенок спать ложился — легче не становилось. Она уставала.
Сначала, пока Максим был совсем крохой, основную часть времени отнимало кормление — каждые три-три с половиной часа почти по часу. В оставшееся время нужно было как-то умудриться и квартиру убрать, и еду приготовить, и белье погладить. И желательно самой чего-нибудь поесть. И желательно не ближе к вечеру. Прогулки Тося совмещала с походом по магазинам, благо, на улице Максим сразу засыпал и спал час, а то и полтора.
Нет, если честно, жить можно было бы вполне терпимо, даже учитывая то, что ночью приходилось вставать к малышу, кормить, а потом маршировать с ним на руках по комнате, потому что по-другому засыпать он отказывался. Можно. Можно было бы и днем часик поспать, пока ребенок спит — компенсировать ночной недосып. Если бы не Леша. Муж Тоси и отец Максимки.
Пока они жили вдвоем и оба работали, он никогда не заморачивался насчет порядка в доме, чистоты полов и грязной посуды в раковине. «У нас сегодня гости? Нет? Вот и не занимайся ерундой! Убраться можно и потом!» В принципе, Тося понимала, почему муж так говорит — ему не хотелось помогать жене в домашних делах, поэтому он и говорил, что его все и так устраивает. Тося в душе посмеивалась над такой невинной хитростью и нисколько не обижалась — ей не сложно сделать все самой.
То же самое было и с готовкой. «Да к чему все эти разносолы? — морщился Леша. — Пельменей свари, да и все. Или в кафе сходим. Или пиццу закажем. Ты же устала после работы…» — и Тося расслабилась. «Повезло мне с мужем!» — часто повторяла она.
А потом наступил декрет, и Тося, логично, на работу ходить перестала. И вдруг оказалось, что пыль надо вытирать дважды в день, пол должен быть идеально чистым — желательно вымытым тоже дважды в день, корзина для белья должна быть пустой, как и раковина, в которой недопустимо оставлять даже чашку. Или ложку.
И с едой тоже начались интересные вещи. Леша вдруг стал невероятно капризен и привередлив. Он отказывался есть одно и то же блюдо два дня подряд и морщился, если ужин был разогрет, а не только что приготовлен к его приходу. Да и простые блюда его почему-то перестали устраивать. Рис? Фи! Только плов, ризотто или, на крайний случай, рис с овощами. Макароны? Да вы о чем? Паста в сливочном соусе. Или с креветками. «Просто и без затей» допускались только свиные отбивные, все остальное должно быть с выдумкой, ни в коем случае не повторяясь чаще раза в месяц.
С режимом тоже была сплошная беда. Тося хронически не высыпалась. Днем, пока сын спал, она крутилась на кухне или убиралась — даже присесть было некогда, не то, что поспать вместе с ребенком. Вечером Максимка засыпал четко по графику — ровно в 21.00, плюс-минус десять минут. Казалось бы, ложись да спи. Но нет. Леша устраивал настоящие скандалы, требуя к себе внимания. Он ничего не хотел слышать о том, что Максим ночью просыпается дважды, и Тося укачивает его чуть ли не по часу. Леша, конечно, ни разу ночью к ребенку не вставал — ему же завтра на работу. «А ты и днем поспать можешь,» — аргументировал он свое нежелание помочь.
Кстати, и утром просыпался Максимка не так, чтобы рано — в восемь, а то и в половине девятого. С каким бы удовольствием Тося спала бы до этого времени! «Ты с ума сошла? А завтрак, по твоему, я сам себе готовить должен? — возмутился Леша, когда она сказала ему об этом. — Это ты дома на по_пе ровно сидишь, а я на работу иду!» И Тося вставала в половине седьмого, готовила мужу завтрак, раскладывала по контейнерам обед — с собой.
Максимке только-только исполнился годик, когда Тося поняла — все, край. Один раз она в гипермаркете забыла коляску со спящим ребенком между стеллажей, прихватив вместо нее чью-то тележку. Конечно, через минуту она очнулась, но мороз по коже от испуга все-таки пробежал.
Она готовила ребенку овощное пюре и, задумавшись, раз пять его посолила — хорошо хоть сама попробовала, прежде, чем накормить ребенка.
Она постирала любимую нежно-голубую сорочку Леши вместе с красным комбинезончиком Максимки и долго не могла понять, почему рубашка так изменила цвет.
Она налила в кофе мужу детский кефирчик вместо молока и таращила глаза, когда он выплюнул получившуюся бурду обратно в чашку и долго кричал на Тосю, обвиняя ее в слабоумии.
Да много, чего было! И кипяток в сахарницу вместо заварочного чайника и вылитый в раковину компот, который надо было процедить, и прогулка зимой в домашних тапочках — всего не перечислишь. Тося сама понимала, что так дальше продолжаться не может. Ей нужно отдохнуть хотя бы пару дней. Однако о том, чтобы отпроситься к родителям и речи быть не могло — Леша был убежден. что отдыхать от ребенка имеет право только он, а нормальные матери от детей не устают. И Тося безнадежно вздыхала.
А потом ее терпение лопнуло. Максимка выздоравливал после болезни — температуры уже не было, но доктор рекомендовала еще пару дней подержать его дома. И, как назло, закончилось лекарство. В самый неподходящий момент. Конечно, то, что его осталось мало, Тося видела вчера вечером и могла бы сбегать в аптеку, когда Максимка спал, а Леша смотрел телевизор, но забегалась, закрутилась и… забыла. А сегодня в обед Максимка принял последнюю дозу. На вечер лекарства не было.
«Лешенька, купи, пожалуйста, по пути домой лекарство, — Тося сфотографировала коробку и отправила сообщение мужу. — «ОК,» — ответил он. Незадолго до окончания рабчего дня Тося позвонила ему и спросила, не забудет ли он о ее просьбе. «Я же не склеротик!» — рявкнул тот и бросил трубку.
…Лекарство Леша, конечно, не купил. Зато не забыл зайти в «разливнуху» и взять себе пи_ва. Тося, не в силах ругаться, вздохнула и стала одеваться. Проще сходить самой. «И куда это ты намылилась? — возмутился Леша. — «В аптеку, — ответила она. — «Здрасти! Муж пришел с работы, а она куда-то уходит! А ужин? Сначала мужа накорми, а потом своими делами занимайся!» — но Тося, ничего не ответив, ушла.
Вернувшись минут через двадцать, она также молча поставила лекарство на кухонный стол и только после этого сказала. «Ты, Леш, конечно, извини, но хватит. Максимка — и твой сын тоже. Не только мой. И у меня больше нет сил. Совсем. Сейчас я еду к родителям на все выходные. Еда у тебя есть, у ребенка тоже — только разогреть. Памперсов много, одежки детские чистые. Лекарство — сегодня один раз и завтра три раза, завтрак, обед, ужин.
Думаю, за два дня с вами ничего не случится. А вот со мной — очень может быть. Если я банально не высплюсь. Я не хочу доводить до трагедии. Мне нужно два дня. Завтра и послезавтра. Все, пока!» — и, не обращая внимания на рев Максимки, доносящийся из детской и возмущенные крики мужа, вышла из квартиры.
Вернулась она даже раньше, чем обещала — в воскресенье к обеду. Значительно посвежевшая и отдохнувшая. Зашла в квартиру и обомлела — на кухне все было вверх дном, грязная посуда не умещалась в раковине, детское пюре было размазано по столу и полу, плита чем-то залита.
Тося прошла в большую комнату. Максимка сидел на полу перед включенным телевизором и играл с пустой пив_ной бутылкой. Леша похрапывал на диване. Увидев маму, малыш загугукал, засмеялся и протянул к ней ручки. Леша вздрогнул, всхрапнул последний раз и проснулся.
«А, явилась? — спросил он, не поднимаясь с дивана. — Вот и отлично. Давай-ка, быстренько прибери здесь все и можешь собирать свое барахло.» — «Не поняла? — удивилась Тося. У нее была мысль, что, оставшись с ребенком, муж поймет, насколько это тяжело и будет впредь ей помогать. — Какое барахло?»
«Ну уж какое есть. И Максимкино тоже. Я понял, что мне такое счастье на фиг не нужно. Чтобы ты вот так в любой момент бросила ребенка и куда-то свалила? И плевать, что я всю неделю работал, что мне отдохнуть надо! Да и вообще! Я не подписывался тут, как привязанный сидеть!
А если ты заболеешь? Если тебя в больницу положат? Я должен буду все это время с ребенком сидеть??? Это же не два дня будет! В общем, дорогая, спасибо тебе, за эти выходные. Я понял, что эти проблемы мне не нужны. Жалко, что ты не сделала этого раньше… Алименты, так и быть, платить буду, но на этом все. Собирайся и вали к своим родителям!» — он отвернулся в стене, давая понять, что разговор закончен.
Фиалка Монмартра
