Даже когда Наташа вышла замуж за другого, Фёдор продолжал её любить. Её муж, Роман, был человеком прогрессивным, и когда она представила ему Фёдора, как друга детства, он пожал ему руку со словами: «Друг моей жены — мой друг». Однако рукопожатие это было сродни тому, когда победитель жмёт руку побеждённому.
Наталья, как большинство женщин была собственницей. Она не могла не догадываться о том, какие чувства испытывает к ней Фёдор, но вместо того, чтобы отпустить его, признаться, что ему ничего не светит, она дразнила его, даря призрачную надежду.
Однажды даже Роман не выдержал, и сказал ему: «Нашёл бы ты себе бабу, Федя! Нельзя же всю жизнь греться у чужого очага». После этого Фёдор прекратил у них бывать.
Но однажды Наташа позвонила ему сама.
— Фёдор! Приезжа-а-а-ай! Прошу тебя! — рыдала она в трубку.
— Что стряслось? Где ты? — закричал он, — Наташа не плачь, я выезжаю!
Он помчался на квартиру, где она жила вместе с мужем. Долго звонил в дверь. Наконец, дверь открыл Роман. Он был сильно пьян, еле держался на ногах. Сфокусировав взгляд на лице Фёдора, он расплылся в улыбке:
— А, запасной игрок! Заходи, братан, выпей с нами!
— Где Наталья? — спросил Фёдор.
— Не знаю! — тряхнул головой муж, — ушла! Да ты заходи, тут девочки, что надо, чего ты на Наташке моей зас…зац…цик…лился?
— Ромео, ты где? — раздался из недр квартиры капризный девичий голос, — мы скучаем!
Развернувшись, Федор побежал вниз по лестнице. В машине он пытался собраться с мыслями. Роман — изменник, Наташа вряд ли простит такое. Значит, у него появился шанс. Однако радости почему-то не было. «Запасной игрок» — стучало в висках.
Фёдор поехал к матери Натальи. Светлана Андреевна всегда симпатизировала ему. Он не знал, что она не раз говорила дочери:
— Почему бы тебе не обратить внимание на Фёдора? Он такой хороший парень, не какой-нибудь хиппи-забулдыга! А главное, он тебя любит!
— Ой, мам, у тебя все забулдыги! — говорила, прихорашиваясь перед зеркалом, Наталья, — Федька хороший, но я не вижу его в роли своего мужа!
— Молодая ты у меня ещё! Глупая! — вздыхала мать, — Кстати, как там твоя подруга, Ксения? Родила?
***
Теперь в «интересном положении» оказалась сама Наталья. Только в отличие от подруги Ксении, с мужем у неё случился разлад. Подруге звонить было неудобно, у неё с появлением младенца добавилось забот. Поэтому Наталья, не долго думая, набрала номер Фёдора. Она не ошиблась, он тут же откликнулся на зов.
Когда раздался звонок, дверь Фёдору открыла Светлана Андреевна. Поздоровалась и проводила его к дочери, которая сидела, накрывшись пледом в кресле, в картинной позе с книгой в руке.
Плед скрывал её шестимесячную беременность, но лицо стало одутловатым, и Фёдор это заметил.
— Наташ, что с тобой? Ты заболела? — спросил он, подойдя поближе.
— Ну, если беременность это болезнь, то да! — она с вызовом посмотрела на него.
Он молчал. Наконец, понимая, что пауза слишком затянулась, произнёс:
— Поздравляю! Это же здорово!
— Да полный трындец! — она закрыла лицо руками, — ты ведь был у нас? На Онежской?
— Ну, был. Ты же не сказала, что ты у матери, — ответил Фёдор.
— Специально не сказала, чтобы ты своими глазами увидел отца моего ребёнка! — её голос трагически завибрировал.
Фёдор молчал, не зная что сказать. Тикали на стене полированные часы: «тик-так… тик-так».
— Так и будем молчать? — спросила она. Беременность сделала её некрасивой и раздражительной, но Фёдор этого не замечал.
— Наташ, выходи за меня, — сказал он, — ребёнка я готов признать своим. Это же твой малыш.
В её груди шевельнулась жалость, она хотела прогнать Фёдора прочь, чтобы бежал от неё без оглядки.. Но вместо этого она посмотрела на него ангельским взором и распахнула объятия.
Светлана Андреевна, качая головой, отошла от двери. Когда Фёдор, обласканный и окрылённый обещаниями, ушёл, мать сказала дочери:
— Дочка, ты не права. Остановись, пока не поздно! Испортишь жизнь и себе, и парню!
— В чём дело, мама? Тебе же нравился Фёдор! Весь такой положительный… что изменилось?
— Ты беременна от мужа, вот что случилось! Ты не любишь Фёдора, и позвала его, что бы сделать больно Ромке! Только вот что я тебе скажу: жить с нелюбимым — худшее из зол. Ты испоганишь жизнь и себе, и Феде, и несчастному малышу!
— Мама перестань! До развода дело не дойдёт! Как только Ромка поймёт, что я ухожу от него, он прибежит, вот увидишь!
***
Ромка не прибежал. Он только позвонил, чтобы уточнить детали развода. Наталья не показывала вида, что страдает, наоборот, много шутила и нарочито громко разговаривала. А ночью рыдала в подушку. На нервной почве у неё начались преждевременные роды.
Роману сообщили, что она родила, но он не пожелал взглянуть на дочку. Из роддома Наталью встречали Светлана Андреевна и Фёдор.
Несмотря на то, что Фёдор сделал Наталье предложение и дал понять, что с радостью удочерил бы её ребёнка, она не спешила. В свидетельстве о рождении в графе «отец» указала Романа, и фамилию на девичью менять не стала, объяснив, что не хочет возиться с документами. Несмотря на это, Фёдор носился и с ней, и с её дочкой, как будто это были его жена и дочь. Он всюду возил их на машине, отпрашивался с работы, если нужно было посидеть с девочкой, в общем был образцовым мужем и отцом. Вот только работником стал так себе.
— Федя, ты мазохист, — затягиваясь сигаретой, сказала его начальница, которой кто-то из коллег успел доложить, почему Фёдор стал часто отпрашиваться.
Фёдор хотел было сказать, что это не её собачье дело, но он сдержался. Ему нужна была работа, потому что Наташе и маленькой Мариночке нужны были деньги. Поэтому он улыбнулся и ответил:
— Всё может быть, Ольга Ивановна!
— Сто процентов! У меня глаз намётан, — криво улыбнулась начальница, — если хочешь, могу познакомить тебя с госпожой! Она работает в соседнем офисе. И не надо будет отпрашиваться с работы!
И она хрипло засмеялась, ничуть не комплексуя по поводу того, что чувствовал Фёдор. Он порывисто вышел, чтобы не нахамить ей в ответ. Вечером, вернувшись к себе домой, сел изучать, что предлагает ему рынок труда. Не успел он расположиться, как позвонила Наталья:
— Федь, ты не смог бы приехать? Прямо сейчас…
— Вообще-то я немного занят, — сказал он, — а что случилось?
Она немного опешила, ведь раньше он летел, не спрашивая, по первому зову.
— Мне нужно отлучиться на пару часов. Я с подружками договорилась. А мама ушла. Посиди с Маринкой, а?
— Ладно, скоро буду, — ответил он, захлопнув ноутбук.
— Привези денежки, хорошо? — сказала она ему прежде, чем отключиться.
Он приехал, и увидел, что Наталья уже стоит одетая в прихожей.
— Маришку я уложила, но ты посиди, на всякий случай, дождись, мама скоро должна вернуться! Всё, я опаздываю, пока!
И она выпорхнула за дверь, оставив Фёдора в недоумении. Он разулся, снял куртку, и убедившись, что девочка спит, прошёл в гостиную. У Светланы Андреевны была большая библиотека. В основном, это были книги, которые она покупала, отоваривая талоны за сданную макулатуру. Двадцать килограммов старых газет и журналов, и в доме появлялся очередной том Александра Дюма или книга Рафаэля Сабатини. Рядом с Буниным соседствовал Морис Дрюон, а с фантастом Беляевым стоял «Тихий Дон» Шолохова.
Вытянув книгу наугад, Фёдор сел в кресло. Это оказалась книга Даниила Хармса, издания шестьдесят седьмого года. Открыв её посредине, и захватив глазами часть стихотворения, Фёдор улыбнулся:
Теперь бульдогу косточку
Не взять уже никак.
А таксик, взявши косточку,
Сказал бульдогу так:
«Пора мне на свидание,
Уж восемь без пяти.
Как поздно! До свидания!
Сидите на цепи!»
«Почти моя ситуация» подумалось ему. Он отложил книгу и задумался. Наталья, конечно, любит его, но по-своему. Как друга, как плечо, на которое она всегда может опереться… но готов ли он смириться с этим? Ведь он мужчина, в конце концов, а не евнух… Нет, нужно наверное, заканчивать эти бессмысленные отношения.
В прихожей послышался шум, а через какое-то время протяжный вздох. Светлана Андреевна вернулась домой. Фёдор вышёл поздороваться. Она заметила его обувь в прихожей и поэтому не удивилась.
— А где ж Наташка? — спросила она, пока Фёдор помогал ей снять пальто.
— Наталья поехала с подругами встречаться, — сказал Фёдор, заметив, как потемнело лицо женщины.
— Ну я, пожалуй, пойду? — сказал он, но она остановила его.
— Подожди, Федор. Я тебя чаем напою!
— Нет, спасибо, уже поздно, завтра на работу. Да и вас задерживать…
— Успеешь. Я прошу! Надо поговорить, — Светлана Андреевна пошла на кухню ставить чайник, и Фёдору ничего другого не оставалось, как следовать за ней.
Когда хозяйка держала чайник под струёй воды, Федор заметил, как у неё трясутся руки.
— Давайте, я помогу вам! — он хотел взять чайник, но она самостоятельно поставила его, и нажала кнопку.
— Пока справляюсь, — улыбнулась она, садясь на табурет, и приглашая Фёдора сесть рядом.
— Вы что-то хотели сказать мне, Светлана Андреевна, — вежливо напомнил Фёдор, наблюдая как её пальцы скручиваю уголок оренбургской паутинки, накинутой на плечи.
— Я умираю, — буднично сказала она, и посмотрела на него с грустной улыбкой, — врачи дали мне полтора месяца.
Фёдор не знал, что сказать, и, наконец, тихо спросил:
— Я могу чем -то помочь?
— Ты мне всегда нравился, Фёдор. Жаль, что судьба распорядилась так, что ты не стал моим зятем.
— Светлана Андреевна, я…
— Подожди! — она подняла ладонь, словно собиралась произнести клятву, — это не исправить… я знаю, что ты любишь мою дочь. Наверное, это чувство к ней в скором времени сможет вытеснить другая женщина, ты достоин любви… но, обещай мне присмотреть за Наташей и Маришкой. Я уйду, и они останутся совсем одни!
Плечи Светланы Андреевны затряслись, и Фёдор обняв её, обещал сделать всё, что в его силах.
Словно во сне добрался он домой. Сказанное матерью Натальи только сейчас стало доходить до его сознания. Ему было жаль Светлану Андреевну, ведь она всегда была добра к нему.
Через три дня Наталья приехала к Фёдору домой сообщить новость, которую он и так знал.
— Я подумала, и если твоё предложение, — она запнулась и покраснела, — … о браке всё ещё в силе… я хочу, чтобы мы поженились до того, как мамы не станет… я хочу, чтобы она ушла счастливой.
— Но так нельзя, — сказал Фёдор, — Люди вступают в брак не для того, чтобы успокоить родных… не хочу участвовать в этом спектакле.
— Фёдор… если пожелаешь, мы после сразу разведёмся, — Наталья подошла к нему очень близко и коснулась рукой его щеки.
— Я не уверен, что Светлане Андреевне это нужно сейчас.
— А я это знаю наверняка! Я сказала ей, что всё поняла и хочу быть твоей женой! Мама счастлива и что мне теперь делать? Сказать, что ты… ты оказываешься от меня?
Она легонько толкнула его на диван. Он прижался к спинке, глядя, как она расстёгивает свою белую блузку.
— Наташа, это шантаж, прошу тебя, не надо! — он закрыл глаза и почувствовал её дыхание совсем близко.
— Пусть так… но я хочу этого… — её губы нежно целовали его лицо, руки гладили волосы, плечи, грудь.
Он хотел встать, но не смог, полностью оказавшись в её власти.
— Наташа…
Когда он пришёл в себя, она стояла у зеркала, полностью одетая и поправляла волосы.
— Теперь ты, как честный человек, просто обязан жениться на мне! — сказала она.
А он смотрел на неё, улыбался, как блаженный, и был согласен на всё. На следующий день они подали заявление. Прошёл месяц и их расписали. Учитывая состояние Светланы Андреевны, торжественной свадьбы не было. Посидели дома, посмотрели фотоальбомы, где сохранились старые фотографии Наташиных бабушек и дедушек, и фото маленькой Наташи.
— Я так счастлива, — прослезилась Светлана Андреевна, — Господь услышал мои молитвы! И доченька моя, и внученька, в надёжных руках… Теперь, можно и умереть спокойно!
— Мам! Живи пожалуйста! Может, Господь и наши молитвы услышит, — взяла её ладонь в свою Наталья.
…Светлану Андреевну похоронили спустя неделю. Она ушла тихо, во сне.
***
Через полгода на работе у Фёдора произошли кадровые перестановки. Ему предложили место начальника отдела, вместо Ольги Ивановны. Уходя, она положила наманикюренную руку на лацкан его пиджака.
— Верю, ты справишься, — строго сказала она, и окинув взглядом кабинет, в стенах которого просидела почти десять лет, добавила: — только работать придётся на славу. Никаких отлучек! Ты теперь главный.
— Я учту, — сдержанно кивнул Фёдор, — спасибо, Ольга Ивановна, всего вам доброго и успехов на новом посту.
Как только бывшая начальница вышла, он бросился звонить жене, чтобы сообщить ей о своём повышении, ставшим для него полной неожиданностью. Но Наталья не брала трубку. Он позвонил ещё через десять минут — та же история. Испугавшись, что с Натальей или с Маришкой могла случиться беда, он сорвался домой. В вестибюле чуть не сшиб Ольгу Ивановну.
— Вот тебе и раз! — подняла та брови, — куда это ты? Не успел заступить в должность, и взялся за старое?
— Ольга Ивановна, у меня жена трубку не берет! Я боюсь не случилось ли с ней что, — убегая, крикнул он.
— Сиделку ей найми! — хрипло крикнула вслед бывшая начальница, и с укоризной покачала головой.
Он мчался как угорелый, его сердце говорило ему, что случилось что-то плохое. Он открыл дверь своим ключом и услышал голос жены и голосок Маришки, которая обычно просыпалась в это время. Он распахнул дверь комнаты и увидел там незнакомую девушку, она разговаривала с Маришкой, которая сидела у неё на руках. Девушка вздрогнула заметив его, от неожиданности она чуть не уронила девочку.
— Вы кто? Где моя жена? — спросил у неё Фёдор.
— Я няня, из агенства, — девушка посадила Маришку в манеж, — понятия не имею, где ваша жена.
— Мариночка! — он подошёл к ребенку и протянул ей руки. Девочка признала его и заулыбалась. Он повернулся к няне, и спросил: — она что, не сказала, куда пошла?
— Представьте себе, нет! Я здесь до пяти часов. Вероятно, ваша жена вернётся не позже этого времени, — пожала плечами няня.
До пяти оставался час. Он оставил няню с ребёнком и вышел на улицу. Наталья приехала через полчаса. Она вышла из такси, и направилась к подъезду. Он окликнул её, и она медленно повернулась.
— Где ты была? — спросил он.
— Я что, не могу выйти по магазинам?
Он смерил её взглядом. Он знал, что для похода по магазинам жена одевается иначе.
— Что купила? — спросил он, — где твои покупки? Может, хватит врать?
— Ты уверен, что ты хочешь знать правду? — вскинула она голову, но заметив, как напротив них остановилась соседка, и открыв рот, слушает их разговор, прошептала: — дома поговорим.
Он развернулся и поехал на работу. Но думать ни о чём не получалось. Какое-то мерзкое гадкое чувство заполнило собой всё его существо. Ему захотелось разом всё прекратить… он вышел на пожарную лестницу, идущую по стене здания. В другое время ему бы перехватило дух, но сейчас ему просто хотелось прекратить эту боль.
Вдруг сзади его коснулась чья-то рука. «Не надо, сынок» — явственно услышал он слова. Голос показался ему знакомым, это был голос умершей тёщи. Он побоялся повернуться, а когда страх прошёл, он понял, что стоит один. В офисах уже тушили свет, стучали, переставляя мебель, уборщики.
Он не мог поехать к себе домой, потому что после свадьбы переехал к жене и тёще, которая нуждалась в уходе, а в собственную квартиру пустил пожить друга, испытывающего временные жилищные трудности.
Открывать дверь своим ключом он постеснялся, и позвонил. Прошло несколько минут, прежде чем Наталья открыла дверь. Она буднично зевнула, и ни о чём его не спросив, просто открыла дверь и пошла спать дальше. А он так и не смог заснуть до утра.
Утром он, невыспавшийся и измученный, потребовал от жены правды.
— Тебе не понравится правда, — уверенно сказала она, споласкивая рот после чистки зубов.
Даже утром, припухшая, без косметики, она казалась ему богиней. Он покрутил головой:
— Где ты была, ты можешь сказать?
Она повернулась к нему. Её глаза смеялись, а на губах была ехидная, злая усмешка.
— У Ромки я была, ясно? Мы решили снова сойтись с ним. Маринке нужен родной отец, пока она не начала говорить.
— Но ведь… он предал тебя, — тихо сказал Фёдор, — у тебя что, совсем нет гордости?
— У меня-то она есть, а вот у тебя, похоже, нет! Я презираю тебя за это, слышишь! Ты узнал, что твоя жена спит с другим, и ничего не способен предпринять! Тряпка!
***
Он медленно сжимал пальцы на её шее. Её прекрасное, такое желанное когда-то тело, извивалось в агонии. Лицо покраснело, на лбу вздулась вена, глаза почти вылезли из орбит. Она хрипела, сучила ногами, предпринимала жалкие попытки отвести его руки, но не могла.
«Не надо, сынок», услышал он и проснулся… Вокруг было мрачное пространство, в воздухе висел сизый дым. Пахло спиртным, и он понял, что находится в баре, где кроме него, сидели пара таких же как он, потерянных бедолаг. Фёдор подошёл к бармену, расплатился и вышел на улицу. Часы показывали три ночи.
Машин не было, светофоры перемигивались желтыми глазами. Вдохнув полной грудью холодный воздух, Фёдор наконец-то почувствовал себя свободным.
источник
