«Мне было пять лет, мама отправила меня в летний детский садик, что находился за городом. В одну из ночей, я проснулась и видела, как по проходу большой общей палаты, между детскими кроватками двигается женщина в белом халате. И было что-то настолько жуткое в ее походке и легкой зловещей улыбке, я начала очень громко плакать и звать воспитателя».
Детям часто приписывают способность видеть потустороннее. Детская психика, действительно, отличается от взрослой. Структуры мозга находятся в процессе активного формирования и развития, нет жизненного опыта, нет пока системы отношения с собой и реальностью, которая дает опору смысла и связи. Вот и получается, что границы между психоэмоциональной сферой и когнитивной размыты. Взрослый почувствовал что-то, но обдумывать это не стал, подумал о чем-то страшном, но страха не чувствует. У ребенка же всё иначе.
«Эта «медсестра» стала делать деткам уколы. Почему-то я точно знала, что они плохие, что их нельзя ставить. Я стала кричать еще громче, и наконец пришла воспитатель. Она попыталась меня успокоить, говорила, что там никого нет, но я ведь видела своими глазами! Воспитательница, чтоб меня успокоить, спросила, где я ее вижу, и пошла к тому месту. Когда она была на расстоянии шага от «медсестры», та исчезла. Воспитательница сказала: «Вот видишь, здесь никого нет»».
Психика ребенок ловит заряды страха и напряжения из окружающего его психоэмоционального пространства и реагирует образами сновидений, кошмаров, видений. Внутреннее напряжение переносится во внешнее, чтобы его понять, осмыслить, разрядить. Дети часто проигрывают такие сюжеты, рисуют монстров, рассказывают и слушают страшные истории. Таким образом, сознание ребенка в большей мере связано со скрытой тревогой близких. Если вокруг происходит что-то нехорошее, опасное, то малыш тонко считывает бессознательное и выдаёт соответствующую реакцию. Плачет, пугается, видит что-то странное.
«Я попросила воспитателя посидеть рядом, но той очень, видимо, хотелось спать, и она, успокоив меня, ушла. Только я стала засыпать, как опять медсестра появилась, но я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Кричать тоже не могла. Я с ужасом лежала и смотрела, как она наполняет шприц и с усмешкой идет по проходу к моей кровати. Последнее, что я помню, это боль от укола».
С одной стороны, страхи и слезы — нормальное состояние здорового ребенка, который познает этот мир и переживает негативные чувства, потому что пока не может не бояться. С другой стороны, кошмары, видения могут говорить о повышенной сензитивности, восприимчивости к происходящим событиям. Такие дети остро реагируют на нечто опасное, что уже существует, но пока себя с полной очевидностью не проявило. Внутреннее напряжение неблагополучия психика перекодирует в жуткий образ. Вот и проигрывается кошмар. Сначала — как детский страх, потом — как чрезвычайное событие. Летний детский лагерь, в котором круглосуточно находятся дети дошкольного возраста. Кто-то на кухне плохо помыл фрукты или овощи.
«На следующий день из нашей группы начали увозить детей с гепатитом А. Нас даже показывали по телевизору. Маме о моем поведении перед вспышкой гепатита рассказала та самая воспитательница. Она тоже была озадачена. Что это было?»
