На окраине деревни со стороны леса что-то полыхало. Небольшая полоска светилась словно её начистили песком и железной щёткой. Всполохи освещали край неба и убегали обратно к земле. Оранжевый цвет сменялся багровым всего за несколько мгновений, подхватывался чёрной простынёй, через которую ничего не было видно.
Тамара Сергеевна повесила на забор пустое ведро и замерла на секунду.
— Ва-а-а-а-ааня-я-я-я-я,— затянула она, заикаясь и указывая в сторону зарева, — го-о-о-о-рит
Сосед, мирно вертевший папироску в руке, только кивнул в ответ:
— Ага, Тома, обещали завтра ветер, вот всё красно, ты посмотри.
Тамара Сергеевна замахала руками.
— Горит, Ваня, — она схватила то самое ведро, что только что повесила, зачерпнула из бочки воды и побежала.
В калошах бежать было тяжело, плескавшаяся в ведре вода выливалась через край и попадала в обувь. Холодная вода хлюпала в калошах, быстро впитываясь в шерстяные носки, от этого бежать было ещё тяжелее. Было ощущение, что на ноги привязали гири. Посмотри кто со стороны — смешно. Маленькая, хрупкая женщина и такие калоши-гири на ногах. Но смешно не было, Тамара бежала помогать.
Из домов то и дело выскакивали люди, кто-то кричал, что горит дом и стучал в двери соседей; кто-то хватал, что попадалось под руку — все устремились туда, где нужна была помощь.
Старенький дом полыхал уже весь. Осень, сухая и солнечная, высушила всё, что теперь с таким аппетитом пожирал огонь. Вёдрами уже ничего потушить было нельзя. Собравшийся народ отходил от сваленного дощатого забора всё дальше и дальше, раздвигая полукольцо.
— Женька где? —Тамара кидалась от одного знакомого лица к другому.
— Видела, все успели выбежать, — махнула рукой куда-то в левую сторону соседка погорельцев.
Тамара Сергеевна пробежалась глазами по лицам. Потом увидела две спины: согнувшуюся женскую и приобнявшую её мужскую.
— Живы! — воскликнула Тамара Сергеевна.
Евгений обернулся, и бывшая тёща увидела двух мальчиков, прижимающихся к своей матери.
— Слава Богу, Женя, все живы!
— Да, живы, Тамара Сергеевна, но вот всё там и осталось, в чём выбежали, — мужчина развёл руками и вновь прижал к себе жену. Новую.
Тамаре Сергеевне этот жест—оберег не понравился, она неожиданно вспомнила свою дочь, Лену, вспомнила, как Женька обнимал её, словно забирал под крыло. Во рту у неё ужасно пересохло и захотелось пить.
Тамара постояла ещё немного, забрала своё ведро и пошла домой.
Дом догорал, он стоял самым крайним у леса. Мужики пригнали трактор и сделали борозду, чтобы огонь невзначай не бросился гулять по лесу.
С другой стороны стоял заброшенный участок без построек. Полосу вдоль забора кто-то полили водой, чтобы разыгравшемуся пламени некуда больше было идти. Через несколько часов всё было кончено. Несколько соседей остались дежурить у дома, чтобы не началось чего страшного, остальные разошлись.
— Чего случилось то, не узнала, это зятя твоего дом? — сосед Иван догнал Тамару по дороге домой.
Она пожала плечами. Десять лет прошло, а она всё не может забыть. Боль эта так отпечаталась в сердце, что до сих пор заставляла рыдать ночами в подушку.
А сейчас увидела бывшего зятя и всё по новой. И постарел он, и уже седина побелила виски, и женат на другой женщине, а отпускать Тамару скорбь, как оказалось, и не собиралась.
Столько времени прошло, а перед глазами у Томы так и стояла полынья на реке.
На первый семейный праздник после свадьбы — год брака, дочь с мужем решили сделать себе дорогой подарок — купить холодильник, заказали в райцентре, а забрать всё никак не могли. Женьке не давали выходной на работе и тогда Лена с отцом поехали забирать покупку сами. На обратной дороге решили срезать путь, хотя весна уже шла вовсю, понадеялись на лёд, а он оказался уже тонким. Так и осталась Тамара без мужа и без дочери в одночасье.
Женька из деревни не уехал, женился позже, купили они на материнский капитал старенький домик у леса, двух сыновей родили и жили. Тамара не интересовалась, как и что у них. Каждая встреча с кем-то из теперь уже новой семьи, давалась ей тяжело, очень, вот и сторонилась Тамара Сергеевна, теперь уже бывшая тёща, и зятя и его жену с детьми.
На следующей неделе пошёл дождь. Дождь словно включили и забыли выключить. Он шёл почти неделю не переставая. К понедельнику дожди ослабли, и Тамара выбралась на почту получить пенсию.
В уголке, на единственном столе в крошечном здании почты, жена бывшего зятя вскрывала посылку. Крашеная худенькая блондинка с крупным для её крошечного личика носом не нравилась Тамаре. Она казалась женщине надменной. Щурила свои карие глаза и никогда не улыбалась при встрече.
Ящик был тяжёлым. Блондинка его пыталась вскрыть, но, видимо, было нечем. Тамара уже получила пенсию, а блондинка так и пыхтела над объёмным предметом. Тома вздохнула и подошла к ней.
— Здравствуйте, Тамара Сергеевна, — виновато сказала та.
— День добрый, Вера. Отправляешь что или получила?
— Получила, от брата. А тяжело, не донесу.
Тамара пришла на почту с сумкой на колёсиках, хотела на обратном пути зайти в магазин, пополнить запасы, но решила помочь.
— На колёсах довезём, где Женька? Чего не забрал сам? — Тамара Сергеевна протянула руки к посылке. Блондинка обрадованно стала помогать водружать ящик сверху и затягивать верёвками.
— Я сама, — Вера схватила ручку тележки. — В район поехал. Обещали помочь, а из помощи только машину и выдели, чтобы собрать сгоревшее и вывести. А рабочих не выделили, кому скидывать всё это? Денег у нас нет пока свободных.
Тамара понимающе закивала.
— Живёте где?
— В долг сняли комнату у соседки напротив, у Семёновых.
— В долг? Вон оно что. А что так не пустили они?
— Да кому мы нужны так, Тамара Сергеевна. У всех свои беды и печали.
— А твои родители что?
— Моих нет давно, брат меня воспитывал. Вот, сейчас посылку прислал, сказал, что денег с получки обязательно переведёт.
Они шли не спеша, разговаривали. Вера уже не казалась Тамаре такой надменной, обычная женщина, вот идёт и делиться всем, что на сердце, без утайки, честно. Не просит ничего, просто накопилось, вот и не удержалась, рассказывает.
У дома Тамары Сергеевны Вера остановилась.
— Сейчас увезу посылку и верну сумку, спасибо вам!
—Да не за что, было бы…
— За всё спасибо… и что выслушали, — тише добавила Вера.
В ту ночь Тамара Сергеевна почти не спала. Её то морозило, то бросало в жар. Под утро она догадалась измерить температуру. Высокая. На почте перед ней в очереди стоял больной мужчина, он всё время чихал и сморкался в большой платок.
— Подхватила, — разочарованно подумала женщина и закрыла глаза. Вставать не хотелось.
— Тамара Сергеевна, вы дома? Тамара Сергеевна, — дверь открылась и на пороге появилась Вера.
Тома постаралась быстро встать с кровати, не получилось.
— Верочка, я заболела, не заходи.
— Я сумку вернула, вот, — Вера поставила сумку у входа, разулась и прошла в комнату.
— Спасибо за сумку, — в первый раз улыбнулась она.
— Да не за что, вот заболела, прости, что не встречаю.
— Лечитесь, Тамара Сергеевна, я загляну после работы, проведаю.
Вечером Вера, действительно, зашла проведывать Тамару Сергеевну, принесла суп и плетёнку с маком.
— Ой, Вера, это вам помогать сейчас надо, а не мне, зачем?
— Не обеднеем мы от тарелки супа, а сдобу мне на работе дали, на одну больше, я прямо сразу о вас и подумала, как кстати эта лишняя плетёнка.
Вера ушла, а Тамара Сергеевна села у окна смотреть ей вслед и почему-то подумала, что зятю её бывшему повезло. Не такая уж и плохая оказалась эта Вера.
В следующий раз Тамара Сергеевна встретилась уже с Евгением в магазине.
Декабрь пришёл в регион одновременно с трескучими морозами. Всё вокруг обволакивая инеем, паром и причудливыми узорами.
Женя долго стоял у прилавка, что-то высматривая. Тамара Сергеевна купила муки, килограмм сахара и уже собралась уйти, но подошла к мужчине.
— Здравствуй, Женя!
— Тамара Сергеевна, — она заметила, как он смял в руке тысячную купюру.
— Как вы? Как живёте? Всё ещё снимаете?
— Да, нет, дорого выходит. Баня же уцелела, благо далеко стоит, в неё и переехали. Перезимуем, — он махнул рукой, — а там видно будет.
— А купить что хотел, долго, смотрю, стоишь?
— Да вот, думаю на новый год мальчишкам железную дорогу купить, да дорогая, зараза. С аванса возьму, — Евгений немного смутился. — Домой? Я на обед еду, подброшу.
Всю дорогу домой Тамара Сергеевна молчала. Она не могла поверить, что они всей семьёй живут в бане! И ведь никому до них нет дела.
— Жень, а может у меня перезимуете? — вдруг предложила женщина.
— Как у вас?
— У меня такой большой дом, одна я живу, переезжайте. А потеплеет, там уже на своём участке и начнёте работу. Жалко мальчишек, в бане то жить. Не спартанцы же.
— Это да, ну а что поделать. Новый дом нам никто не даст. На себя только и можем рассчитывать. В райцентр я езжу, как на работу. Лес обещали дать и то хорошо.
У своего дома Тамара Сергеевна ещё раз сказала:
— Ты переговори с Верой, не чужие мы люди, Жень. Есть у меня возможность вам помочь, почему и нет. Да и опека узнает, что ты с детьми в бане живёшь — молчать не станут, заберут детей.
Евгений не ответил, серьёзное лицо его стало задумчивым.
Дома он долго не начинал разговор с женой. Всё сидел в самом тёмном углу и крепко сжимал зубы.
— Случилось что? — Вера уловила напряжение, которым уже был пропитано всё вокруг.
— Тамару Сергеевну сегодня видел в магазине, потом домой подвёз. Она предлагает нам к ней переехать зимовать.
Вера замерла.
— Отказал? — быстро спросила жена.
— Ничего не ответил.
— Слушай, а вообще, Тамара Сергеевна какой человек? Мне показалась хорошая женщина.
Евгений кивнул:
— Но есть у меня чувство, что как меня видит, на душе у неё всё переворачивается, она же дочь сразу свою вспоминает.
— Так и есть, Женя, так и есть. А может то, что вы чаще встречаться будете, ей только на пользу пойдёт. Опять же мальчишки повеселят. Детей и внуков у неё нет. Не думаю, что она с выгодой какой-то тебе это предложила, от чистого сердца же?
— Что точно, то точно. Добрая она.
— Ты вот сказал — я прямо сразу против была, а теперь подумала. Ничего не теряем, обратно всегда перебраться можно. Я о детях подумала. Ну что тут у нас, — она обвела вокруг. И ещё. Добро надо тоже уметь принимать, не только делать.
Через три дня в субботу Евгений приехал к Тамаре Сергеевне на рабочей машине. Зашёл. Долго мялся в пороге, крутил шапку.
— Чего стоишь, проходи, садись.
— Я это… Мы это… Условие есть у меня. Дровами нашими топить дом будем. Дрова у нас уцелели, вон привёз в машине.
Тамара Сергеевна выглянула в окно.
— А чего не сгрузил, знаешь же где ворота открываются? — рассмеялась она его неуклюжести и вспомнила, как в первый раз его дочь привела знакомиться, стоял, шапку мял.
Женя тоже хмыкнул, повеселел, надел шапку и вышел.
Тамара Сергеевна подошла к комоду в комнате и взяла с него огромную коробку с игрушечной железной дорогой. Новогодний подарок нужно было перепрятать в сундук, вдруг ненароком мальчишки увидят игрушку раньше времени.
