До самого обеда Надежда ходила, мрачно насупившись. Она была обижена. Она не обмолвилась с ним ни словом. Она обходила стороной своего повседневного собеседника.
Чтоб отвлечь себя от нехороших дум, Надежда с размахом втискивала вилы в небольшую копну скошенной травы за огородом, и разом, приподняв как можно больше груза, переносила её в яму. Там она скидывала тяжёлую сырую траву рывком и тут же возвращалась за новой.
Иногда мысли побеждали, она останавливалась, опираясь на черенок вил, понуро стояла. Хотелось было сходить рассказать новые доводы тому, с кем была сейчас в ссоре, но вспоминала о своей обиде на него и опять бралась за работу.
Собеседник обижен был взаимно. В такие вот рабочие минуты он обычно всегда был рядом, но не сейчас. Сейчас он остался во дворе и только исподлобья провожал взглядом Надежду, когда она там появлялась.
Потом он и вовсе стал разглядывать их двор. Это было любимое его место во всём большом мире.
То, что мир большой, он знал, верней догадывался, потому что был мудрым. Когда смотрел на парящих в полёте или улетающих далеко за пределы горизонта птиц, понимал — там мир не кончается. Он простирается дальше – туда, куда так стремится ветер, куда летят облака, и откуда приезжает Андрей.
Из-за сына, Андрея, и была расстроена Надежда. Вернее, из-за его невесты. Эта девушка не выходила из головы. С той самой минуты вчерашнего дня, как переступила Милана порог этого дома, Надя была в какой-то тихой внутренней панике. И поделиться этими своими думами она могла только с ним — со своим верным псом и мудрым слушателем — Трезором.
Когда-то его принёс в дом муж Надежды — Иван.
В своей жизни она сделала одну большую ошибку. Было время, когда они с Иваном расстались, и Надя со старшим Алёшей приехала сюда, в дом родителей, к матери. Надежда, оправдывая себя и развод, хорошо так «приложилась» в адрес бывшего мужа, преувеличивая его грехи многократно и сваливая вину за развод на него.
Но жизнь повернула иначе. Через несколько лет Иван сюда приехал. Они вновь сблизились и сошлись.
Как известно, мир не любит нас так, как любит нас наша семья. Все тогда судачили и Надя жалела о ранее брошенных обвинениях в сторону Ивана. С тех пор старалась болтать поменьше, хотя давалось ей это с трудом, была говорлива. Иван же наоборот – молчалив и спокоен.
Тогда-то и родился у них поздний Андрюшка. Разница с Алёшей была в семнадцать лет. Алексей рано улетел, женился и жил на Урале. Встречались не часто.
Как и положено уже немолодым родителям – души в младшем Андрюшке они не чаяли.
В последние годы Иван был сед. Из под густых бровей он часто смотрел на жену, без слов говоря о многом. Словоохотливая Надежда и молчун Иван с живым взглядом тёмных круглых глаз, так вот общались часто:
— Согласен что ль? — она смотрела ему в глаза — Почему нет-то? Вот ведь упрямый. Ну, ладно…
А когда Иван неожиданно и скоропостижно ушёл, вот точно также из под насупленных седых бровей на неё взглянул Трезор. И теперь он стал её собеседником, слушателем и советчиком тоже. Молчавшим советчиком, но таким же правильным, каким был муж.
Сейчас Трезор дремал на фанере перед конурой. Обычно это он делал на широком крыльце дома, но сейчас, от обиды на хозяйку, ушёл сюда — в слаженное ещё хозяином своё место.
То ли вспомнился, то ли приснился ему день вчерашний, как приехала сюда новая девушка. Как ждала этой встречи хозяйка! Ох, как ждала! Как красила забор, как вымывала плитку двора, как жаловалась ему на усталость.
Вспоминал, как рассказывала она соседке Зое о том, что везёт, наконец, Андрей невесту свою городскую на показ и знакомство. А потом наедине говорила ему:
— Ишь ты, Трезорка. Думала Зойка, что с её Танюхой Андрей сладит. Ан нет! Не нужна ему такая. Задница вон больше, чем у матери. А Андрей-то разве пара ей: красавец, плечи — косая сажень, да и образование. Ему разве такая девка нужна? – Надежда утёрлась фартуком, – Ишь ты, удумали!
А потом приехал любимый его друг и хозяин Андрей с невестой. Трезор долго разглядывал её, наклонив голову набок. Другая она была, он таких здесь в посёлке не встречал.
Когда вышли они во двор, девушка присела перед Трезором на скамью и сказала:
— Что смотришь, пёс, не нравлюсь? И кажется, не одному тебе.
Она сняла с ноги, с накрашенных чёрным лаком пальцев шлёпку, сунула Трезору под нос и бросила на огород.
— Апорт! — показала она рукой на огород. — Апорт, я сказала!
Пёс грустно посмотрел на неё своими круглыми глазами, развернулся и медленно отправился к конуре. А там лёг, наблюдая за происходящим. Обувь нюхать ему никто ещё не предлагал.
— Он что у вас — совсем недрессированный?
— Да кто б его тут дрессировал. Но он умный очень, старый уже, — Андрей сам полез за шлёпкой невесты.
А когда они уехали, хозяйка Надежда позвала его на крыльцо, наложила ему полную миску мяса, села на стул, сложив на фартук руки. Трезор жевал и слушал.
— Ох, Трезорушка, ох, голубчик мой, да за что ж нам это? У неё татуха на всю шею, десять дырок в ушах, а волосы … Ты видел? Волосы! – Надя вздыхала и мотала головой.
Трезор оторвался от тарелки и поднял на хозяйку взгляд.
— Да, знаю я, что модно, и без тебя знаю! Но скромнее девушка быть должна. Разве я б смогла поехать с матерью жениха знакомиться в шортах драных и шлёпанцах? А? Вот скажи.
Трезор глодал кость.
— Молчишь? Потому что знаешь — не смогла бы. Вот и нечего тебе сказать.
Надежда задумчиво посмотрела на жующего Трезора, уйдя в свои мысли.
— Как бы отговорить-то его, Трезорушка? Глаза открыть. Наглая она, бесцеремонная. Посмотри какая худая, облезлая какая-то. Разве пара они?
Пёс прекратил грызть и осуждающим, как показалось Надежде, взглядом глянул на хозяйку.
— Почему нет-то? Интересный ты! — поспешно сказала она, — Ему влюблённость глаза застит, так надо ж помочь. Сын ведь. Обьяснить, что дрянную невестушку нашёл, мало что ли хороших девок! Вон хоть Танька Зойкина. И та лучше!
И уже отвернувшись от пса, резко взяв пустую миску и заходя в дом, добавила:
— И не буду я тебя слушать, дурака старого, завтра же позвоню ему, поговорю. Я ему мясо хорошее отдала, а он … Глупый пёс!
Трезор взял в зубы кость и отправился к себе.
Надежда плохо спала, вроде и не спала вовсе. Вся издумалась.
Вот как, например, сын с такой женой жить собирается, если она заявила, что не любит и не хочет готовить?
— Так, а как же тогда? Есть-то что? — спросила удивлённая Надя.
— Ой, мам. Ну, я готовить люблю, да и заказать сейчас всё, что угодно можно. Другое время, понимаешь?
Надя не понимала. Во-первых, сын готовить не умел, это она знала. Ну, может научился чему-то в студенчестве, но так, поверхностно. Да и почему он должен готовить, если будет жена. Это никак не укладывалось в голове.
— Так заказывать — это дорого, поди, — переживала она.
— Заработаем, — отвечала Милана.
— А дети пойдут?
— Мы о детях ещё не думаем, — отвечала будущая невестка.
Эту беседу Надежда прокручивала в голове до утра. Как о детях не думать?
А утром точно решилась — надо сыну звонить, надо рассказать ему, что нормальные порядочные девушки так себя не ведут, что в семье всегда есть женская и мужская составляющая, что женщина должна рожать детей и вести хозяйство. Это — главное её предназначение, и по-другому семьи не будет.
Он просто молод, он просто увлёкся, и мать его переубедит.
Она прокручивала этот разговор в голове десятки раз, переиначивала фразы, приводила доводы, вспоминала примеры. А потом встала и написала себе шпаргалку, чтоб ничего не забыть.
Она просчитала примерное время, когда сын будет на работе, на перерыве.
Потом быстро управилась. Надо было скоротать время, и она пошла за огород. Чтоб отвлечь себя от нехороших дум, она с размахом втискивала вилы в кучу скошенной травы и переносила её в яму.
С Трезором она не разговаривала. Удумал учить! А то у неё у самой головы на плечах нет!
Когда подошло назначенное ею самой время звонка, Надежда заранее вышла во двор — связь в доме ловила плохо.
Из конуры выполз разморённый жарой пёс, уселся напротив и наблюдал, высунув язык. Надя отводила глаза, было ощущение, что вот сейчас встречаться с ним глазами не стоит.
Она дождалась нужных минут и позвонила. Сначала сын спросил о здоровье и она немного отвлеклась, рассказывая про больную пятку. А потом он спросил:
— Ну как тебе Милана, мам? Правда, классная?
И тут Надя перевела глаза на Трезора, как будто опять ждала совета, тот сразу наклонил голову вбок, а потом вдруг встал и побежал в конуру. Пока Надя бормотала что-то невнятное, к её ногам легла недоеденная вчера кость — Трезор угощал хозяйку.
— Так ведь, вот что, Андрюш. Ты выбирал. И коли любишь, так и я довольна. Законы ваши современные никак не пойму, но чем могу, помогу всегда. На то я и мама.
Лёгкий ветерок подхватил шпаргалку с колен. Трезор прижал её лапой.
Надежда закончила разговор и посмотрела на своего питомца:
— Да может ты и прав, Трезорка. Жизнь покажет … И это их жизнь. И пусть её собственным опытом постигают.
А потом добавила:
– Жарко тебе, дружище? Молчи, молчи! Так и быть, уговорил. Сейчас на речку пойдём.
Вечером через рабицу её окликнула Зоя:
— Здорова, Надь, — она стояла полусогнувшись на огороде, — Ну чё, как там гости твои? Видели мы, как уезжали они. Танька говорит — с татуировкой невеста-то.
— Невеста как невеста. Ну, с татуировкой. Модно сейчас. А вы уж разглядели всё!
— Так ведь соседи. И Андрюшка, чай, не чужой нам, переживаем.
— А чё переживать-то! Счастливые оба, к свадьбе готовятся. И Милана мне понравилась, а главное — сын её любит. А значит и я уже люблю.
