Николай стоял облокотившись на столбик калитки.
Лето в этом году загостилось, не хотело сдавать свои права, вот уже и огороды все выкопали, сложили ровными рядками ботву, чтобы было снегозадержание в огороде.
яндекс картинки
Не пойми, не то лето, не то осень на дворе, деревья в золото и багрянец одеты, тепло, ребятишки в одних рубашонках бегают по улице.
Мать свеклу с морковкой выкопала, с Сашкой, старшим Колиным пацаном, почистила, высушила и спустили в ямку, так у них называется погреб, что на улице, ямка.
Стоят одинокие будылья от скрученных шляпок подсолнухов, ох и семечки в этом году уродились, крупные, масленичные, будет чем заняться долгими, зимними вечерами.
Николай тяжело вздохнул, нащупал палку, собрался идти в дом.
-Здравствуй, Коля, — мужчина вздрогнул от неожиданности, повернулся всем корпусом, чуть не упал. Не хотелось бы валяться на глазах у… у…
-Здравствуй, Лида.
-Я войду? Или нельзя?
-Отчего же проходи, -Николай неловко попятился.
-Я к детям, Коля можно?
-Да…конечно, Лида, иди, они в доме.
Женщина осторожно, будто крадучись пошла в дом.
Николай поспешил следом, хотя поспешил это не про него, но всё же постарался быстрее войти в дом, следом за бывшей женой.
-Чего притащилась, ууу, гадина.
-Здравствуйте, Харитина Евлампьевна.
-Вон, идитя, кукушку вашу чёрт принёс, тьфу, бесстыдница, осиротила детей, а теперь чё? Посмеяться над нами пришла, ууу, раззява.
-Мать, прекрати, — оборвал старуху вошедший Николай.
-Чего это я должна прекращать, а ты ишшо поцелуйся с нею, срамота.
Мать вышла и хлопнула сердито дверью.
-Не обижайся на неё.
-Хорошо, не буду…Саша, сынок…
-Уходи, уходи змеюка, кукушка, не нужна ты нам.
Лида беспомощно обернулась к Николаю.
-Санёк, а ну прекрати, подойди поздоровайся с матерью.
-Нет — выкрикнул со слезами мальчик, ненавижу, она бросила нас, кукушка.
-А ну цыть, никто никого не бросал…
Перед глазами Николая стоит картина, как Лида собирает чемодан.
-Я на сессию Коля, мне немного доучиться осталось, отучусь, работать пойду, детишек учить, Сашу с Марусенькой потом буду учить, представляешь как хорошо. Я всего на месяц, потерпите пожалуйста.
Николай переминается с ноги на ногу, вот залетела в избу мать Николая, оглядела всех тяжёлым взглядом.
-А ты куда собралась, шалая?
-Мать, вот Лида на сессию…
-На какую такую сессию, да к мужикам она собралась, все они городские вертихвостки такие, уедет, натаскается там, а потом тебе дураку в подоле принесёт и под нос сунет.
-Мама, что вы такое говорите…
— Подзаборная свинья тебе мама, тьфу.Смотри, Колька уедет, не пушшай её на порог.
Долго бесновалась старая Харитина, Лида уехала всё же на сессию, в тот раз всё обошлось, а на следующий раз Николай заартачился и не пустил никуда Лиду. Собралась и уехала самовольно, а как приехала…Стыдно вспоминать, избил сильно, напился и избил, и вытолкал из дома, в одной сорочке.
Выгнал из дома, вещи повыкинул, велел убираться.
Мать чёрной лисицей бегала по селу, всяко Лиду позорила, что мол загуляла сноха, детей бросила, мужа бросила, укатила, к полюбовникам.
А если кто ей перечить смел, так львицей кидалась, всяко Лиду очерняла.
Николай запил, к детям Лиду не подпускал, привёл одну, из соседнего села привёз, разбитная бабёнка, Людка. Ох, и куролесили они, что только не творили, дрались, как собаки, детей понапугали.
Пришла мать, выгнала ту Людку, Николая отругала, вроде успокоился.
Тут Зинка откуда не возьмись, по молодости путался с ней.
С мужиком разошлась, девчонка у неё, постарше Сашки будет, сначала мёд в уши лила, и детей голубила, а как в доме обосновалась, так поедом детей есть стала, отдай матери, убери, не могу терпеть, эту сам Николай выгнал.
На все попытки Лиды с детьми встретиться, подзуженный матерью, убить грозился.
Потом Татьяну встретил, у неё своих двое, к нему в дом не пошла, сказала брать детей и к ней идти, что же пошёл в примаки.
Не сказать что прям хорошо жили, ну как все.
Любви промеж ними не было, да какая тут любовь, она Татьяна, ещё сама по себе грубоватая была. Что-то с мужиком не поделила, с отцом детей своих и выставила его, но с детьми видеться давала.
Приходил тот муж всё оглядывал хозяйским взглядом, Николаю выговоры делал, мол не так гвоздь вбил, не так скамейку вкопал, не туда дрова вывалил.
Николай терпел, всё ради детей, те вроде привыкли к Татьяне мамкой кличут, а тут ещё новость, понесла Таня.
Сказала что рожать будет, вдруг мол, девчушка.
Так и оказалось что девочка, хорошенькая, Алёнкой назвали. Таня стала притеснять ребятишек Колиных, то тупые, то кривые, то косые, а те всё знай, ластятся, мамкой кличут.
Татьяна и так не была ласковой, а тут вообще, мегера- мегерой стала. Николай детей старался к матери к своей отвести и на подольше оставить.
А та уж причитала, сиротками их, кукушатками называла, Лиду проклинала и во всех бедах винила.
А тут зимой ещё что приключилось, поехал Николай в лес, за дровами, да придавило его, деревом-то, еле выжил, хорошо мужики ехали мимо, так помогли, а то замёрз бы.
Два месяца в больнице провалялся, а как на выписку, то Татьяна заявила чтобы в свой дом пока ехал, мол ребёнок маленький, где ещё за ним ходить, а потому же сказали что мужа своего простила, да назад приняла.
Девчонка видно не по нраву тому-то первому мужу пришлась, стала Таня всё чаще до Николая Алёнку таскать, а потом и вовсе оставила.
Николай только к осени вот очухиваться стал, мать на два двора пластается, Саньку приучает, уже и Коля понемногу что-то делает.
Так и живут.
А тут Лида…
Стоит Лида, сидит Николай, стоит злой и зарёванный Сашка, Маруся смотрит на маму родную, она смутно её помнит, глазки полные слёз.
Вот шаг сделала, второй.
-Мама, мамочка, не уходи, — плачет девочка, — не уходи, родненькая, не бросай нас, ты не кукушка, Сашка врёт…
-Мамоська, — ковыляет Алёнушка, держась за подол сестриного платьица, тянет ручонки пухлые к Лидии, -мамоська воми на уськи.
Наклонилась Лида, подняла Алёнку, та ручонки тянет, прижимается, Марусенька за ноги маму обняла, ревёт, тут и Сашка не выдержал, подошёл к маме и заревел.
Села Лида на пол, плачет, детей обнимает и Алёнушку тоже,понимает что без материнской ласки девчонка растёт, к себе прижимает.
Плачет Николай, не стесняясь слёз, что бегут по щекам, скатываются за ворот рубахи.
Тихо зашла в дом Харитина Евлампьевна, стоит прислонившись к косяку, вытирает подолом фартука слёзы непрошенные.
— Останешься ли? Простишь ли? Уйдёшь, перечить не буду, я во всём виновата…
Да что ты мать, — перебивает Николай — я сам хорош.
Простила Лида, из-за детей простила, зажили хорошо, словом больше не обидел, не то что делом Николай свою жену.
Через многое пройти им пришлось, выстояли.
А Татьяна вдруг заходила через время, мол девчонку дай, дочка же, на время. Та подросла уже, дичится, другой мамы -то не знает, кроме Лиды.
Николай не против, бери, да девчонка криком кричит. Потом узнали, родила ещё она Татьяна-то, пацаны не больно помогать рвались, так решила девчонку приспособить для этого дела.
Собрали бумаги, отвоевали кровиночку, судья всё никак поверить не могла что Татьяна столько лет не вспоминала про дочь, хотя жила через две улицы, а тут вдруг…
— Нужды не было, — нехотя ответила.
-А теперь что же, появилась?
-А теперь появилась, — ответила с вызовом.
Алёну ей не отдали. Так она ушла, даже не взглянула на девчонку.
Вот такие истории ещё могут в жизни случаться.
А дети Николаевы все дружные и достойные выросли Алёнушка так от мамочки никуда, всё рядышком, тоже на учительницу выучилась, в родную школу приехала детишек учить, оттуда и на пенсию вышла.
С братьями по матери Алёна не общалась, они тоже замкнутые, в Татьяну выросли.
Мавридика д.
