Сегодня вспомнился рассказ одной женщины, она уже старенькая совсем.
— … Я тогда ещё молоденькая была, девчонка совсем. Снится мне сон, будто сижу я не то в лесу, не то на болоте, а рядом со мной старичок, до того старый да дряхлый. Местность плохо видно, всё туманом затянуло, но кое- что всё же можно рассмотреть.
Говорит он мне:
— Как совсем невмоготу будет, сюда придёшь. Живу я вдали от мира людского, на границе двух болот. Зайдёшь в мою избу, тут она недалече. Пойдём со мной, я всё покажу..
Идём мы с ним, я гляжу по сторонам — нет избы никакой.
— Заходи! — говорит старец.
Только сейчас и увидела, сверху весь дом был завален ветками, лапами еловыми, его и не видно совсем.
— Дом мой ушедшего поднимет, с того света вернёт, но только, если ты в себе силу почувствуешь. Вот, испей святой водицы и хлебцем заешь.
Хоть и сон это был, а вкус воды и хлеба я хорошо запомнила, он не сравним с тем, что мы едим и пьём.
Затем он стал читать какие то молитвы, рассказывать, что и как делать. Во сне я всё помнила хорошо и повторяла за ним, только не понимала — зачем мне всё это знать? Проснувшись, забыла почти всё, что он говорил, да и слова многие были мне совсем непонятны.
Такой сон удивительный, словно всё наяву было.
Утром проснулась, рассказываю матушке своей. Думала, засмеётся она над моими сказками, а она вдруг серьёзная стала. Молча выслушала, а потом и говорит:
— Ох, дочка, неспроста старец этот тебе приснился. Ведь это прапрадед твой. Он по молодости в церкви служил, женился, уже и дитё у них народилось, а он вдруг ни с того ни с сего ушёл далеко далеко, то ли в леса, то ли на болота, никто больше никогда его не видел. Прощения просил у жены своей, сказал ей на прощанье, что грех на нём великий, не может он больше здесь оставаться, отмолить должен грех свой, чтоб за него это не пришлось делать его сыну и внукам. А какой грех, так никому он и не открылся, кроме Бога. Семья его: родители и братья, не бросили женщину, помогли сына вырастить.
С тех пор он снится тем, кого что-то нехорошее ожидает, предупреждает и хочет помочь.
Но такого, чтобы в дом он свой привёл, ещё не было.
Первое время после этого сна мы всё ждали неприятностей, но всё было хорошо, ничего не случалось и вскоре всё забылось.
Прошли годы, я замуж вышла, сынок Ваня у нас родился. Приехали мы на мою родину. Земляки все на болото бегают за клюквой, ну и мы собрались. Погода хорошая, сухо, решили и Ванюшку с собой взять. Сначала все вместе ходили, а потом муж говорит:
— Пойдём на другую сторону от тропы, чего мы тут все в одной куче толкёмся. Ну мы и пошли. Идём, и правда, ягод столько и чем дальше, тем крупнее. А потом и вовсе, хоть лопатой греби! Упустили мы Ванюшку из вида, а как хватились, глядь, а сынок наш бездыханный на земле лежит. Перепугались мы, трясем его:
— Ваня! Ваня!
А он не шелохнётся и дыхания совсем нет. Что с ребёнком могло произойти? Такой весёленький, рот не закрывался, как колокольчик.
Муж схватил его на руки да бежать. А куда бежать? Зашли мы неведомо куда. Да ещё и от неожиданности, не можем сообразить ничего. Кричали — никто не отзывается.
И вдруг меня, как ткнул кто.
— Иди за мной! — кричу мужу, а сама дальше вглубь болота бегу, в самые дебри, куда нога ягодника точно не ступала.
— Анна, опомнись, Анна, куда ты? Ты что с ума сошла? — кричит мне муж, — нам выбираться отсюда надо, сына спасать.
— Иди за мной! — повторила я, а сама иду, как будто дорогу хорошо знаю.
Уж и идти стало невозможно. Хоть на болоте и жалкие хилые деревца, а ветки их так переплелись, словно за руки держатся, не пройти.
И вдруг вижу, а скорее чувствую, что где-то рядом дом тот должен быть из сна моего. Озираюсь по сторонам, ищу — нет нигде. В отчаянии взмолилась я:
— Дед, помоги Христом Богом молю!
И тут слышим:
— Заходите… — не то сказал кто это, не то листва прошелестела.
Прямо передо мной дверь оказалась, вся мхом заросшая. Я открыла её, а там всё, как во сне, что приснился много лет назад. И тут мне сон тот во всех подробностях вспомнился, всё, чему дед меня учил. Теперь — то уж я поняла, для чего.
Повалили мы Ваню на лавку. В углу иконка стояла, рядом — полотно старое, аккуратно свёрнутое. Развернула я его и сына с головой укрыла. Сверху — травы, что на стенах у деда развешаны. Потом за иконкой книгу с молитвами нашла, открыла и увидела листочек, старый, почти выцветший, слова на нём непонятные. Я плачу навзрыд и читаю, читаю… Дед говорил: «12 раз прочтёшь».
— Во веки веков, Аминь! — дочитала я.
Тишина. А потом голосочек тоненький послышался:
— Мама, мама…
Сын глазки открыл, сел и на нас смотрит, а потом и спрашивает:
— А дедушка где?
— Какой дедушка, сынок?
— Вот этот! — заулыбался Ваня, словно увидел кого-то,- он нас за собой зовёт.
Ванюшка вперёд побежал, мы следом за ним. Через полчаса с болота выбрались к знакомой тропе. И главное — сын живой, как будто ничего и не было с ним. В больницу возили, ничего не нашли, сказали — здоров.
А я верю, что это дед тогда его спас. Сейчас спроси у меня, какие я тогда слова говорила, как дорогу к избушке нашла, — ничего не помню. Сколько раз мы там бывали потом, а избушки той больше никто так и не смог найти, да и я тоже. Видать, без надобности это нам теперь, ведь говорил дед «когда невмоготу будет»
— Бабушка, а сынок ваш Ванечка сейчас где?
— На пенсии. В городе живут. Всю жизнь врачом работал, сколько людей он спас! И я живу по сей день только благодаря сыночку моему. В газете даже про него ни один раз писали:
«Врач от Бога!»
Галина
