Марина шла из школы усталая и расстроенная. Мало того, что в школе сегодня не всё гладко: «4/3» по сочинению, и Ольга опять раскритиковала её колготки с зашитой стрелкой при всех девчонках, так ещё и дома её ждёт ежедневная одинаковая картина: бардак.
Домой идти вообще не хотелось.
Марина занималась фигурным катанием, и сегодня как раз – тренировка. А это значит – не поспишь. Так было всего дважды в неделю.
Как это ни странно в столь юным подростковом возрасте, Марина часто спала днём.
Видимо её организм включил какую-то самозащиту для нормального существования, когда ночного сна не хватало, когда школьная жизнь была чрезмерно активна, когда уроки – до часу, когда напрягают тренировки и прочие дневные нагрузки.
Она приходила домой, доставала из холодильника кастрюлю с холодным супом или тушёной картошкой, разогревала и очень плотно ела …
И всё…
Спать хотелось так сильно, что она поддавалась соблазну — заводила будильник на 16.30 и ложилась на несобранный с ночи диван в зале.
В этот момент даже бардак её не мог остановить. Сон сваливал.
А беспорядок был. И она знала, что если в половине шестого, в квартире останется так – ей «прилетит».
Нет, её не били ни в коем случае.
Но … в доме есть взрослая девочка, а значит –должна помогать, а значит должна убирать, следить за порядком и в мамино отсутствие его наводить.
Бабуля в её возрасте практически растила четверых младших, сидела в няньках, а ещё стирала, убирала, готовила … И это была семейная легенда, которую женщины семьи превозносили. Не помогать матери – эгоизм.
В двухкомнатной квартире со смежным проходным залом жили они впятером. Вернее, в последнее время — вчетвером. Старший брат Марины учился в вузе в другом городе. А вот младшему было четыре. И он-то и был главным виновником того беспорядка, который ежедневно наблюдала вся семья.
В зале на диване спали мама с папой, а Марина с младшим Игорьком – в спальне. Иногда, конечно, он перелезал к родителям. Он был вездесущ.
Марину раздражало, что брата балуют. Ему можно буквально всё — он мог забраться в шкаф и вывалить оттуда вещи, притащить для игры крупы в зал, размазать пластилин, построить из подушек домик на полу.
Вот только убирать всё это будет на следующий день сестра.
Слабые поругивания уставших к вечеру родителей на него действовали слабо. Сестру он не слушал вовсе.
И если мама, не дай Бог, придя с работы, увидит незастеленные постели, гору посуды на кухне и разбросанные игрушки, она будет страшно рассержена.
Она молча, не разговаривая с Мариной, начнет всё убирать. А если дочь решит в этот момент ей помочь, будет выхватывать из рук дела и говорить, что помощники теперь уже ей не нужны она и сама прекрасно справится.
В общем – обида будет налицо.
Потом мама не будет разговаривать дня два. Дочь наказывалась молчанием и тем, что на неё не обращали внимания. Маринка рассказывала школьные новости, заглядывая маме в глаза, но та отводила взгляд и смотрела сквозь дочь.
Мать общалась с папой, с братиком, со всеми, но только не с Мариной.
Она как бы говорила: » Мне не важно, что ты чувствуешь и думаешь сейчас, есть дела поважнее. Ты же мне не помогаешь в этих делах!»
Это был сокрушительный удар для дочки.
Дня через два мама высказывала накипевшее очень жёстко. Говорила, что видимо она плохая мать, не умеет воспитывать, и её дочке нравится жить в «свинарнике».
Как будто здесь Маринка жила одна и наводила этот «свинарник» именно она. Мама говорила, как она устаёт, ломая спину на них на всех. И это было правдой.
Маринка испытывала невероятное чувство вины, просила прощение. Вероятно, она – эгоистка. Она зажималась, стеснялась, загоняла переживания внутрь себя.
Все попытки доказать что-то маме упирались в верные мамины доводы. Она всегда была права.
Конечно, мать уставала. У неё ответственнейшая работа – она начальник производства.
Утром она вставала в шесть, готовила, потом собирала папу и братика, одевалась сама. В общем, стелить постели и прибираться было уже совсем некогда. Это была обязанность Марины.
В дни, когда не было секции, Мариша, придя домой, обедала и падала – спать. Потом по будильнику вскакивала и буквально за полчаса, как метеор, убирала квартиру.
Уже к пяти часам оставалось только помыть посуду, прибраться на кухне.
Мама приводила Игорька из садика и была счастлива от ожидавшей её чистоты. Вскоре приходил и папа.
Добрый семейный вечер был обеспечен этим наведённым Мариной порядком в квартире.
И Игорёк с наслаждением устраивал очередной бардак. Любви к брату это не добавляло.
Однажды они сразу после школы по каким-то делам зашли к Ольге. У той тоже был младший братик, и Маринка удивилась, что одноклассница смело зовёт её зайти в гости. Вероятно, там должен быть беспорядок: неубранные постели, игрушки на полу, грязная посуда.
И какого же было удивление Мариши, когда её встретил ровный ряд обуви, уютный зал, красиво выставленные в ряд игрушки младшего брата Ольги и симпатичный рабочий уголок подружки.
Потом она долго размышляла об этом.
Вечерами Маринка закрывала уши руками, чтоб не слышать ни телевизора, ни домашних и учила уроки. Завтра новый день и новый тяготящий беспорядок. Всё по кругу.
Конечно, девочки должны помогать матерям, конечно, обязанности должны быть, но …
Неужели она лентяйка? Спит же днём, как сурок, вместо того, чтоб помогать матери …
Вот и сегодня нехотя после обеда она начала уборку. Впереди ещё секция.
И всё-таки такое отношение мамы к ней угнетало.
Наверное, в такие вот дни Мариша решила, что постарается уехать учиться и жить в другой город. Любя родителей, она одновременно хотела от них как можно скорее сбежать… Странное такое чувство.
А ещё она мысленно говорила себе, что если когда-нибудь у неё будет дочка, она сделает всё, чтоб та возвращалась из школы в убранную уютную квартиру …
Домой идти должно хотеться …
Психологи говорят, что всё из детства. Наши обиды, страхи, обещания …
Напишите, друзья, о своих обидах, которые пришли из детства. И возможно, они немного отпустят.
Надеюсь, отпустят …
