— Бабушка, что ты сделала? Как ты могла? Они же живые! Ненавижу тебя!
Маленький Коля бился в истерике, а родители никак не могли его успокоить. Папа подошел к бабушке.
— Мама, если ты еще раз позволишь себе такое, мы уедем отсюда навсегда. Я не буду рисковать здоровьем своих детей…
В новом доме завелись мыши. Шуршали, шебуршились по углам, по ночам устраивали свои мышиные празднества, не стеснялись залезать на стол и в шкафы… Пугать их было некому. Завести кошку не разрешала бабушка, которая не любила «бесполезную живность». А мышеловки не могли решить проблему, ведь серых разбойников было много.
После того, как мыши начали безбоязненно шнырять по дому даже днем, терпение у папы кончилось. Однажды он принес молодую кошку, которая с шипением тут же спряталась под комод. И сказал, обрабатывая йодом глубокие царапины на руках:
— Дети, это не домашняя кошка, она росла на ферме, к людям не привыкла. К ней не лезьте, кормить я буду сам, и на улицу сам выпускать буду. Видите, как поцарапала? Будьте осторожны…
Глянул на бабушку и добавил:
— Если будет надо, и убирать за ней сам буду. Она пока должна привыкнуть к дому.
Первый день Мурка так и просидела под комодом, лишь изредка посверкивая глазами и выбираясь попить или поесть только тогда, когда на кухне никого не оставалось. На улицу не просилась. На следующее утро с громким мявом метнулась к двери, папа быстро ее открыл, и Мурка убежала во двор.
Дети приуныли, думая, что она не вернется. Но через полчаса папа, надевший толстые рабочие рукавицы, занес отчаянно царапающуюся Мурку домой.
— Надо было ее Дикаркой назвать, а не Муркой, — смеялся он. — Сидит возле двери, я открываю, а она отбегает на несколько шагов. И так несколько раз. И не убегает, и в дом не заходит. Пришлось повоевать немного.
Кошка снова юркнула под комод и не высовывалась оттуда целый день. А ночью случилось мышам несчастье. К рассвету целых четыре задушенных мышки валялись перед печкой.
— Молодец, Мурка, — радовался папа. — И никакая ты не бесполезная, а очень даже полезная и нужная.
На следующую ночь были уничтожены еще три мыши. А дальше их попадалось не более одной, потому что серые разбойницы поняли, что их безбедная жизнь закончилась. Часть их сбежала из ставшего опасным дома, а часть, хоть и осталась, но затаилась, не рискуя нагло бегать по дому.
А за две недели, проведенные в доме, Мурка освоилась, перестала прятаться и бояться людей. Но трогать себя по-прежнему не разрешала, отвечая или царапанием, или резко цапая руку смельчака зубами. До тех пор, пока самый младший, Коленька, только научившийся ходить к своим двум годам, однажды не шлепнулся на попу рядом с кошкой. И потянулся к ней.
Мама испуганно замерла, а Коля обхватил Мурку руками и прижался лицом к ее спине. И неожиданно кошка громко замурлыкала! Начала тереться головой о руки и подбородок мальчика, тот радостно засмеялся:
— Муйка, Муйка! Муйлыкает!
Так и подружились мальчик и кошка. А остальных членов семьи она все равно держала на расстоянии. Ей было достаточно взглянуть на них своими желтыми глазами, как протянутые погладить руки сами собой убирались от греха подальше.
Но Коле было разрешено все, Мурка только громко мурлыкала. Но и мальчику не приходило в голову тянуть ее за хвост или за шерсть. Он любил валяться на полу с ней в обнимку, зарывшись лицом в густую шерсть, или сидеть вечером на крылечке, глядя, как Мурка ловко хватает ртом подлетающих к нему комаров. Могли они и побегать наперегонки, и сидеть на заборе и смотреть на улицу.
Мурка четыре года не приносила котят. И они уже и ждать перестали. Папа объяснил, что скорее всего, у кошки что-то внутри повреждено, пока она жила на ферме среди коров и билась с крысами.
А оказалось, что просто не было подходящего кавалера! Когда у соседей появился пушистый Барсик, она растаяла от любви. И в одно прекрасное утро родила четверых котят. Маленькие теплые комочки копошились у мамкиного живота и тихо попискивали, а Мурка вылизывала их, не забывая зорко оглядываться по сторонам.
Мама и папа ушли на работу, старшие дети кто в садик, кто в школу, дома остались только Коля и бабушка.
