— Мы тебя не трогаем. Живем тихо-мирно, — сказала мать.
— Тихо?! Ничего себе тихо! До драки доходит.
— Это редко бывает. И я сама виновата. Не правильное время для разговора выбрала… — вздохнула мать.
— Ну, так вот выбери теперь правильное время и объясни своему… кхм… другу, что если так дальше пойдет, я вызову полицию. И заберут его, как миленького.
— Ты этого не сделаешь! — нахмурившись, сказала мать.
— Сделаю. Ещё как! Это моя квартира, а он никто, — заявила Соня.
— Ты рушишь мою жизнь.
— Я тебя спасаю.
Мать ничего не ответила и заплакала.
Соня смотрела на мать и думала о том, что та сама виновата. Нечего было связываться с этим «Димочкой».
***
Когда Соня и Матвей поженились, то они решили покупать квартиру. Молодым людям было по двадцать семь лет и у каждого имелись некоторые накопления. Познакомились они, случайно встретившись в супермаркете в очереди на кассу. Очередь продвигалась медленно, а потом и вовсе встала. Одна пожилая женщина, которая набрала полную тележку продуктов, принялась ругаться с кассиром из-за того, что цена на кассе не соответствовала той цене, которую она видела на полке. Старушка стала гневно швырять продукты обратно в тележку и громко звать администратора магазина. Администратор магазина пришла быстро и увела пожилую женщину в сторонку, чтобы спокойно с ней всё обсудить. Кассир отменила пробитые товары и всё пошло своим чередом. Однако этих нескольких минут хватило, чтобы в кассу образовалась гигантская очередь. Соня и Матвей стояли в самом её хвосте. У каждого из молодых людей из покупок было только лишь мороженое. Они пошутили на тему того, что мороженое растает раньше, чем они смогут его оплатить и, уж тем более, съесть. Так и завязался разговор.
На улице стояла жара. Они, оплатив, наконец, своё мороженое, вышли из супермаркета и сели на лавочку. Мороженое и правда, изрядно подтаяло, но молодые люди съели его с превеликим удовольствием. Был выходной день, суббота. Соня вышла просто погулять, а Матвей собирался зайти в пункт выдачи заказов, чтобы забрать купленный им набор инструментов. Проговорили они долго. Оказалось, что они жили буквально через дорогу, но увиделись только сейчас.
— А я уже полгода тут квартиру снимаю, — сказала Соня.
— А я три года, — сказал Матвей.
— Наверное, не по тем дорожкам ходили, — улыбнулась Соня.
— Наверное, — согласился Матвей.
— Мне тут нравится. Хороший район, — произнесла Соня. Они прогуливались по бульвару среди пышно цветущих каштанов. Вечерело, там и тут на деревьях запели птицы. Становилось прохладнее.
— И мне нравится. И что главное, до работы недалеко… Ну… Я наверное пойду. А то пункт выдачи закроется, а я так и не забрал свой заказ.
— Да. Уже поздно, мне тоже домой надо, — сказала Соня, посмотрев на часы.
Так они и расстались. Соня весь вечер вспоминала симпатичного молодого человека. А ещё вспоминала, как мама когда-то ей говорила, что если встретишь настоящую любовь, то не ошибёшься. Сердце подскажет. Соня не верила и всегда снисходительно слушала подобные речи. А сейчас задумалась. Ей действительно казалось, что с Матвеем они встретились неспроста. Она уже ходила на свидания и не раз, но никогда ничего подобного не испытывала. Обычно был просто легкий интерес и волнение от встречи. И всё. А сегодня… Сегодня её буквально захватил водоворот чувств.
Матвей чувствовал нечто подобное. И тоже весь вечер думал о девушке. «Надо обязательно ей завтра с утра позвонить!» — решил он и лег спать. Однако всю ночь ворочался с боку на бок и уснул только под утро.
Спустя два месяца ежедневных встреч молодые люди решили пожениться. Это действительно была любовь.
***
— Как здорово, что оба твоих родителя живы! — сказала однажды Соня, когда они с Матвеем разговаривали про свои семьи. — А моего папы не стало, когда мне было шестнадцать лет. Я очень скучаю по нему.
— А мама?
— Мама тоже скучает. Она так и живёт одна. Когда я от неё собиралась съезжать, чтобы начать жить самостоятельно, то мама меня долго отговаривала. Говорила, что ей будет одиноко. А я пошутила, что без меня мама быстрее сможет заняться своей личной жизнью. Ведь она уже одиннадцать лет, как вдова. А мама замахала на меня руками и сказала, что ей никто не нужен.
— Так бывает, — вздохнул Матвей. — Может она однолюб? Всё это очень грустно. Мои родители друг без друга и дня не могут провести. Папа даже от командировок на работе всю жизнь отказывается, потому что они с мамой совершенно не могут находиться в разлуке. Звонят и пишут друг другу по нескольку раз в день. А ведь прожили вместе уже тридцать пять лет, и любовь между ними ничуть меньше не стала. Мечтаю, чтобы и у нас с тобой были такие отношения!
Соня смотрела на Матвея влюбленными глазами и думала о том, что так и будет. Ведь они любят друг друга сильно-сильно!
— Пока поживем в моей съемной квартире, — сказал Матвей. — Будем подбирать варианты, смотреть, что можно купить. На первый взнос нам с тобой денег хватит.
— Ага. Мы молодцы, что скопили, — радовалась Соня. — А моя мама нас всё к себе зовет. А куда там? Ведь у неё двухкомнатная квартира. Я кстати там владелец двух третьих долей.
— Ты мой маленький собственник, — пошутил Матвей и обнял Соню. — А у меня ничего нет, гол как сокол. Ведь квартира у нас не приватизированная. Родители всё никак этим не займутся. Или не хотят. Не знаю, я не спрашивал, мне не важно. Хочу всего сам добиться… А как так вышло, что у тебя две доли из трёх?
— Папа на меня написал завещание. Он так хотел. А третья доля у мамы. Она сказала, что писать ничего не будет, всё и так мне достанется. Только грустно всё это. Не люблю о таком говорить.
Когда Соня рассказала маме, Полине Георгиевне, что скоро они с Матвеем будут брать в ипотеку однушку, то она заявила:
— Вот выплатите ипотеку, можно будет поменяться. Я могу поехать в однушку, а вы в нашу двухкомнатную заселяйтесь. Вам попросторнее будет. Да и дети появятся — будет, где детскую устроить.
— Спасибо, мама! — сказала Соня.
— Мы родные люди, должны помогать друг другу, — улыбнулась Полина Георгиевна.
***
— Наверное, это хороший вариант, — согласился Матвей, когда Соня ему рассказала про предложение мамы. — Только перед твоей мамой как-то неудобно.
— А что тут неудобного? — возразила Соня. — Ей даже лучше. Обстановку сменит, начнёт новую жизнь. Она же сама предложила.
— Ну, хорошо. Там видно будет, — сказал Матвей и задумался. Он не мог понять, нравится ли ему такое предложение.
Сделали, как и собирались: приобрели однокомнатную квартиру, переехали туда и стали жить, да радоваться. Через три года родилась у них дочь, Ульяна. Соня, сидя в декрете, старалась и изо всех сил помогать мужу. Пока малышка Ульяна спала, она выполняла заказы, сидя на кухне за компьютером и потому с деньгами у них в семье было очень неплохо.
— Сонечка, девочка, я тебе сказать кое-что хотела бы, — такими словами начала Полина Георгиевна телефонный разговор с дочерью. — Приедешь? По телефону я не хочу…
— Приеду, — согласилась Соня. — Только буквально на часок, пока Уля в детском саду.
Соне вот-вот уже надо было выходить из декрета и Ульяне как раз дали место в детском саду. Малышка потихоньку привыкала к новому месту и ходила туда еще пока только на полдня.
— Ну, как ты, мам? Что сказать-то собиралась, говори, а то я уже волнуюсь, — сразу с порога произнесла Соня.
— Ты это… Разувайся, проходи, сейчас чайник поставлю, — вместо ответа сказала мать.
Соня заволновалась ещё больше.
— Понимаешь, девочка, — начала, наконец, Полина Георгиевна, когда они с дочерью уселись за кухонным столом. — Я уже давно одна, привыкла, не жалуюсь… Но вдруг… Знаешь ведь, как это бывает? Словом… я встретила мужчину. Мы познакомились с ним месяц назад. Встречаемся, гуляем. Знаешь, мы разговариваем и не можем наговориться. Нам так много всего хочется друг другу рассказать!
— Кто он? — тихо спросила Соня, в упор глядя на мать.
Полина Георгиевна смутилась и отвела взгляд.
— Дима. Он на пять лет младше меня. Но мы с ним прямо родственные души! Ты не представляешь…
— Мам, ты что, влюбилась? — спросила Соня.
— Думаю, да, — смущенно ответила Полина Георгиевна. — И… мы хотим быть вместе. В общем… он будет у меня тут жить. Своего жилья у него нет, ну, вообще-то конечно есть, только там живет его бывшая жена, с детьми. Он ещё алименты платит.
Мать объясняла сбивчиво и путано. Картина вырисовывалась такая. Имеется Дмитрий, мужчина пятидесяти лет отроду (по словам мамы очень добрый, красивый и галантный) побывавший два раза в браке, имеющий четверых детей, двое из которых от одной жены и уже совершеннолетние и двое от другой, за которых он ещё платит алименты. Работы у него нормальной нет, жилья тоже. И есть мама Сони. Симпатичная женщина пятидесяти пяти лет, которая влюбилась без памяти в этого Диму.
— А фото у тебя есть? — спросила Соня. Она пыталась переварить информацию. Сколько раз она сама советовала маме устроить личную жизнь и теперь… Теперь она испытывала странное чувство. Мама ведь взрослый человек и вольна поступать так, как ей вздумается. А она… Она дочь. И, наверное, не должна указывать матери, что делать. «Яйца курицу не учат», — как любил говорить папа. «Эх, папа! — грустно подумала Соня. — Кабы ты был жив, тут бы не поселились всякие странные типы…» Дмитрий и правда выглядел странно. Полина Георгиевна показывала Соне фото на своём телефоне, а та разглядывала его и недоумевала. Выглядел он не на пятьдесят лет, а старше. Весь какой-то помятый, словно только что встал с постели, причем не просто встал, а ещё и накануне сильно перебрал…
— Мам. Он что, пьёт?
— Нет, что ты, доченька! Ну… немножко, по праздникам. Нельзя ему, здоровье не позволяет, вот. Сказал, нельзя ему пить, — принялась горячо защищать любимого Полина Георгиевна.
— А с женой он почему развелся?
— Не сошлись характерами, — развела руками Полина Георгиевна. — Она алчная оказалась, меркантильная, а ещё злая и холодная, как лед. А у него тонкая душевная организация! Ему нужна такая же чувствительная натура. Кажется, мы нашли друг друга.
Соня скептически посмотрела на мать и грустно вздохнула. Она не знала, что сказать.
— Мам. Только… Только пусть этот Дима не селится в моей комнате, можно? Там мои вещи, моя кровать, мой стол, моя Катерина…
— Конечно, девочка! Зачем нам твоя комната, она маленькая. И Катерина твоя, стоит вон, как и прежде в своей шикарной шляпке с цветами, только запылилась немного. Может Ульянке её отдашь?
— Нет! — горячо возразилаа Соня. — Это моя любимая кукла! Это папа мне её подарил. Она фарфоровая, Уля её тут же разобьёт.
— Хорошо, хорошо, не волнуйся так, — Полина Георгиевна обняла дочь и прижала к себе.
— А где сейчас этот Дмитрий?
— На работу пошёл устраиваться! — гордо ответила мама. — Я его убедила, что перебиваться случайными заработками это как-то несерьезно и несолидно. Надо найти достойную работу с хорошей зарплатой. А он… Словом, он спорил со мной и говорил, что тогда придется делиться с бывшей женой, ведь алименты… А я убедила его, что это его дети! И негоже увиливать от ответственности. Вот вырастут, тогда… Знаешь, со мной он становится лучше! Я хочу вытянуть его из болота. Он хороший человек, просто ему не повезло в жизни. Я его шанс на спасение! Так он мне однажды сказал.
— Эх, мама… — Соне было грустно. Как то не так она себе это представляла.
***
— Конечно твоя мама — это его шанс! — сказал Матвей, когда Соня ему всё рассказала. — Жить ему негде, работы нет. Ну и влипла же Полина Георгиевна! Где она его только нашла?
— Говорит, в автобусе познакомились, — тихо сказала Соня и шмыгнула носом. Она немного поплакала.
— Ладно, — сказал Матвей. — Будем держать руку на пульсе, если что, поможем. Звони ей почаще, приезжай в гости. Интересуйся, как у неё идут дела.
— Я и так звоню и пишу. Толку только! Вот тебе и раз. А ты говоришь, моя мама однолюб…
Скоро Соню и Матвея закрутил вихрь забот, связанный с ремонтом в их квартире и часто звонить маме и уж тем более приезжать стало некогда. Они решили полностью обновить ванную и туалет, а ещё поменять плитку на полу в коридоре. По всей квартире были разложены коробки с плиткой, а на лестничной площадке стояли мешки с плиточным клеем. А ещё раковина и унитаз, которые тоже стояли в квартире и новая акриловая ванна, растопырившаяся посреди комнаты, в которую Ульяна очень полюбила залезать и играть там. Это был её домик.
— Матвей, я схожу с ума от этого бардака, прямо устала, — сказала однажды Соня, когда вечером без сил села на стул в кухне. Она только что помыла пол, а белесые разводы всё равно никуда не делись. На столе то и дело обнаруживалась цементная пыль, она же попадала в кружки и тарелки.
— А мы только подошли к самому главному этапу, — улыбаясь, произнес Матвей. — Завтра рабочие будут унитаз снимать, класть плитку на полу в туалете и в коридоре, станет не пройти, не обойти. Может вам с Ульяной к Полине Георгиевне пока поселиться? А я уж два денька перекантуюсь как-нибудь.
— Я думала над этим…
— А что тут думать? Езжайте к бабушке! Давно уже в гостях не были, как раз выходные!
Так и решили. Ульяна прыгала и радовалась, что поедет к бабушке в гости, да не просто, а с ночевкой. А Соня складывала вещи. Перед приездом она решила позвонить матери. Полина Георгиевна повела себя странно.
— Дочь, ты это… Может в другой раз? Ну не завтра, а скажем, на следующей неделе приедете?
— Почему?
— Ну, неудобно сейчас. Очень.
— Мам. У нас завтра будут плитку на пол класть, а мы тут втроем сидим, ребенок маленький, не в туалет сходить, не пройти, не обойти…
— Ну, приезжайте, — вздохнула Полина Георгиевна.
По приезду к матери Соня сделала много неприятных открытий. Похоже, что этот Дима не только безбожно пил, но ещё и распускал руки. Несмотря на жару и духоту в доме (стояло лето), на маме была надета плотная блузка с длинным широким рукавом, но когда рукав случайно задрался, Соня увидела синяк на мамином запястье, потом ещё один и ещё. И на второй руке тоже. На вопросительный взгляд Сони Полина Георгиевна ничего не ответила и молча отвела глаза. Вдруг из комнаты послышался богатырский храп, а потом ругательства. Потом грубый мужской голос прокричал:
— Полька! Где пиво? Опять спрятала?
Мать вся сжалась и затравленно посмотрела на Соню. В кухню вошла Уля.
— Бабушка там в твоей комнате какой-то дядька лежит, страшный, я боюсь.
— Устами младенца глаголет истина, мам, — укоризненно произнесла Соня. — Ну что? Перевоспитала? В следующий раз он тебе под глазом синяк поставит, как на люди-то будешь показываться?
— Не вмешивайся в мою жизнь, пожалуйста, — тихо, но твердо произнесла Полина Георгиевна.
— Мама! Вся квартира завалена пустыми бутылками! Он что, опять не работает, а только пьёт? Зачем это тебе?
— Ты не знаешь, дочь. Ты ничего не знаешь! Он хороший. Просто он сорвался. Так бывает. Но он обязательно исправится, вот увидишь!
— Мама! Зачем это все тебе? Зачем?! — снова повторила Соня.
— Я люблю его.
— Боже! — сказала Соня и закрыла лицо руками.
Спать они легли с Ульяной в бывшей Сониной комнате и плотно закрыли дверь. Соня чувствовала себя крайне не комфортно в присутствии Дмитрия, который так и храпел в маминой комнате. Она ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. Ульяна тихо сопела рядышком, а в голове Сони роились печальные мысли. Кроме всех прочих неприятных открытий Соня обнаружила, что пропала её любимая фарфоровая кукла, та, что подарил ей когда-то отец. Отводя глаза, мама сказала, что её продал Дмитрий, когда её не было дома. Очевидно, чтобы купить выпивку. Соня потихоньку всплакнула в подушку. О себе, о кукле, о матери. Наконец каким-то чудом заснув, она снова проснулась от того, что из комнаты матери послышался шум и крики. Когда она прибежала туда, то увидела, как Дмитрий в ярости раскидывает пустые бутылки, а мать пытается его уговорить больше не пить. Увидев Соню, Дмитрий раскричался и попытался её выгнать. Тогда она, вне себя от гнева, под укоризненным взглядом матери вызвала полицию…
— Правильно ты поступила, Соня, — сказал Матвей, когда жена ему рассказала о ночном происшествии. Соня, несмотря на то, что была сильно подавлена, была рада, что они с дочкой снова вернулись домой.
— Ты бы видел мать, когда его забрали! Она рыдала, кричала на меня, и говорила, что я лезу в её жизнь, ломаю, рушу её счастье! Боже мой, она что, совсем ослепла и оглохла от своей любви?! Я это так не оставлю! Буду приезжать ещё, и вызывать полицию. Он там никто, не прописан, с мамой не расписан, вообще чужой, ещё и рот раскрывает и руки распускает. Пусть заберут его разок другой, может сам сбежит, — мстительно пообещала Соня, вытирая злые слезы. — Но с матерью мы поссорились. В порыве гнева я сказала, что это моя квартира, я там главная, и что у меня даже больше прав, чем у неё, а она мне сказала, что тогда и не станет меняться с нами, как обещала. Так и будем мы жить в однушке.
— Господи, да и не надо! — сказал Матвей в сердцах. — Мне изначально не нравилась эта идея. Наша однушка — наша! А та квартира…
— Но ведь там моя собственность! Две трети! А какие-то Димы, невесть кто вообще, меня оттуда выгоняют! Всю квартиру уже захламил своей пустой тарой! Он беспробудно пьет. Он мою куклу продал!
— Будем надеяться на то, что твоя мама всё же проявит благоразумие и сама выгонит его, — сказал Матвей.
Выгонять Дмитрия не пришлось. Он сам ушел. Видимо постоянно попадать в полицию ему надоело (Соня исполнила свою угрозу) и он нашел более спокойное место. Полина Георгиевна плакала и обвиняла дочь в том, что она украла у неё женское счастье.
Прошло три года, но между дочерью и матерью так и не восстанавливались прежние отношения. Полина Георгиевна твёрдо была уверена, что Соня разрушила её любовь, Соня тоже обижалась. А однажды мать позвонила ей и рассказала:
— Представляешь, Дима пришёл ко мне домой. Трезвый. Стоит на пороге, смотрит на меня, и я смотрю. Он молчит, и я молчу. И не понимаю, что я в нём нашла! Словно пелена спала! Посмотрела на него другими глазами. Я все эти три года переживала и плакала, а, оказывается, было совсем не из-за чего! Алкаш, неудачник. Прости меня, дочь. Никакое это было не счастье.
— Я тебя давно простила, мам, — тепло сказала Соня. — Давай мы к тебе в гости приедем в выходной? Посидим, чаю выпьем.
— Конечно, приезжайте! И у меня для вас есть сюрприз, — загадочно сказала Полина Георгиевна.
Когда вся семья собралась за кухонным столом, мама Сони объявила, что хочет подарить им деньги на расширение жилплощади.
— Папа-то оставил мне деньги, два вклада, ты же помнишь, Соня? — сказала Полина Георгиевна.
— Помню. Но это же твои деньги!
— Все эти годы я немножко копила и пополняла вклады. И мне удалось даже чуточку увеличить накопления, — гордо сказала мама Сони. — И я хочу подарить их вам. А… из этой квартиры, как мы когда-то договаривались, помнишь, Соня? Из этой квартиры я бы уезжать не хотела, вы уж простите меня, детки. Это мой дом. Это память о счастливых годах.
— Мама… — Соня обняла мать и заплакала. — Никто не собирался тебя отсюда выселять, что ты такое говоришь?!
Ульяна молча ела торт, удивленно взирая на плачущих маму и бабушку, Матвей тоже молчал. Он был смущен и не знал, что сказать. А вечером, перед тем, как они уже собрались уезжать, мать ещё раз удивила Соню. Она призналась ей, что Дмитрий, оказывается, был очень похож на парня, в которого Полина Георгиевна была влюблена, ещё до встречи с папой Сони.
— Ну, просто как две капли воды. Только тогда ОН был значительно старше меня, а я девчонка глупая, вчерашняя школьница с ума по нему сходила. А потом он куда-то уехал, и наш короткий роман закончился, едва начавшись. Для меня это была первая любовь и огромная потеря. И тут, увидев Диму, я почувствовала, как на меня нахлынули старые чувства. Ты уж прости меня, я совсем голову потеряла, готова была всё на свете терпеть, лишь бы он был рядом. Пригрела совсем опустившегося типа…
— Это ты меня прости, мам. Я тоже вела себя не очень достойно в попытке защитить тебя от него!
— И куклу фарфоровую, знаешь, я похожую нашла на твою Катерину, смотрела объявления в интернете и нашла! Хочешь, купим? — улыбаясь, предложила Полина Георгиевна.
— Ну что ты, мам. Не надо, я уже выросла и куклы мне не нужны. Надо уметь отпускать прошлое, — улыбнулась Соня. — Но всё равно, спасибо тебе!
Полина Георгиевна смотрела на дочь и думала о том, как же она права! Действительно, нужно вовремя отпускать прошлое и не позволять ему испортить настоящее. Надо жить дальше.
Жанна Шинелева
