Раиса Семёновна смотрела на мужчину, сидящего перед ней. Она знала его с детства. С пелёнок, можно сказать. Она помнила его и вечно орущим слабеньким младенцем, и болезненным хмурым пацаном, помнила, как он, будучи подростком, увлёкся спортом, и только благодаря этому, может быть, сидел сейчас перед ней. Вадюшка- ныне Вадим Андреевич, главный инженер завода, при котором и существовал их маленький, но богатый и красивый посёлок- родился больным. Раиса это помнила, она -тогда ещё практикантка — только-только приехала в посёлок по назначению. Она помнила и сложные роды, и как суетились врачи, и как грустно качал головой тогдашний главврач родильного отделения «Наследственность»… Да, врождённый порок сердца, бронхиальная астма, и другие патологии органов дыхания могли убить парня ещё до совершеннолетия, а вот поди ж ты… Сорок лет ему уже. Раиса была соседкой их семьи, и всегда с особой теплотой относилась к нему.
Вадим был весёлый, общительный, высокий и, казалось, нескладный, с резковатыми чертами лица- он на удивление нравился девушкам. Но… так и не женился. Наследственность. Это слово, казалось, преследовало его всю жизнь. Отношения начинались, развивались, а потом как-то сходили на нет. Всегда- по инициативе Вадима.
-Тёть Рай, ну кто я такой, чтоб лишать кого-то радости материнства?- грустно улыбаясь разводил руками Вадим,- а если ребёнок- то что я ему передам? какую наследственность?
Раиса Семёновна качала головой, и мысленно где-то соглашалась с ним. Но уж очень хороший парень был Вадим. Всеми любимый, душа компании, он, казалось, абсолютно не переживал из-за принятого им решения. И лишь когда думал, что никто его не видит, смотрел вдаль, хмуря густые брови. Раиса видела иногда. Наверное, в такие моменты он думал о том, каким отцом был бы, ведь детей он обожал- все поселковые мальчишки буквально молились на него- что он там с ними мастерил-женщина не знала, но они даже от компьютеров своих отрывались.
А потом появилась она- Веточка. Виолетта. Тоненькая, хрупкая, почти эфемерная- она действительно была похожа на тоненькую веточку молодого дерева. Но какая энергия била в ней! Она играла с Вадимом и мальчишками в футбол, ходила в походы и даже ковырялась с ними в гараже, а потом с воодушевлением обсуждала чего они там «наинженерили».
Раиса видела, как горят глаза Вадима, когда он смотрит на неё. И она отвечала ему не меньшим светом. Он буквально трясся над ней, такого трепетного, бережного отношения Раиса ещё не видела за всю свою жизнь.
-Тёть Рай, это Вета. Виолетта,- представил девушку однажды Вадим и заговорщически подмигнул,- она из «наших».
-Тоже инженер?- спросила Раиса.
-Не, -засмеялся он,- тоже астматик.
На самом деле всё было ещё сложнее. По странной иронии судьбы патологий у девушки было ещё больше, чем у Вадима. И сложный порок сердца, и астма, и ещё какое-то сложное сосудистое заболевание, да и репродуктивная функция «хромала». Потому в свои тридцать семь она так и не вышла замуж и не родила детей.
Наверное, думала Раиса, глядя на эту парочку, так любят жизнь те, кому она даётся с трудом.
Поженились они зимой. Вадим достраивал дом, и Веточка с воодушевлением включилась в процесс. Вокруг них всегда царила какая-то удивительная атмосфера счастья, какого-то душевного покоя. Это чувствовали все, кто с ними соприкасался. Два человека, которые запретили себе быть счастливыми, теперь с упоением были ими.
Беда пришла внезапно.
-Вадик, я беременна,- просто и спокойно сказала Веточка однажды погожим майским днём.
Вадиму показалось, что его окатили холодной водой.
-Ты… Как? Тебе не больно?Тошнит? Сердце не болит?!
-Нет, нет, успокойся,-грустно улыбнулась она,- я себя хорошо чувствую…
-Надо к врачу, да… к врачу,- Вадим пытался взять себя в руки,- мы поедем к врачу… Срок какой?
-Вадим,- твёрдо сказала она,- срок семь недель. Я чувствую себя хорошо. Врач, исходя из моего анамнеза, советует прервать беременность…
-Конечно, не переживай, это ну… там.. ещё не совсем ребёнок… Мы поедем в лучшую клинику, в Москву..- он схватил её руки и неистово покрывал поцелуями сжатые кулачки.
-Вадим! Да послушай же,- она вырвала руки,- если ребёнок здоров, то аборта не будет.
***
-Так и сказала, тёть Рай… Представляешь?- он поднял небритое бледное лицо и посмотрел на Раису Семёновну,- а врач говорит, что её организм, ну… она может… может…-не в силах произнести страшное слово, он снова уронил голову на руки.
***
-Понимаешь, любимый, -говорила Виолетта,- я никогда не думала, что у меня будут дети. Мне говорили, что я не смогу забеременеть, не смогу выносить, не смогу родить… Так вот первое уже смогла… Мы смогли… Ты хоть представляешь, как я тебя люблю? Больше чем себя, чем свою жизнь, чем весь этот мир. А ребёнок… Это же … Нечто большее, чем ты, чем я, даже чем мы оба! Это и ты, и я, и в тоже время новая жизнь… Нечто чудесное. Всё будет хорошо-я в это верю.
А Вадим не верил. Он безумно, до боли в груди любил жену. И больше всего на свете боялся её потерять.
Время шло, анализы показали, что «патологий у плода нет». Потом Веточка с гордостью демонстрировала мужу снимку УЗИ, и утверждала, что уже видит, на кого похож малыш. А Вадим видел только, как с каждым днём она становится всё бледнее, как заостряются черты, как под глазами залегли тёмные круги, как тяжело она, порой, дышит…
***
-Вадик, роды я буду принимать! -Раиса Семёновна пыталась его успокоить,- за месяц кладём её на сохранение, препараты, уход, потом кесарим и всё-слышишь?!-всё будет хорошо!
Она ещё что-то говорила… и не верила. Беременность давалась Виолетте очень тяжело. Она держалась отлично, но… Раиса боялась. Как за своих детей боялась за эту пару. Почти не было шансов на благоприятный исход. Она уже двадцать лет руководила родильным отделением и опыт имела немалый.
Когда роды начались стремительно, у неё не хватило духа задать Вадиму вопрос- кого спасать -мать или ребёнка.
Кесарево сделать не успели. Ребёнок стремительно шёл в этот мир.
***
Вадим смотрел в стену- отвратительного серо-салатового цвета. Просто смотрел. Как? Как он это допустил? Там, за стеной умирает единственная, самая лучшая в мире женщина- его женщина… Он должен, должен был её остановить. Обязан. Жизнь сделала ему великий подарок, а он…
Раздался детский крик.
Ноги не слушались. Они были ватные… Вата… Везде… Откуда у него в ушах вата? Крик ребёнка прорывался как сквозь вату… Дверь отделения открылась. Раиса Семёновна виделась ему как сквозь пелену. Она плакала. Нет… рыдала. Вадим пошатнулся. Или это мир пошатнулся?
-Что…Кто?! Она…- он слышал свой голос словно издалека.
-Это чудо, Вадик, -сквозь слёзы говорила Раиса.,-это…
Смысл слов не доходил до него. Его куда-то увлекали. Стекло. Окно? Нет, стеклянная перегородка. Он поднял голову и…
Там, за перегородкой он увидел самую прекрасную картину в своей жизни. Виолетта- измученная, бледная, с красными от лопнувших сосудов белками глаз держала на руках завернутый в пелёнки ворочащийся комочек. Она увидела мужа, и улыбнулась ему, а потом повернула ребёнка так, чтобы он увидел сморщенное красное личико- самое прекрасное на свете.
-Она у тебя молодец… Они обе,- долетали до него слова Раисы Семёновны, — я такого ещё не видела, честное слово. Сама!, нет, ты понимаешь?! Сама родила, с таким набором болячек, и поди ж ты- улыбается…
А он смотрел на жену и дочь и чувствовал, как зарождается внутри и растёт нечто новое, огромное, необъятное. Он раньше дмал, что любит жену? Да та любовь была лишь присказкой. И лишь теперь-в этот самый момент он понял, КАКОЙ подарок на самом деле сделала ему жизнь. Им обоим.
-Нечто чудесное…-прошептал он. И с удивлением почувствовал, как по щекам течёт горячая влажная капля.
