— А я тебе говорила Миша, бери в жены Бэллочку! Мы и семью знаем, и воспитана Бэлла прекрасно. А ты что сотворил, привел какую-то белесую, тощую, да ещё и порченую похоже! — сыну Виктория Федоровна сквозь зубы говорила. — Ты на неё уже сколько потратился, а она тебе даже родить не может, ну какой же ты дурень Миша! Жена нужна здоровая, это прописная истина. А она ничего не может, дома пылища, а ведь у тебя аллергия, но твоей квелой видно все равно! А то, что у тебя с желудком не очень и надо особые блюда готовить твоя Нюра похоже и знать не знает, тоже мне, женааа! -Мама, мою жену зовут Анна, не придумывай. И нет у меня ничего ни на пыль, ни с желудком, заметь! Пыли у нас нет, мы её вытираем. А её плохое самочувствие временно, всё хорошо будет, — Миша обезоруживающе маме улыбнулся. Мама всегда его опекала, с отцом они не ужились, так она всю свою любовь нерастраченную на Мишу и направила. Перебор конечно, но Миша маму любит. И Аню любит.
— Я тебя поняла, Миша, ну что же, ты мне выбора не оставил! Живи, как хочешь, но потом не жалуйся. За что боролся, на то и напоролся. Эта твоя Нюра ещё тебе покажет небо в алмазах. Вспомнишь тогда, что мать тебе говорила, да поздно будет. Не вернусь я к вам, просить будете — не вернусь! Виктория Федоровна вещи собрала и вызвала такси. Всё это время она ждала, что сын её останавливать будет, но он к своей клуше ушел в комнату. Ну ничего, жизнь всё расставит по своим местам. Конечно, дневная кукушка ночную не перекукует. Но после жизни с заботливой мамой пусть со своей Нюрой поживет, пусть обожжется, лоб разобьёт, чтоб на всю жизнь в голову наконец втемяшилось, что мама права была!
У Виктории Федоровны была своя чудесная уютная однокомнатная квартирка в центре, доставшаяся ей в наследство от родителей. В этой квартире Виктория родилась и жила с родителями до самого замужества. Она много лет уже неплохо сдавала её, но недавно жильцы съехали, и это оказалось как нельзя кстати! В кладовке были заперты личные вещи, а мебель была старинная, родительская, из натурального дерева. Виктория Федоровна распаковал вещи, смахнула пыль, поставила чайник и первым делом позвонила подруге Маргарите:
— Марго, у меня всё плохо! Эти ироды меня выставили. Миша променял меня на эту! А ведь я для него всё делала, всё, ты же знаешь! Ты думаешь он опомнится? Думаешь будет просить вернуться? Я очень на это надеюсь, для его же блага, что у него глаза откроются! Нюре его даже ребенка не даёт Господь, ведь это же знак, что их союз не угоден Создателю. Марго, ты меня обнадежила. Я конечно сына не брошу на произвол судьбы, ведь родная кровь. Но с этой Нюрой знаться я больше не желаю. Приехала на всё готовенькое.
Тем не менее в глубине души Виктория Федоровна не была злобной. И уже через неделю, наварив- напарив для сыночка, она с судочками ехала днём, пока молодые на работе, на их квартиру. Ставила всё это в холодильник, вздыхала, оглядев всё вокруг, и звонила сыну:
— Миша, сынок, не забывай, о себе, ведь я всю жизнь на тебя положила, чтобы ты был здоров! В баночках пюре, борщ протёртый и биточки паровые. Не возражай, тебе хоть на два три дня хватит. А Нюра пусть ест, что хочет!
В квартире своей Виктория Федоровна прижилась заново, вспоминала детство и юность. Смотрела альбомы со старыми фотографиями. И плакала от одиночества. Однажды, возвращаясь от сына с пустыми сумками, Виктория Федоровна присела на лавочке у подъезда рядом с мужчиной в возрасте. Он, увидев ее, приветливо разулыбался, — Здравствуй, Вика, я тебя уже не первый раз тут вижу, ты что, в старую квартиру вернулась? Виктория Федоровна прищурилась, приподняла очки, вгляделась, — Боже, Аркадий, это ты? Я думала все знакомые уже отсюда переехали! А ты что же, так тут и живёшь? А семья? Ты же вроде женился тогда, я уже замуж вышла и уехала. — Виктория, было дело, я как женился на женщине с ребенком, так и развелся через несколько лет. Она к бывшему вернулась, куда ж против этого попрешь, дочка к папе, жена к мужу, а я на бобах! Бобылем значит остался, ни с чем, да ни с кем, вот так с тех пор и живу. Тебя, Виктория, вспоминаю, ты же мечтой моей была несбыточной. Да так мечтой и осталась, — Аркадий вздохнул тяжело, над собой в усы усмехнулся, — Вот такие дела, значит! Виктория Федоровна на Аркадия посмотрела удивлённо, ничего не сказала, поднялась с лавочки и к себе пошла.
Как-то в очередной раз везла Виктория Федоровна куриные биточки, бульон и овощи на пару Мише. Тихо открыла дверь, обувь сняла, чтобы не наследить. Выложила судочки в холодильник. Посмотрела, вокруг, головой покачала, хотя, честно говоря чисто и порядок был, надо же! И вдруг Виктория Федоровна странный звук услышала из спальни. Странный звук, словно котенок пищит. Надо же, неужели кота завели, Мише же нельзя, у него же… Звук повторился, какой то сдавленный, и Виктория Федоровна решила посмотреть. Зашла в спальню и обомлела. Божечки, что это с ней? Нюра лежит на полу у кровати, и лужица красная, да неужели, помрёт же! Скорая быстро приехала, забрали Нюру, Виктории Федоровне тоже капли дали успокаивающие, сказали, -Мать, не переживай, с дочкой твоей всё хорошо будет, вовремя успели, на сохранение её положим. А ты, мать, береги себя, скоро бабкой станешь, а как же дитя без бабушки?
А Нюра бледная, как полотно, губы серо-синие, но руку ей пожала, — Спасибо, спасибо за всё, спасибо!
Увезли девочку, а Виктория сидит. Миша примчался, в больницу звонил, потом ей, — Мама, ты чего? Мама, какое счастье, что ты тут оказалась. А ведь Аня меня сколько раз просила, -Давай к маме поедем, одна она, она же мама твоя! А мне за Анечку обидно было, не мог, не знал, что и делать. А ты вот так, как ангел просто, приехала и спасла её!
Виктория Федоровна слушала, как в тумане, да на себя удивлялась. И что она на эту бедную девочку взъелась? Ведь Миша с ней счастлив, а это главное! Вот и ребенок будет, а она ещё кощунствовала, Маргарите говорила, что им Бог дитя не даёт. А вот дал же! И тут Виктория Федоровна очень сына своего удивила. — Не права я была, Миша, мне слепая любовь глаза застила. Ни с кем я тебя делить не хотела, у меня же никого, кроме тебя, нет!Прости меня, сынок. И у Анечки буду прощения просить. Она за свое материнство бьётся, мои претензии терпит, сына моего любит. Она внука или внучку мою носит, а я ещё смела о ней так плохо говорить!
Теперь Виктория Федоровна самая счастливая бабушка, у неё внучка Сонечка родилась. Беленькая, нежная, вся в мамочку Анечку. Только и слышно теперь, — Анечка, дочка, отдохни, я Сонечку сама спать уложу. А тебе, дочка, я супчик приготовила и чай по старому рецепту, для молока. Не спорь, дочка! А Анна и не спорит, она умница, она хочет, чтобы у мужа мама была, а у Сонечка — бабушка.
А ещё у Виктории Федоровны секрет появился — она с Аркадием Ивановичем встречается. Он своей юношеской, всю жизнь хранимой любовью, разбередил ей всё-таки душу. Аркадий Виктории предложение недавно сделал, вот она и думает. Детям пока ещё не говорила, стесняется. У нее новая жизнь теперь с новыми ценностями, словно под старость глаза на все открылись.
Вот и так бывает, поначалу любая сноха плоха, а потом либо плохая очень, а либо станет любимой дочей! И да будет им счастье, мама Аннушке, папе Мише, дочке Сонечке и бабушке Виктории. Ну и возможно — дедушке Аркадию.
