Супружеская пара в электричку вошла. Прошли по вагону – место искали. Выбрали, напротив женщина в годах. По-видимому, простая, без образования.
Платочек на ней светленький, курточка старенькая. Сидит, тоскливо в окно смотрит.
Сели, заговорили об экзистенциализме. Сначала о французском. Направления и идеи, развитие и тупики.
Красиво уселись. Знаете, как мыслящие люди сидят? Голова так и так, можно изысканно ручку подставить под подбородок, изогнуться тонко и выразительно.
Она говорит, мысль формулирует. Он внимательно слушает. Такое ощущение, замолчи она – он тут же помрет от горя. Такая мысль! Такая мысль!
Выскажется. Наступает его очередь. Волнами – размышление. Потрясающая аргументация. В некоторых местах – пара предложений на французском языке.
Она внимательно смотрит, боится глаза отвести. Ловит жадным слухом каждое слово.
Так проехали станции две. А простая женщина в окно смотрит. Думает о чем-то своем.
Далее – русский религиозный экзистенциализм. Полчаса обсуждали. Очень красиво рассуждали. Можно диктофон положить и записать – для потомков.
Слабые и сильные места отечественной мысли. Истоки и следствия. Ошибки и заблуждения.
Минут пять муж философствует, затем – жена, тоже минут пять. Смотришь и думаешь: надо же, какие у нас люди есть. Как в кино.
Иногда мысль достигала потрясающих высот, тогда они по очереди вставали. На ногах лучше размышлять. Встанет он, примет картинную позу – излагает. Интонации страстные. В конце монолога – другой интонационный рисунок. Картина, а не речь
Она с ответным словом. Минуту – сидя. Затем тоже поднимется, как на конференции. Глаза сверкают, руки плавно что-то выделывают в воздухе.
А простая женщина сидит себе и сидит. В окно смотрит. Наверное, ничего не понимает. Где ей понять? От сохи, вероятно, только что оторвалась.
Еще какое-то время проехали.
На самом интересном месте о сосуществовании русского и немецкого экзистенциализма женщина вдруг медленно поднялась, поправила на голове светлый платок и выдала: «Боже мой, как вы мне надоели! Как надоели»!
И ушла в противоположный конец вагона.
«Философы» тут же замолчали, потому что публики не было. Куда-то исчезли позы выдающихся мыслителей, руки безвольно легли на колени, взоры погасли. А на лицах – скука.
К городу подъехали. И жена сказала: «К дому подходить будем, напомни, что хлеб нужно купить».
Он молча кивнул.
Георгий Жаркой
