Оксана терпеть не могла своего имени, а ещё больше фамилию – Хорькова. Дети, как известно, безжалостны по отношению к сверстникам. К Оксане почти с первого класса прилепилось прозвище Хорёк.
Она разглядывала себя перед зеркалом и мечтала, чтобы у неё были светлые длинные волосы, как у Вики Смирновой, длинные ноги Ленки Зубовой или хотя бы крутые родители, как у некрасивой двоечницы Наташи Звонарёвой, за которой в школу приезжал водитель на «Лексусе». «Зачем мама вышла замуж за отца с такой ужасной фамилией? Подумала бы, каково мне придётся. Выйду замуж только за человека с нормальной фамилией, а лучше с иностранной», — мечтала она.
Её раздражали вьющиеся, торчащие в разные стороны тёмные волосы, вечно выбивавшиеся из-под шапки и заколок. Светло серые глаза на смуглой коже выглядели эффектно и загадочно. Но Оксане и они не нравились.
Мама работала бухгалтером в больнице, а отец водил автобус. У родителей вечно не хватало денег. Отец копил на машину, поэтому ревниво следил, чтобы ни одна копейка не тратилась впустую. «Нечего наряжаться, чай на баре», — ворчал он, заметив обновку на дочери. Часто ей приходилось донашивать старые вещи двоюродной сестры. Редко перепадали новые, если они не подходили сестре. Как же всё это достало Оксану. Если бы у неё были нормальные родители, никто не назвал бы её Хорьком.
Перед самыми выпускными экзаменами к ним в гости приехала одна из сестёр отца, тётя Неля. Она работала прислугой в богатой семье в Италии.
— Хочешь, могу сказать, как попасть туда, — однажды перед сном прошептала она.
Спали они вместе в комнате Оксаны.
— Конечно! – Обрадовалась Оксана.
— Тихо ты. Коля не одобрит. Тебе есть восемнадцать?
— Да, в январе исполнилось. — Сердце Оксаны учащёно забилось.
— Вот и славно. Разрешения у родителей спрашивать не надо. Сделаешь, как скажу, всё у тебя получится. А Колька всю жизнь жадным был.
Выглядела она как настоящая итальянская сеньора. Не скажешь, что простой прислугой работала. «Главное — деньги, а как они заработаны, кому какое дело», – говорила она.
Оксана заболела этой идеей. Тётя Неля дала денег, сказала, что Оксана вернёт, когда заработает.
Оксана всё сделала, как советовала Неля. Для вида, чтобы родители не сильно доставали, поступила в училище на парикмахера. Но когда пришёл вызов из Италии, бросила учёбу, собрала вещи, написала записку родителям и уехала.
В Милане её встретила Тётя Неля, отвезла в большой красивый дом на окраине, где Оксане предстояло ухаживать за больной восьмидесятилетней старушкой.
— Не подведи. Не воруй. Я поручилась за тебя, — наставляла она перепуганную от своей дерзости и побега Оксану.
Огромный красивый дом ошеломил скромную девушку. Её поселили в маленькой комнатке, примыкавшей к спальне старушки. Оксана радовалась, что не нужно снимать квартиру. За дополнительную плату она ещё два раза в неделю убирала дом. Она почти не покидала его. Италия для неё ограничивалась стенами особняка и видом из окна на идеально постриженную лужайку. Но это её не смущало. Продумаешь, год пролетит быстро, не вечно она будет сиделкой. Заработает денег, выучит язык и придумает ещё что-нибудь. Там видно будет.
И как отец стала копить. Да и тратить деньги было некогда и негде. Оксана делала селфи на фоне шикарной мебели гостиной, когда хозяев не было дома, и размещала на своей странице в соцсети. «Пусть думают, что мне несказанно повезло в жизни».
Бывшие одноклассницы лайкали, завидовали. Больше никто не звал её Хорьком, обращались по имени, когда спрашивали, как она там оказалась. Оксана отвечала туманно и уклончиво.
Однажды её снимки прокомментировал Никита, бывший одноклассник. Они стали переписываться. Никита скупо писал о себе, что работает в автомастерской у отца, хорошо зарабатывает, недавно купил себе «Ауди». Выложил снимок на фоне красной красивой машины.
А вот о любви писал всё чаще. Жалел, что они далеко друг от друга, спрашивал, когда она вернётся. Оксана уклончиво отвечала, что не собирается возвращаться, в Италии здорово. Она понимала, что в большей степени на его любовь к ней повлияла её итальянская история. Но Никита убеждал, что она всегда ему нравилась, ещё с седьмого класса. Она действительно на уроках часто ловила его заинтересованные взгляды. Очень хотелось верить ему. И Оксана верила.
Однажды хозяева дома ушли на приём. Обычно они возвращались поздно ночью, а то и под утро. Старушка давно спала. Оксана зашла в гардеробную, перемеряла кучу платьев хозяйки дома. Одно, красное на тонких бретельках, село как влитое. Итальянка была худощавая, с плоской грудью. А у Оксаны было всё на месте: молодая упругая грудь, тонкая талия и крутые бёдра. Смотрела на себя в зеркало и впервые нравилась сама себе.
Оксана налила вина в бокал и стала снимать себя на телефон перед зеркалом, сидя в гостиной на диване, на фоне картин с пейзажами… Тут же выкладывала в соцсеть с комментариями, типа «Пришла с приёма в честь… Устала. Лень раздеваться. Решила поднять настроение и выпить бокал вина…»
Вино она действительно выпила. Потом ещё один бокал. И уснула прямо в вечернем платье на диване в гостиной.
Проснулась она от крика хозяйки. Та орала на таком быстром итальянском, что Оксана ни слова не поняла. Только когда хозяйка указала длинным сухим пальцем на дверь, поняла, что её выгоняют. Хозяйка не поленилась, сбегала в комнату Оксаны за её вещами, швырнула к ногам возомнившей о себе чёрт те что русской сиделки.
Оксана запихала в чемодан одежду под крики хозяйки: «Вон!» Это она поняла без перевода. Подходя к двери, увидела своё отражение в большом зеркале и мстительно порадовалась, что она так и не сняла красивое вечернее платье. Рано радовалась. В последний момент хозяйка спохватилась и вернула Оксану.
Она медленно снимала платье, под которыми были надеты одни трусики. Сальный взгляд лысого и толстого мужа хозяйки ощупывал её голую грудь. Потом Оксана также медленно надевала джинсы и кофточку, а муж хозяйки быстро и горячо что-то говорил жене. Наверное, уговаривал простить и оставить русскую девушку в доме. Хозяйка принялась кричать на мужа.
Оксана тряхнула растрёпанными кудрями, усмехнулась и ушла, не дожидаясь конца семейной ссоры. Она шла и вспоминала, какими масляными глазами хозяин разглядывал её молодое ладное тело. «Чего раньше-то не смотрел? Выгнал бы свою кикимору, стала бы я сеньорой…» — размышляла она, идя по ночным улицам Милана.
Если бы знала язык, попробовала бы устроиться ещё к кому-ниьудь. Но без знания языка, без рекомендаций, нечего об этом и думать. Она позвонила тёте Неле, но та была не в Милане. Просила недельку подождать. А где ждать? Пока не попалась на глаза бдительной полиции, Оксана решила вернуться домой, в Россию. Около года прожила вдали от дома. Накопила денег. Если отец не купил ещё машину, она поможет ему. Поживёт недельку, а там и Неля вернётся, может, придумает что-нибудь.
Оксана сошла с электрички. На привокзальной площади грязь, разбитый асфальт, обшарпанные дома вокруг – действительность сильно отличалась от воспоминаний о роднос городе в чистой Италии. Она жалела, что вернулась. Только прислушиваясь к разговорам прохожих, радовалась, что не надо напрягаться до головной боли, пытаясь понять торопливый итальянский говор.
У вокзала стояли такси и машины бомбил. Водители предлагали наперебой свои услуги. В одном из них Оксана с удивлением узнала Никиту. На короткое мгновение он смутился, но потом улыбнулся приветливо.
— Почему не написала, что приезжаешь? Я бы встретил в аэропорту, в лучшем виде привёз бы домой.
— А где же «Ауди»? Ты врал мне? – возмутилась Оксана.
— Ну да. Ты такая… Ты мне не ответила бы, если бы написал, что работаю простым механиком после армии, а об «Ауди» только мечтаю. Вот и приукрасил немного. А бомблю для души, когда есть свободное время.
— Да ладно. – Оксана разглядывала возмужавшего и красивого парня. — Ты изменился.
— А ты стала ещё красивее. – Никита не сводил глаз с Оксаны. — Ты родителей навестить приехала или насовсем?
— Посмотрим, – уклончиво ответила Оксана.
— Садись, отвезу. Вот только… — Никита замялся.
— Что? Я чего-то не знаю? – забеспокоилась она.
Оксана жалела денег, не звонила домой.
— Твоя мать ушла от отца. Живёт с каким-то перцем. А отец запил. – При этих словах Оксана изменилась в лице.
— Мама работает там же, в больнице? Отвези туда тогда.
Оксана ехала, молча глядя на мелькавший за окном родной город, казавшийся ей теперь тесным и чужим. «А он молодец, честно признался, что приврал про машину, про владение с отцом мастерской. А я не могу так. Мне стыдно, что Италию толком не видела, что ради денег ухаживала за чужой старухой, что меня выгнали…Потом скажу. Придумаю что-нибудь».
— Если негде остановиться будет, приходи ко мне. У меня нормальные родители. Всё поймут, – сказал Никита.
— Спасибо, Никита. Посмотрим.
Мама обрадовалась, увидев живую и здоровую дочь. Но к себе действительно не пригласила.
— Понимаешь, Вова моложе меня на десять лет. А ты такая красивая стала. Я боюсь, как бы нам с тобой соперницами не стать. Прости. К Отцу пойдёшь? С деньгами осторожно. Если есть, лучше оставь у меня. Отнимет. Не выдержала я. Оговаривал за каждую копейку. А Вова мне цветы просто так дарит, – оправдывалась мама.
— Я понимаю, мам, не оправдывайся.
К отцу Оксана сходила, но жить у него не осталась. Хотя денег на водку дала. Жалко его. Но его скупость и бережливость стали были второй главной причиной, из-за которой она сбежала из дома. Жила несколько дней у двоюродной сестры, пока не позвонила тётя Неля и не сказала, что договорилась, Оксану берут горничной в отель.
— Может, останешься? Тебя кто-то там ждёт? – Никита вёз её в аэропорт на машине.
— Никто не ждёт. Я буду работать. Тетя написала, что устроила меня горничной в отель. А год я работала сиделкой. Фото делала в доме хозяев, когда их не было. Зато никто меня больше не звал Хорьком. Все вспомнили моё имя. – Горько усмехнулась Оксана.
— Да уж. Девчонки только о тебе и говорили, завидовали, — подтвердил Никита.
— Я врала. Тебе, всем врала, чтобы казаться лучше, успешнее других. Понимаешь? Я обманула тебя. – Она смотрела на Никиту и ждала осуждения.
— Уф. А я-то думал, что мне до тебя, как пешком до Китая. А ты своя. – Облегчённо выдохнул он.
— Ты не сердишься на меня? – Оксана не верила своим ушам.
— Нет. Слушай, раз так, может, и правда не поедешь в свою Италию? Ну что тебе там делать? Работать и тут можно. А хочешь, махнём в Москву или Питер. А? Вдвоём? Правда, оставайся. Выходи за меня замуж! – Решительно выпалил он.
Никита остановил машину и развернулся лицом к Оксане.
— Никита… — Оксана раздумывала мгновение. – Нет. Ты мне нравишься. Но фамилия у тебя…
— А что не так с моей фамилией? – Растерялся Никита.
— Пузырёв, вот что с твоей фамилией. Наших детей Пузырями будут звать, как и тебя всю жизнь. Меня Хорьком звали, разве не помнишь?
— Я никогда так тебя не звал.
— Не ты, так другие. Обидно. Не хочу, чтобы дети страдали от дурацкой фамилии. Никита, не обижайся. – Она заметила, как желваки заиграли на его скулах, а взгляд стал жёстким. Оксана накрыла ладонью его руку. – Я не отказываюсь. Но хочу заработать денег и ни от кого не зависеть, ни от мужа ни от родителей. А может, ты ко мне приедешь? Хорошие автомеханики везде нужны. Я попробую узнать…
Оксана смотрела вслед уезжающей старой «Тойоте» Никиты несколько минут, а потом решительно тряхнула кудрями и вошла в здание аэропорта.
«Никита хороший парень. Если действительно любит, дождётся. А я буду снимать себя в комнатах отеля, и пусть думают, что я путешествую по Италии, что у меня не жизнь, а сплошной кайф».
«Враньё – это не ложь, это поэзия», — сказал Сергей Довтлатов.
Врать и надевать маски нас заставляет чужое мнение. Из-за него мы хотим казаться лучше, чем есть на самом деле.
