— Нет, я решительно против. Что это за мальчик? Какие у него там гены, кто разберет? Какая наследственность-то? Не, я хочу быть уверен в своих детях. Хотя бы в том, что нет никаких наследственных “подарков”, а все остальное уж зависит от нашего воспитания. Но, если там окажется что-то наследственное, то твои же старания пойдут прахом. Таких не воспитаешь. Понимаю, у тебя нервный срыв, ты бредишь, но это пройдет. А, когда пройдет, ты, как и я, обязательно пожалеешь об этом решении.
Сережа не понимал, что происходит с его дражайшей супругой, и о каком отказничке она все твердит.
Леру доставили сюда на 23-й неделе. С преждевременными родами. Младенца спасти не удалось, хотя весь персонал доблестно боролся за него почти трое суток. Мальчик умещался на ладошке. 500 грамм. Лера знала, что бывает, когда и таких выхаживают, она верила… Не сбылось.
От медсестры, которая не отходила от безутешной девушки, Лера услышала про отказничка, которому даже имя не придумали:
— Мамашка… Притащилась без документов, и нет, не посеяла их по своей глупости, а именно нарочно притащилась без документов. На учете не стояла, как ты понимаешь. Родила, полежала часок, и, как из палаты выползла, сразу – к дверям, прям в казенной сорочке.
— Так и ушла?
— Мы ее схватили – “куда в таком виде?”. Переодели сами. К совести взывали, а она – ни в какую. Ну, написала заявление на отказ, без паспорта. Все записывали с ее слов. Как заявление дописала, так отошла… Якобы по нужде. А сама прошмыгнула на парковку. Даже пальто не забрала, так в тапочках и тунике и выскочила. Кукушка. Думала, что мы ее здесь привяжем! Мы-то не колония строгого режима. Если не хочешь забирать ребенка, то пиши отказ и уходи, но как-то хотели надавать на совесть… Сострадание найти у такой мамаши. Бежала, что пятки сверкали! Так боялась, бедная, так боялась, что со своим сыном придется уезжать.
Душещипательная история безымянного мальчика гуляла по всему роддому.
Лера тоже разозлилась на эту непутевую мамашу!
Кому-то – все, а им это до лампочки, а кому-то – ничего. Как ей, которая отсюда тоже уедет без сына.
— Его теперь в приют?
— В дом малютки.
— А как же его мама?
— Что мама… Полиция или кто там будет вычислять, свое ФИО она указала или нет, запишут мамой, но все равно – в дом малютки. Ей он не нужен. Хоть что-то объяснить она отказалась.
Когда медсестра договорила, Лера уже знала, что ни за что не уйдет отсюда без сына!
— Сережа, мальчик здоров!
— На вид.
— И по всем показателям – тоже.
— Откуда ты знаешь, что может открыться у него потом? – Сережу не так-то просто свернуть с намеченного пути. Ему важнее “потом”, а не “сейчас”, как и всем людям, которые живут умом, а не сердцем.
— Ну, он такой хорошенький, такая лапонька…
— Все дети хорошенькие и лапоньки. Когда им нет и недели. Они лежат в пушистых костюмчиках и умиляют всех своей “хорошестью”. Конечно. Все. Но ты пойми, что он не останется до совершеннолетия таким лапатулькой в пеленочках. Легко любить этого кроху, но неизвестно как будет с трудным подростком, который вполне может пойти в своих родных родителей!
— Он не в них. Он наш.
— Как Роме это сказать?
— Что? Мама поехала в роддом за братиком, мама вернулась оттуда с братиком.
— Но ты не можешь уехать в роддом на 23-й неделе, а вернуться с доношенным ребенком.
— Мы всем скажем правду. Роме тоже. Сереж, сможем ли мы еще раз стать родителями? Неизвестно. Уж не так молоды.
***
Сережа как в воду глядел.
Гены взяли свое.
К 14 годам у усыновленного Васи дебютировало неутешительное отклонение. К 16 он уже воровал безделушки из чужих портфелей и кошмарил одноклассников, и не видел в этом “ничего такого”. Из общеобразовательной школы его забрали, перевели на домашнее обучение, хотя учителя в один голос советовали спецучреждение для таких, как он. Но Лера ничего и слышать не хотела про эти учреждения.
Вася часто выходил из себя, и для этого ему хватало безобидной фразы. Невозможно предсказать, что на этот раз его взбесит.
Доктор сказу сказал:
— Наследственное.
Рома этот период уже не застал, он жил отдельно со своей девушкой, потому обомлел, когда увидел, во что превращается его относительно нормальный брат.
Рому Вася встретил кулаками. Рома старше, выше и занимался борьбой, с братом он справился, но все еще не до конца поверил в то, что сейчас тут такое было.
— Мама, ты говорила, что у вас проблемы, что Васька чудит, но я все списывал на переходный возраст. Ты не говорила, что он ТАК чудит. Это что вообще? Чего он на меня взъелся?
— Ромочка, Вася думает, что мы тебе отдаем его карманные деньги.
— Это анекдот?
— Нет. Но мы перестали давать ему карманные, потому что он бродит по району и все норовит купить на них то, что детям покупать нельзя. Мы перестали. А он решил, что, значит, мы отдаем их тебе.
Из комнаты вылетел Вася со стулом:
— На, получи!
Рома увернулся.
— Рома, иди, я тебе потом наберу. Это у него обострение такое. Скоро пройдет.
— Мама, ты сама-то в это веришь? – спрашивал Рома уже с площадки, куда ему удалось выбраться.
Это обострение. Оно пройдет. Но не сказать, чтобы полностью… Сейчас Вася особенно буйный из-за того, что ему в чем-то отказали. В карманных. Его логика, которую с его-то недугом искать бесполезно, обвинила в этом Рому.
Отклонения у Васи были всегда, но незначительные, и в его карточке писали “в пределах нормы”. Лера понимала, что приемный сын иногда очень отстраненный или агрессивный, но ей было легче думать, что это просто померещилось, а у него отклонений нет.
В переходном возрасте все стало очевидно.
Лера уже не справлялась, и сама записалась к психологу:
— Страшно не за себя, страшно за дочь, — рассказывала она специалисту.
После тех преждевременных родов у Леры все-таки произошла и удачная беременность: она подарила мужу белобрысую девочку Настю с удивительным смехом. После сыновей, которых, конечно, тоже обожали, дочка стала папиной любимицей.
Психолог не может указывать, что клиенту делать, но тут даже он осторожно поинтересовался:
— А у вашего среднего сына есть агрессия… ну, в “этом” плане?
— Как можно даже помышлять о таком! Ничего человеческого в вас нет!
И сеансы прервались.
— Отвезем его в ПНИ? – спросил Сережа вечером, — Ему там помогут. Скорректируют как-нибудь все…
— Корректируем же.
— Но безуспешно…
Куда Вася, которому уже 17, уходит, и почему по три дня не возвращается, родители уж и не спрашивали. Иногда, чтобы отвязались, он слал сообщение, что в порядке. Или слал их. По настроению.
Сережа ловил себя на мысли, что без сына спокойнее.
Лера эти мысли прочитала:
— Даже думать не хочу о том, что мы можем от него отказаться.
— Но все выдохлись… Нам с ним не справиться.
— Нет!
Опять понеслись приступы агрессии. Сережа еще мог противостоять сын, хоть Лера и запретила решать проблемы дракой, а вот сама она, когда муж отлучался, ходила вся битая. Дочь Лера пока закрывала собой. Но надолго ли?
— Где моя шапка?? – вопил Вася.
— Которая?
— Которую бабушка связала! Моя!
Иногда он нес всякую чушь. Но это тоже просто последствия…
— Вась, у тебя не было бабушек…
Лере сейчас перевалило за 50. Как и Сереже. К сожалению, их родители давно покинули этот мир, относительно молодыми.
— Были! Моя родная бабушка, а не ваши! Где шапка? Это все, что у меня есть от бабушки… Настя украла!
Почему-то, его фантазии чаще всего сводились к воровству. Ему вечно чудилось, что кому-то отдают его карманные, что кто-то крадет его памятные подарки, что Настя приходит в его комнату, когда он спит, и выносит все, что плохо лежит. Сестру в воровстве он уже обвинял.
— Настя, не открывай ему! – крикнула Лера.
Дочка, в рамках самозащиты, попросила щеколду в свою комнату. Чтобы он не входил. Но сейчас щеколда не была задвинута.
— Где шапка? – он поднял Настю, как тряпичную куклу. А мама ничем не могла ему помешать, даже подойти к дочери уже не могла, так как Вася перекрывал проход.
— Я ничего не крала! Мама, скажи ему! – не на шутку перепугалась девочка.
Тогда обошлось. Васю убедили, что шапка в стирке, а потом мама подсунула ему вязанный головной убор, купленный в ТЦ.
Папа Настя не сказала, зато сказала брату.
— Мама, ей тут с вами небезопасно! – приехал Рома.
— Он ее не тронет.
— Уже!
— Рома, это обострение.
— Да-да, потом пройдет. Только что-то уже пару лет не проходит. Посмотри на свои руки! – Лера спрятала под рукавами свои синие руки, — Никак его приступы не корректируются, никаких улучшений нет! Отвези его в ПНИ. Есть надежда, что за курс ему как-то помогут. Или Настя пойдет со мной. Он же явно выбрал себе цель. Меня тут нет, так все шишки на нее.
— Никуда я сына не повезу…
— Настя!
Мама не отпустила дочь с братом. Уперлась. Стояла там столбом.
И случилось непоправимое.
Лера пришла с дежурства, и, в сумерках, почувствовала, что на ковре что-то лежит. Это была Настя. Без сознания. То ли белая, то ли серая… А вокруг все красное. Ее флисовый костюмчик представлял из себя лохмотья. Она дышала. Но слабо.
— Только не это… — Лера схватилась за сердце.
Она послала мужу экстренное сообщение-маячок.
Вася исчез, будто его и не было. Ему было около 18. Сережа не отмазывал сына перед следователями, все выложил, но Вася как в воду канул. Нигде его не было. Рома презирал мать за то, что она не отдала Настю. Отдала бы – и та не была бы прикована к кровати, и к своему креслу.
Лера была уверена, что не проживет долго, ее организм совсем уже не хотел работать, но она мечтала успеть вымолить у дочери прощение. Она была матерью им всем. Как тут ей быть? Кто бы подсказал…
