— Здравствуй, Валя
— Доброго здоровьица, Клава.
-В город ездила?
-Да, к дочке
-А что так? Не заболел ли кто?
— Да господь с тобой, разве только по такому поводу к родным людям в гости ездят?
Ну и славненько, ну и хорошо! Все живы здоровы, вот и замечательно, дочка то у Тони в замуж не выходит ещё?
— Да собирается вроде, осенью.
Расписаться хотят, свадьбу делать не будут, так свои посидим. Да в путешествие свадебное поехать хотя.
У них же, у молодёжи, теперь всё по другому, Клава. Это никак у нас бывало, соберём пятьсот человек и гудим неделю.
А сейчас вон, всё чинно и благородно. В ресторане сказали посидим и они полетят, уже и билеты есть, на руках.
— От как, да Валюша. А мы то помнишь, оёёёй, и цыганами нарядимся, и невесту своруем и на крышу лезем, трубу шатать, а то тёщу в тележке катать примутся, ой весело.
В том годе у Донских-то, Катю укатили к реке и бросили пацанва, а она выбраться с тележки не может, да хорошо Мишка Горбов шёл, услыхал вопли её, привёз обратно, а те там тёщу ищут, ха-ха-ха, ой не могу, а её Мишка катит, та орать уже не может только башкой, крутит, да глаза пучит кулаки, кажет.
Ой не могу.
— Да Клава, весело, ну у наших такого не будет. У наших культурно всё.
-Ну правильно, — машет головой Клава. — как же, городские, культура, рЭсторан там, музЭй, да.
— Ой, ладно, Клава, побегу я, а то Коля ругать будет, автобус-то пришёл когда ещё, а я всё толкусь здесь.
-Ну давай, Валюша, давай, беги.
И женщины разошлись по своим делам, та что приехала с города, пошла домой. А та что встретила её у остановки, зашла в гости к куме.
— Здорово, кума
— Здорова, проходи, чай будешь?
— Буду малёх. Валю Кузьмину сейчас встретила.
-Ну
— Ага, ой, горькими слезами уливается
— Да ты штооо? А што такое? Нешто случилось чево?
— Ой, случилось, кума. Внучка взамуж собраласи.
-Ну
-Да деньжонок -то нету видать. Плохо видно Антонина живёт-то, со своим городским. Даже девке свадьбу сделать не могли. Так говорит, своими посидят, вот и всё.
— Да ты штоооо хоть?
— Ага. Валя плачет, считай Антонина вышла за этого, из Ленинграда, а что там они, голь перекатная.
Антеллигенция однем словом, на супе синем сидят, тогда Машка моя ездила, так охала, так ахала, говорила што супчик, с картошинкой одной, да морковинкой, да серые макарошки с одной сосисенкой.
Вот и вся еда. А блины говорит, Антонина постряпала, так умора, по три штуки всем.
-Ну дак и правильно, откуда деньги-то. А кем зять-то Валеннтины работает?
-А, — махнула Клавдия, прихлёбывая чёрный, настоявшийся чай, в прикуску с белым сахаром и вареньем, — доцентишка какой-то. А она там где-то тоже пристроилась, так, для вида. Там деньгами-то сроду не пахнуло.
-Ну да, ну, да. И чё? Прямо плачет Валентина?
-Ну. А свадьбу то видимо срочно делать надо, видно тяжёлая девка-то.
-Оёёёй, от бедные. Вот недаром говорят, маленькие детки, маленькие бедки.
-Ну да, ну, да … Говорит побегу, не знаю как Николаю сказать, видно корову придётся со двора вести. От так.
Ой, ну побегу, а то мой тоже на обед придёт, готовить что-то надо.
Клавдия поспешно собралась, подхватилась и довольная произведённым на куму эффектом такой новости, поторопилась домой.
Кума же, пребывала в ступоре.
Она рассеянно махнула в ответ на прощание куме и поспешно засобиралась к соседке за солью.
— Здорово, Нюра
— Здравствуй, соседка.
-Нюра, солью не богата ли? Что-то закончилась зараза. А Юрка приедет с работы, в сельпо сбегаю, отдам.
-Да не надо отдавать, сейчас дам. Проходи, чай пошвыркаем.
-Да некогда, Нюра. Кума сейчас, Клашка заходила, ой говорит, была у Антонины, дочки Вали Кузьминой в гостях.
Голодом сидят, даже чай нечем заварить, а ещё девка беременная не работает, не учится, взамуж собралася, денег нет, а она какие-то замужества выдумала.
Антонина говорит одну картошинку на кастрюлю семилитровую воды чистит.
-Да ты штоооо? Неужто правда?
-А то! Валентина корову сбыли со двора, Николай всё продаёт, косилку, всё- всё- всё.
-Да ты што?
-Вот те крест! Ну побегу я…
-А соль -то соседка?
А, да. Точно. Соль…
Нюра присела на стул, о дела…Надо к Варваре сбегать, яиц пяток попросить в долг.
-Здорово, Варь
-Здорово, проходи, не стой в дверях.
-Да я на минутку, яиц пяток спросить хотела, а я отдам.
-Ну дак пройди, что там нового, а то я с внуками вон, так не выйти с ними пострелятами.
-Да говорят Валя с Николаем Кузьмины хату продают.
-О, как. А что это они?
-Да внучка родила от какого-то зека, а он их обокрал. Всё подчистую вынес, вот Валя дом продадут, а сами видно в дом престарелых, деньги Антонине отдадут.
-Да ты штооооо?-Варвара икнула и села сложив руки, — ты штоооо? Да как же это?
-Ну вот так, — Нюра поняв что вроде сильно загнула, но остановиться уже не могла, тоже икнула и продолжила сыпать ужасными подробностями.
К вечеру вся деревня гудела, надо же, такая новость.
У Кузьминых внучку в детский дом забрали за то что она ребёнка от доцента родила, который был зек и жил в доме престарелых.
Чистил там картошку, Антонина с горя запила, мужик ейный приехал и в погребе у кумы Варьки Мальковой прячется, навроде они любовники. Кто? Да зек с Варькой, или доцент с Антониной.
Ну как с какой, с Вали Кузьминой дочкой.
А Николай вообще умер, Валентина с ума сошла, взяла корову и пошла в лес.
-Никто не знает почём они хату продают?
-Так он умер!
-Кто умер?
-Николай
-Какой?
Да Агафонов из Калиновки.
-А при чём он?
-Ну так на его же волки напали вроде?
-Какие волки?
-Никто не знает почём Кузьмины хату продают?
-А косилку?
-Да погодите вы! Какую косилку? Агафоновскую?
-При чём здесь Агафонов?
-Ну дак лошадь у его волки тем годом задрали, вот он и продаёт.
-Это какой? Из Сосновки?
-Да прям, Калиновский.
-А Кузьмины, Кузьмины, почем хату продают?
-Да навроде Бубенцов Валерка купил, за семь тыщ.
-От гад, и здесь нажился! А ведь дороже дом стоит, хороший, Коля с моим Генкой строили.
-А Косилку? Косилку Николай продал?
-Иди дед, забирай за так, ему всё равно уже ничё не надо, -это местный балагур Петя Ильин, шутит так он.
-От так -то, жил человек и нету, — грустно говорит кто-то…Надо бабы и мужики, хоть похоронить по-человечески, хороший мужик Николай был, царство ему небесное.
Да и Валя тоже, ой что деется, ой господи…
В это время, Николай Кузьмин выглянул во двор и обомлел от увиденного.
У него во дворе, под хриплый лай Шарика, бегали старики и старухи, и тащили из сарая, кто грабли, кто вилы, кто лопаты, а так же другую хозяйскую утварь.
Какая-то бабка нацепила на себя хомут и тащила сзади себя всю остальную сбрую, дед Сапрыкин, выводил из конюшни добродушного, прядущего ушами Серка.
На всех парусах бежал к ограде старик Никаноров, размахивал руками и что-то кричал.
-Валллляяяя, Ваааллляя, а что это там делается?
Кузьмины вышли во двор и потеряли дар речи, старухи бегали туда-сюда. Словно большие, серые мыши, они складывали хозяйское добро в кучки, одна, наиболее шустрая, оттолкнула Валентину и шмыгнула в дом.
-А ну пошли вон, — рявкнул Николай — вы что тут устроили? Вы что старые? Совсем из ума выжили?
-Косилка моя, моя, — орёт старик Никаноров, — мне Николай её завешшал, у мене и гумага ешть, ежели надо, я и гумагу предоштавлю.
-Да ты что дед? Совсем ошалел? Что это я тебе завещал?
— Да ты сам Кольша говорил, как помру, дядь Федь, забери мою косилку сабе.
— Да ты что такое плетёшь? А ну положите всё на место, я вашу мать, сейчас постреляю вас, мародёры чёртовы. А ну положи, кому сказал. Клади, говорю, где было. Ты посмотри на них.
Совсем сбрендили? Мухоморы новые нашли что ли, да обожрались их? Или помирать решили всем скопом, а напоследок меня разграбить решили?
— Дак ты же, Колька, язви тебя, вроде как умер…
— Кто умер? А если бы и так? Это что значит, надо грабить идти?
— Почему грабить, — обиделись старики… — мы так, на добрую память, о хорошем человеке.
Еле как выгнали Николай с Валентиной стариков — разбойников.
Зашли в дом, а там старуха Иванова, сидит и пьёт чай, из особо дорогого сервиза, что берегла Валя, как зеницу ока.
Вытянув губу трубочкой, дует на холодный чай, налитый в фарфоровое блюдечко, нацепив Валино нарядное платье и кое- какие украшения.
-Ты что, бабка, белены объелась?
-А чаво? Тебя Валькя, со равно посодють, за то что ты корову у Метёлкиных украла, а ты Кольша и вообще помер.
Крайних конечно не нашли, кто такую ерунду выдумал.
Да и не искал никто, так посмеялись. А из этого случая новый слух вышел.
Будто дед Никаноров, сколотил бригаду из стариков и старух, и нападают теперь на лесных дорогах на запоздалых путников.
А старуха Иванова у них кашеварит, в лесу прямо.
Вроде ворон наловит, ощипет их и варит, бригаду свою кормит.
А потом браги напьются, сидят, песни горланят, да семечки лузгают.
Где?
Ясно где на лавочках у себя.
Ну это уже совсем другая история и другой слух.
