Эта странная женщина переехала в их дом и их подъезд года три назад. Одинокая, приветливая. Сразу со всеми перезнакомилась. Звали ее Ираида Витальевна. А почему странная, да потому, что и имя немного вычурное, ну и внешность тоже.
Похоже, что сама она считала себя красавицей. Возможно, так и было когда-то. Но в ее возрасте, когда другие женщины уже выходят на пенсию и нянчат внуков, она все еще «хорохорится».
Узкие юбки или широкие брюки, мешковатые пуловеры или наоборот обтягивающие свитера, ну и неизменные каблуки, хоть на туфлях, хоть на сапогах. А уж про косметику эту самую и говорить нечего!
Соседи подсмеивались над чудаковатой особой меж собой, но в целом относились к ней довольно дружелюбно. Она и сама была такой же: то соседке напротив за лекарством в аптеку сходит, то за продуктами.
Или с Барсом, огромным псом больного соседа сверху погуляет. Он к себе никого близко не подпускал, рычал и шерсть дыбом на загривке. А с Ираидой шел гулять с дорогой душой. Чудеса, да и только.
А по праздникам она приглашала соседей к себе на чаепитие. Торт купит, конфет всяких. Соседки тоже не с пустыми руками придут. И вот сидят, чаевничают, про свои житейские дела рассказывают.
А Ираида слушает внимательно. Кому совет даст, кому посочувствует. Только про себя мало что поведает. Вдова лет пять как, сын есть, далеко живет. Отец имеется, мама умерла. Тут она замолкала и готова была заплакать.
По специальности медсестра, где работает, не говорит, отмахивается. Может, и не работает, но куда же убегает каждый день с утра вся расфуфыренная?
— Не по вызовам же, прости господи, в ее-то возрасте? — перешептывались соседки.
— Еще чего выдумала! Лишнего-то не болтайте, бабоньки, — говорила при этом Анна Фёдоровна, ее соседка по этажу.
– Все молчком каким-то, про всех все знает, а про себя так туман один, поэтому и болтаем, – отвечали ей.
Куда эта «чудо в перьях», как ее прозвали за глаза, уходила каждый день с утра до вечера, никто толком не знал. Медсестры так не одеваются и не причесываются, на голове вечно стрижки и покраски, глаза подведены, помада цвета шоколада. Модница!
А по субботам и воскресеньям и вовсе пропадала, хотя к самой кроме соседей никто никогда не наведывался. Но кого-то Ираида Витальевна все же ожидала. Соседке напротив, Анне Фёдоровне, ключ от квартиры дала. На всякий случай.
— Вдруг в мое отсутствие случится что-нибудь, потоп или пожар. — При этом она три раза сплевывала через левое плечо. — Ну или нежданный гость пожалует.
Последние слова произносила с улыбкой, будто шутит она. Какой нежданный гость? Соседка решила про себя, что никого в ее отсутствие не пустит. Красть там особо нечего, обычная однокомнатная квартира, простая мебель, маленький телевизор.
Но все равно, это скромное чужое добро на ее совести, поэтому никаких посторонних.
Была суббота. С утра, как обычно, Ираида с большой хозяйственной сумкой в джинсиках, это в ее-то годы, в обтягивающей футболке с иностранной надписью на груди и в кедах куда-то отбыла.
«Не иначе, как на пикник с мужиками», — подумала соседка снизу и поделилась этой догадкой с остальными.
А после полудня Анна Фёдоровна услышала стук в дверь Ираиды. Выглянула в глазок, мужчина молодой, высокий. То на кнопку звонка нажмет, то постучит. Она открыла дверь, придерживаемую цепочкой и спросила:
— Вам кого, молодой чловек? Чего барабаните-то?
— Добрый день, — вежливо ответил тот. – Я к Ираиде Витальевне. Не открывает. Не знаете, где она?
— Уехала с утра куда-то. А чего вам надо-то?
— Мне? Увидеться. Значит, в деревню уехала. Давно?
Разговаривал мужчина спокойно, с легким, еле заметным акцентом. Анна Фёдоровна вышла на площадку. Одет он был хорошо, модно. Рядом на полу стояла большая дорожная сумка. На вид ему было за тридцать. Улыбчивый.
— А вы кто ей будете, осмелюсь спросить? – слегка прищурив глаза поинтересовалась соседка.
— Я сын ее, Алекс. А вы, простите?
— Анна Фёдоровна меня зовут. А вы, значится, сынок. И откуда прибыли, если не секрет? Где пропадали все эти годы?
— В Лондоне, Анна Фёдоровна. Живу я там.
Соседка потеряла дар речи. И как этому верить всему? Да врёт, поди. Хотя… одет, манеры, да и похож на нее чем-то, на Ираиду.
— А чем докажете, что вы сын? – нашлась наконец она.
— Простите? – вежливо так спросил мужчина. – Я должен что-то доказывать? Я пойду, пожалуй. Если вас не затруднит, передайте маме, что я приехал. А я все же постараюсь до нее дозвониться. Что-то не отвечает она. В деревне связь, скорее всего, плохая.
И он, подхватив сумку, стал быстро спускаться по лестнице.
— Подождите, — окликнула его растерявшаяся Анна Фёдоровна. – Вернитесь. У меня ключ есть от квартиры. Только уж паспорт, сынок, покажи. Фамилия-то одна у вас? Если так, то пущу. Говорила Ираида Витальевна про нежданного гостя. Тебя, наверное в виду-то имела.
Мужчина протянул ей паспорт. Никольский Александр Игоревич. Фамилия Ираидина.
— Так зайдете в дом? Под мою ответственность?
Мужчина улыбнулся, красиво так и кивнул в ответ. Анна Фёдоровна принесла ключ, вошла первая, он за ней. Любопытство одолевало женщину, аж до дрожи. Хотелось разузнать поподробнее о скрытной соседке. Да и сенсация какая, сын из Лондона приехал!
— Ты, Александр, садись и отдыхай. Я сейчас чайник поставлю, пирожков принесу. Устал с дороги-то, небось. Голодный?
— Есть немного. Спасибо вам. Вот, посмотрите, я маме сообщение послал, что приехал. Получит рано или поздно.
Женщина глянула на экран и увидела слово «Мамочка». Надо же, какой сынок-то любящий.
— А чего же заранее не позвонил? Или вот так вот не оповестил? Она бы ждала тебя, не уехала бы. И что за деревня, я что-то в толк не возьму? – интересовалась Анна Фёдоровна.
— Да я в Москву по бизнесу прилетел, а к маме решил на выходные сюрпризом. Не подгадал.
Он с удовольствием ел пирожки и общался открыто так, дружелюбно. Ну вылетая Ираида, ее манера.
— Приедет она в воскресенье, а в понедельник с утра уж убежит. Повидаетесь ли толком-то?
— Я задержусь еще на пару дней. А она, значит, так и ходит в больницу каждый день? – спросил Алекс. – Как на работу. Ну и мама! – посетовал он.
— А зачем в больницу-то? – обескураженно спросила Анна Фёдоровна.
— Понимаете, она очень хорошая медсестра, а в этой больнице долго лежала ее мама, моя бабушка. Она, чтобы за ней смотреть, с работы уволилась из областного госпиталя, а сюда ее не взяли. Мест не было, но она стала у них не только за своей мамой смотреть, но и за другими больными тоже, как сестра милосердия. Волонтером.
Мужчина замолчал, а Анна Фёдоровна была вся во внимании.
— А потом что? Маму-то выходила?
— Умерла бабушка, онкология была у нее. Мама квартиру продала после похорон и сюда вот переехала. А в эту больницу, значит, так и ходит. Может, правда, ставку медсестры ей дали? Деньгами-то я помогаю, вы не подумайте.
— А я и не думаю. Только что толку помогать деньгами за тридевять земель? Почему к себе-то мать не заберешь, Саша? Уж прости, что я так по-простому. Хорошая она женщина, да одинокая больно.
— Понимаю. Я бы забрал, Анна Фёдоровна. Только кто за дедом в деревне ухаживать будет? Его одного тоже не бросишь. Он на своих ногах, но хозяйство у него небольшое, огород. Вот и ездит она помогать ему…
У бедной Анны Фёдоровны не нашлось слов, чтобы достойно ответить этому приятному во всех отношениях, такому доброжелательному мужчине. Вот так «чудо в перьях»! Это она с виду такая вся финтифлюшка. А на деле…
Анна Фёдоровна покинула Алекса, спросив, нужно ли ему еще что-то, но он отказался. Поблагодарил за угощение и закрыл за соседкой дверь. Но ей почему-то не хотелось разносить эти новости по двору. Нужно было сначала самой все обдумать по-хорошему, пережить так сказать. Но сын Ираиды ей очень понравился!
А в воскресенье к обеду она и сама вернулась, дошло все же до нее сообщение сына. Да не одна приехала, а со стариком, отцом своим. Ничего такой, крепенький, ухоженный. И вечером они пригласили Анну Фёдоровну на ужин.
— Спасибо вам, голубушка, что сыночка моего пустили, приютили, накормили, — говорила ей Ираида, а соседка лишь улыбалась, радостная и довольная.
Алекс уехал в свой Лондон, Ираида в очередной раз отказалась. Но зато в деревню к ее отцу они теперь стали ездить вместе с Анной Фёдоровной. Подружились накрепко. И она запретила соседкам сплетничать про эту замечательную женщину.
Вот ведь как бывает. Думаешь про человека одно, слагаешь всякие небылицы, а на самом деле он оказывается совсем другим! Намного лучше, чище и добрее.
