Николай был учителем физики, не любил свою работу, любил рисовать комиксы и ходить пешком по городу. У него был длинный нос, длинные ноги и даже рыжие волосы длинные и собранные в конский хвост. Мама говорила, что его однажды уволят из-за его прически, директор школы требовала его посетить парикмахерскую, но не увольняла — где еще можно найти такого хорошего физика, у которого нет ни одного двоечника?
Двоечников у Николая и правда не было, потому что он двойки не ставил — зачем ему эта головная боль? Николай бубнил тему урока, выдавал школьникам задачи, а сам рисовал комиксы, в которых шкаф оживал и превращался в робота Леопольда, а из люстры вылетали хрустальные жалящие пчелы. Свои комиксы он выкладывал в интернете и собирал там редкие комментарии о его гениальности, в основном от мамы.
Может, жизнь его и не была идеальна, а у кого она идеальна? Николай мечтал, что однажды Спилберг увидит его комиксы и решит снять по ним блокбастер, и тогда все будут любить и восхищаться Николаем. А пока его любила и им восхищалась только мама.
И вдруг все изменилось — в школу приняли новую учительницу, которая, несмотря на свой юный возраст, сразу возглавила кафедру и принялась совать нос не в свои дела. В учительской шептались,что она кандидат наук и дочь директора завода, который много лет шефствовал над школой, что вкупе и обеспечило ей такой карьерный взлет — Марья Петровна уже десять лет ждала, когда освободится место завкафедрой, и, казалось, дождалась — предыдущая пошла на пенсию, а тут бац и эта девица.
Николай совсем не хотел, чтобы его уволили из этой школы — это была лучшая гимназия в районе, и мама очень гордилась этим фактом, а расстраивать маму Николай не хотел — кто же тогда будет любить его и восхищаться им. Поэтому он очень нервничал, когда эта Полина Андреевна приходила на его уроки — оказать методическую помощь, как она говорила. Про хорошую жизнь он быстро забыл — пришлось доставать приборы и провода, организовывать лабораторные работы, разбирать олимпиадные задачи и даже ставить двойки. Комиксы Николая стали более мрачными: кресло превращалось в гигантского медведя и перекусывало пополам тонких эфирных дев, которые прилетели с Венеры в круглых желтых кастрюлях. Даже мама перестала ставить лайки его комиксам.
Николай был уверен — Полина Андреевна копает под него, может, хочет его часы себе взять, может, посадить на место Николая молодого кандидата наук, сына директора зоопарка или мебельной фабрики — поди их разбери.
Он так переживал, что стал плохо спать — по ночам рисовал новые комиксы, потом, как его знаменитый тезка сжигал их, так что соседи даже вызывали пожарных. Однажды он рисовал до четырех утра, потом проспал и впервые в жизни опоздал на работу.
По дороге Николай думал — только бы Полина Андреевна не узнала! Хотя, как она не узнает — там у него восьмой класс, а этот класс самый шумный, ни за что они спокойно не посидят.
К кабинету он подходил как к минному полю, но вот что странно — никакого шума! Он осторожно приоткрыл дверь и замер — ну конечно, он так и знал: на его месте Полина Андреевна, а его самый шумный класс сидел тихо, как мышки и что-то старательно выписывали в своих тетрадках.
— А вот и Николай Васильевич, — невинным тоном пропела она. — Ну, я пошла.
Николай сел на свое место и стал думать над резюме. Может, сразу отправить его Спилбергу? А что мелочиться.
Когда дети сдали ему тетради, его подозрение превратилось в уверенность — он чуть не упал с кафедры, когда раскрыл их! В каждой был комикс на тему «Гравитация» — это как понимать? А так, что Полина Андреевна засунула свой нос на его страницу и увидела его комиксы. Николай выставил всем пятерки и пошел гулять по городу — только так он мог сейчас успокоиться.
— Николай Васильевич! — услышал он тонкий голос и цоканье каблуков. Оглянулся — ну понятно, она, сейчас будет шантажировать его комиксами, скажет, что покажет их директору, чтобы Николая уволили, потому что нельзя работать с детьми, если рисуешь такие страшные комиксы.
Он остановился, подождал — чего быть, того не миновать.
— Николай Иванович, я хотела извиниться. Простите, я сегодня не стерпела — задала им этот комикс… Дело в том, что я сама комиксами увлекаюсь, ну, рисую немного. И стало жутко интересно — что дети могут предложить. Ну, свежие идеи. Можно я посмотрю?
Издевается, что ли? Нет, она это несерьезно.
— Можно, – хмуро отвечает Николай. – Завтра приходите.
Он прибавляет шаг, и она отстает от него, продолжая по инерции цокать каблуками.
По дороге Николай думает – ну что она там может рисовать? Наверняка кошечки в розовых бантиках, любовь-морковь и прочие глупости. Усмехается даже – тоже мне, свежие идеи… Ноги сами ведут его не домой, а к маме – ну кто еще пожалеет его и утешит? Мама слушает внимательно, велит успокоиться, только подстричься, иначе точно уволят. Зачем-то пихает ему с собой шоколадку и велит угостить завтра Полину Андреевну. Стрихнина она туда подсыпала, что ли?
На следующий день Полина Андреевна и правда приходит – скромно стоит в дверях, пока Николай хмуро не бросает ей:
— Проходите…
Раньше она не была такой нерешительной.
Комиксы в основном так себе, на парочка есть интересных. Они вместе рассматривают их, начинают обсуждать – всплескивают руками, хватают мел, рисуют по очереди на доске. В какой-то момент он вспоминает про шоколадку и невпопад пихает ее Полине Андреевне. Та, почему-то, краснеет и глупо хихикает.
После работы они идут рядом, и она еле поспевает за ним на своих каблуках. Ну и ладно, нечего ноги себе уродовать, ходила бы в кроссовках, как и все нормальные люди. Правда, комиксы у нее ничего – она показала ему несколько. Особенно ему понравился один про пришельцев, у которых вместо зубов вилки, а вместо глаз тараканы на ниточках. И, кажется, она вовсе не хочет, чтобы он увольнялся.
