Мы с Вероникой уже готовились к свадьбе, когда я стал свидетелем самой гадкой и отвратительной сцены в своей жизни. Наверняка для мужчины нет ничего хуже, чем застать свою любимую в объятьях другого. Это не просто ранит, это убивает как минимум несколько миллионов живых клеток организма. Сказать, что я пережил сильнейшее разочарование в тот момент, не сказать ничего. Я со страшной силой любил Веронику и эти чувства, как мне казалось, были взаимны. Поэтому, еще несколько дней, после увиденного, я считал, что все это сон. Дурной сон от которого я скоро проснусь.
Ситуация усугублялась тем, что моя девушка целовалась не с кем-либо еще, а с Ярославом — моим злейшим врагом! Так что еще несколько лет после этого я доводил себя до белого каления, представляя, как они потешаются надо мной, будучи наедине. Конечно, глупый обманутый Макс заслуживал насмешек, раз был настолько слеп, что позволил случиться такому.
Больше всего раздражало, что Вероника отказывалась признать свою вину. Несла какую-то чушь, насчет того, что Ярик принудил ее к поцелую.
— Что значит, принудил?
— То и значит! Просто схватил меня и впился своими губами.
— Что же ты не оттолкнула его?
— Ты его руки видел? Я не смогла с ним справиться!
— Значит, тебя привлекли его бицепсы? Ну да, есть на что позариться, в отличие от мозгов!
— Ни на что я не зарилась! Почему ты мне не веришь?
— Потому что я верю своим глазам! И все, что мне нужно я увидел.
На этом мы и расстались. Я забрал заявление из загса, поблагодарив работницу за то, что они дают месяц на раздумья. Как раз хватило на то, чтобы распознать что к чему. Я даже думать не хотел, что такая ситуация могла произойти после свадьбы.
Через месяц в этом же самом загсе лежало заявление Вероники и Ярослава и вот их свадьба состоялась, как положено. Вскоре у них родился сын, которого они в насмешку назвали Максимом, а я решил поискать счастья в северной столице и переехал жить в Питер.
Наверно именно обида помогла мне буквально вгрызться в работу и довольно неплохо преуспеть. Через некоторое время я даже смог открыть сеть своих автосервисов и был крайне горд собой. В моей жизни было много женщин, но ни одну из них я, по понятным причинам, не собирался назвать своей женой.
Как-то раз я приехал в родной город, чтобы проведать маму и она ни с того ни с сего, вдруг, заговорила о Веронике.
— Жалко мне ее, — сказала мама, пытливо, глядя мне в глаза, — надрывается девчонка, пашет на двух работах, чтобы и отца больного тянуть и сына.
— Что же ее муж позволяет ей так надрываться?
— Муж давно уже объелся груш! Встретил другую зазнобу, да и укатил с ней в Москву. А Веронику с ребенком оставил.
— Понятно, — пробормотал я, накладывая в борщ сметану. Рестораны в Питере, конечно, ничего, но с маминым борщом та еда не сравнится.
— Сходил бы ты к ней, — не отставала мама.
— Это еще зачем?
— Может быть, помочь чем надо? В хозяйстве мужская рука всегда требуется.
Я молча хлебал борщ, не желая даже думать о встрече с Вероникой.
— Мальчик так на тебя похож, просто диво.
— Какой мальчик? — опешил я.
— Сын Вероники. Я вот, что Максим думаю, а вдруг это твой сын? Родился он будто семимесячным, но это если от их свадьбы считать.
— Мама, что ты выдумываешь? Дай лучше еще борща что ли? А то, я даже не понял, что проглотил уже тарелку, вот до чего ты меня заговорила.
Мама хитро улыбнулась и подлила в мою тарелку суп.
Естественно после этого разговора я ни о чем другом думать уже не мог и решил хоть одним глазком посмотреть на этого, якобы похожего на меня мальчика.
Я как преступник прятался в кустах возле дома Вероники, поджидая ее. Вскоре она появилась, нагруженная сумками и с каким-то совершенно потухшим лицом. За руку с Вероникой шествовала моя маленькая копия. Мама, как обычно, была права. Мальчик действительно очень походил на меня.
— Это, что мой сын? — не успев подумать, выскочил я из кустов, как черт из табакерки.
Вероника пристально посмотрела на меня и просто ответила:
— Да.
— Что значит, да? Почему ты почти пять молчала?
— Потому что ты не спрашивал.
— И твой муж в курсе?
— Да.
— Поэтому он сбежал?
— Не поэтому. К счастью у него приключилась любовь.
Я посмотрел в ее спокойное лицо и пробурчал:
— Ну-ну.
Затем, немного помолчал, глядя себе под ноги.
— И что нам с этим делать? — спросил я.
— Ничего нам не нужно делать. Живи себе, как жил.
— Как это? — опешил я.
— А что собственно изменилось? Официально у тебя никакого сына нет, так что ты ни кому ничего не должен. До свидания, Максим.
Вероника, ухватив мальчика за руку, пошла к подъезду, а я как пень, стоял на одном месте и смотрел им вслед.
«Не изменилось ничего! Официально, блин! — сказал я вслух, — умеет эта женщина испортить мне жизнь!».
Как только я вошел домой, хлопнув входной дверью, рядом появилась мама.
— Ну, что сынок, сходил к Веронике?
— Сходил, мама! И что теперь прикажешь, мне делать?
— Женись на ней. Вы были такой хорошей парой, пока не вмешался этот Ярослав.
— Что ты такое говоришь, мама? Она целовалась с другим накануне нашей свадьбы!
— Но ты же так и не выяснил, почему.
— Ах, я еще должен был поискать оправдание ее поступку? Заделаться долбанным психологом и покопаться в самом себе?
— Не в этом дело. Вы с Ярославом были на тот момент в ссоре, может быть он решил таким образом отомстить тебе?
— Ага, и в итоге женился на ней? Слишком затянувшаяся месть, ты не находишь?
— От жизни всего можно ожидать, — вздохнула мама, — иногда головой управляют эмоции, и плохие эмоции всегда сильнее хороших.
— Не знаю, мама. Все равно это уже дело прошлое.
— Это правда. Только ребенок, все же, настоящий!
Когда я вернулся в Питер, то ни о чем другом думать уже не мог. Я все вспоминал потухшее лицо Вероники и сквозь тучи моих обид, нет, нет, да проглядывали старые, казалось бы забытые чувства. Я больше не мог питаться в ресторанах, думая о том, что возможно Веронике не на что купить нормальную еду. Я разом отшил двух своих любовниц, их вид показался мне слишком вульгарным и безвкусным.
Как-то раз, не выдержав, я позвонил маме и с ходу сказал:
— Разузнай мне ее телефон, пожалуйста.
— Хорошо, сынок, — ответила мама и только, повесив трубку, я удивился, что она даже не спросила, чей именно телефон мне потребовался. «Интриганка!», — пробормотал я, понимая, что мама прекрасно знала, что я позвоню с подобной просьбой.
На следующий день мама сообщила, что Вероника отказалась дать свой номер и просила узнать, что именно мне нужно?
— Что мне нужно! — передразнил я, — может быть это ей, что-то нужно! Спроси у нее мама, нужна ли ей какая-либо помощь? Я могу платить что-то типа алиментов. Может, официально я и не отец, но все же.
Конечно, следовало ожидать, что Вероника откажется от любой моей помощи. Она всегда была той еще гордячкой.
«Да, что же это такое? — воскликнул я. — Мне, что ли это нужно?». И купил билет на вечерний рейс. Через несколько часов я уже стоял возле квартиры Вероники и неистово трезвонил в дверь.
— Макс, что тебе нужно? — спросила Вероника, наконец, открыв дверь.
— Что тебе нужно! — передразнил я. Потом немного успокоился и сказал, — откуда я знаю, что мне нужно? Покой может быть.
— Я мешаю тебе обрести покой? — улыбнулась Вероника, той самой улыбкой, от которой у меня дрожали коленки.
— Ты, не ты, а только после нашей последней встречи, покой мне, даже, не снится!
— Попробуй жить как раньше, не задумываясь ни о чем.
— По-твоему, я жил, ни о чем не задумываясь? — взвился я.
— Не знаю, но очень похоже на то. Иначе, ты бы давно во всем разобрался.
Я, вздохнув, посмотрел на нее.
— Может быть, угостишь усталого путника чаем? Я, между прочим, только что из аэропорта.
Вероника заглянула мне прямо в глаза и, тоже вздохнув, проронила:
— Проходи.
Войдя в квартиру, я почувствовал запах лекарств.
— Что с твоим отцом?
— Никак не оправится поле инсульта.
Я немного помолчал, а потом, взяв стул, сел возле стола.
— А Максим где? — решился я назвать имя мальчика.
— На занятиях.
— Угу, — кивнул я, — и чем он занимается?
— Плаванием, — нехотя, пояснила Вероника.
Я покосился на нее.
— Что, может быть, еще и у моего тренера?
Вероника не ответила.
— Ты что, специально?
— Макс! Ты, в конце концов, не пуп земли! — Вероника поставила передо мной чашку с чаем. — Детский бассейн расположен у нас под окном, а, как ты выражаешься, твой тренер, там лучший, так что не нужно приписывать на свой счет все лавры мироздания!
Я посмотрел в ее раскрасневшееся лицо и отхлебнул чай. «Надо же!, — подумал я, — помнит, какой чай я люблю!». Дело в том, что я предпочитал напиток крайне крепким и с четырьмя ложками сахара, постоянно вызывая упреки со стороны матушки, а также приверженцев здоровой еды.
— У меня к тебе деловое предложение, — проговорил я, откусывая хрустящее печенье.
— Какое же? — прищурившись, спросила Вероника.
— Выходи за меня замуж. Я усыновлю Максима и буду помогать вам во всем.
Вероника смотрела мне прямо в глаза и в ее взгляде читалось, что-то такое от чего я вздрогнул.
— И что же получаешь ты от этой сделки? — ледяным тоном спросила она.
Я задумался.
— Ничего. Все что нужно у меня есть.
— Тогда и у меня есть все, что нужно. Даже больше твоего!
— Это еще почему?
— Мне есть кого любить!
Мы оба надолго замолчали.
— Ты права, с любовью у меня напряженка, — вздохнул я и, залпом допив чай, вышел за дверь.
***
— Максим? Как ты здесь? — встретила меня словами мама.
— Сама знаешь! — пробурчал я в ответ, направляясь в свою бывшую комнату, — спать буду, сто лет уже не спал.
Меня разбудила, пришедшая от Вероники смс. Она писала, что хочет поговорить и предлагала встретиться на причале. Я потер глаза, а потом резко соскочил с кровати и начал одеваться.
Ничуть не сомневаясь, я отправился в наше с ней излюбленное место. Естественно, Вероника была там. Сидела на выпирающих из земли корнях огромной сосны и смотрела вдаль на реку. Я присел рядом.
— Скажи, в твоей жизни действительно нет любви? — спросила Вероника через некоторое время.
— Отлюбился уже, — ответил я, не глядя на нее.
— Знаешь, что было для меня самым обидным в той ситуации? — вновь заговорила Вероника.
Я молчал.
— То, что ты смог подумать про меня такое!
— Интересно, а что бы подумала ты, застав меня с другой?
— Я бы безоговорочно поверила тебе! Потому что те мы с тобой, никогда бы не предали друг друга! Именно поэтому я вышла за него замуж. Раз ты видишь меня такой, то я и буду такой!
Я долго молчал, пытаясь проникнуть в смысл ее слов.
— Когда ты узнала, что беременна? — спросил я, наконец.
— Я уже знала, готовилась сообщить тебе, именно в тот день.
Я вспомнил, что Вероника действительно накануне того происшествия вела себя очень загадочно и постоянно улыбалась. Мне вдруг стало так тоскливо на душе, я подумал, а если это все правда и Ярик в отместку мне приставал к моей невесте? А я не только не защитил ее, а еще и бросил беременную накануне свадьбы.
— По твоей версии я прямо напоминаю чудовище, — грустно улыбнулся я. — Может быть, если бы мы сейчас поженились, то в последствии смогли бы вспомнить то важное, что было между нами? — с надеждой, спросил я.
— Я больше никогда не выйду замуж, — покачала головой Вероника и, увидев мой вопросительный взгляд, добавила, — у меня аллергия на семейную жизнь.
Я ждал продолжения, но она молчала. Тогда я спросил:
— Что между вами произошло?
— Ничего особенного, — грустно улыбнулась Вероника, — обычное бытовое насилие. Семейные разборки, как утверждал участковый.
Я в ужасе посмотрел на нее, стараясь не рисовать в красках сцены, пережитые Вероникой. Но мои руки все равно сжались в кулаки и Вероника, прикоснувшись к моему плечу, сказала тихим голосом:
— Не надо. Это все в прошлом, — затем, немного помолчав, она, вдруг, улыбнулась, — знаешь, почему Ярик ненавидел тебя?
Я вопросительно посмотрел на нее.
— В пятом классе ты завоевал золотую медаль по плаванию, на которую он рассчитывал.
— Ты серьезно?
Вероника кивнула, а я почувствовал, как мои глаза защипало от слез.
— Позволишь мне познакомиться с сыном? — спросил я, отворачиваясь, чтобы она не увидела моей слабости.
— Позволю, — услышал я в ответ.
На следующий день я, купив торт и какую-то дурацкую машинку, словно провинившийся папаша, каковым я, получается, и являлся, пришел к Веронике в дом.
— Зачем он здесь? — донеслось до меня из комнаты Ивана Федоровича, отца Вероники.
— Папа, все люди ошибаются, попробуй принять его, — прошептала Вероника.
Я вздохнул и, не раздумывая, вошел в его спальню. Отец Вероники полулежал в кресле и исподлобья смотрел на меня.
— Здравствуйте, Иван Федорович. Я хотел сказать, что больше никуда не денусь, так что вам придется терпеть мою физиономию.
Он окинул меня долгим взглядом, а потом милостиво сказал:
— Ладно, поживем, увидим. По себе знаю, как ревность порой застилает глаза.
А потом в комнату вбежал мальчик и его дед, хитро улыбаясь, произнес:
— Вот, знакомься Максим, это твой отец.
Ребенок повернулся ко мне и неожиданно обхватил меня руками.
— Привет! — уткнувшись в мои колени, сказал он.
Я посмотрел на Веронику, как бы спрашивая ее разрешения, и, разглядев ее негласное согласие, поднял его на руки. От него пахло, чем-то до сумасшествия приятным, словно это неземной запах, а напрямую из космоса. По щекам моим потекли слезы, но я не обращал на них внимания. Пусть все думают, что хотят! Я держал на руках ангела, что же тут удивительного?!
***
Вероника согласилась выйти за меня замуж только спустя два года. И то, после того, как я объяснил ей, что отложенное замужество со мной, не считается. И не имеет отношения к ее решению больше не выходить замуж.
Свадьбу мы играли, уже живя в Питере, и именно во время этого события Иван Федорович познакомился с Екатериной Борисовной. Екатериной Великой, как он ее называет. Питерские пожилые леди — это отдельный разговор. На мой взгляд в них переплелась поэтическая нежность Анны Ахматовой и сила характера Софьи Ковалевской. Такие женщины способны перевернуть мир, так что рядом с ней Иван Федорович помолодел и душевно и физически.
Ко всему прочему, не так давно нам удалось склонить к переезду в Питер мою маму. Ее главным аргументом в сопротивлении на пути к воссоединению всего семейства выступал огород. Как будто в Питере не растет морковка и петрушка. Так что маму убедила лишь Екатерина Великая, пообещав предоставить в ее распоряжение свою дачу, которой она не пользуется уже много лет. Не знаю, правда, почему она умолчала о том, что по соседству живет ее одинокий брат, который как-то увидев на фото мою маму, долго восторгался ее классической русской красотой. Ну, что же? Я совершенно не против, чтобы все окружающие меня люди были так же счастливы, как я сам.
Автор Светлана Юферева
