Эта правдивая и далеко невыдуманная история произошла во Франции близ Марселя во времена расцвета дуэлей, которые тогда именовали бретёрством.
Француа Де Бриссак по тем временам являлся одним из знаменитейших бретёров на территории Франции и далеко за ее пределами. Выходец из обедневшего дворянского рода с богато украшенной драгоценными камнями шпагой и лишь пригоршней звонких монет за душой был по большей части человеком вспыльчивым и черствым.
Оно было и не удивительно, ведь человек, бывший сиротой, знавший лишь горечь утраты и уважающий лишь смелые, на грани безрассудства поступки, иным быть не мог. И, вероятно, Француа остался бы таким же черствым дуэлянтом, если бы с ним в тот слякотный июльский вечер в самом захудалом трактире в Провансе, что можно было сыскать, не приключилось знакомство, которое изменило всю его жизнь…
— Бутыль вина! Плачу монетой! – распахнув дряхлую дверь, энергично обратился Француа к мужчине за стойкой.
Несколько изумленный появлением дворянина трактирщик на секунду приподнял брови и, казалось бы, опешил, но выдержка из воспоминаний вечных драк завсегдатаев заведения и постоянного вечернего кутежа, быстро привела его в чувство.
— Прошу за стол, – вежливо указав рукой на свободное место, мягко произнес старик, — Какое вино изволите?
— Любое крепленое, а лучше два, и сыра! – Француа незамедлительно и по привычке вальяжно расположился за столом, скинув с себя намокшую от летнего дождя накидку на спинку стула.
Спустя лишь какое-то мгновение две бутылки средней паршивости местного вина были водружены на столик Француа, вместе с сырной тарелкой.
— Благодарствую! – бретёр лихо вытянул из поясной сумки две звонкие монеты, подкинул и громким хлопком ладони приземлил их на стол.
Сказать, что поведение Француа было вызывающим для тех мест – ничего не сказать. Еще до того, как он присел за стол и своенравно отдал чеканные монеты трактирщику, завсегдатаи обратили на него, отнюдь не для добрых намерений, внимание.
— Смотри как разложился, богатенький, может мы его это, того? – обратился в углу за самым темным столиком один из местных к другому еле слышным шепотом.
— Ты гляди какая шпага, пускай насвинячится, а там возьмем, – также еле слышно ответил ему соратник по ремеслу.
Француа в это время откупорил первую бутыль и перелил часть содержимого в старую кружку, заботливо принесенную дочерью пожилого трактирщика и, собственно, пропустил этот разговор мимо ушей.
Время шло, вино убывало, а радость от выигранной сегодня дуэли постепенно улетучивалась и перерастала в непомерную скуку. За окном продолжал лить летний дождь, а попытки завести с кем-либо из посетителей дружескую беседу заканчивались неудачно.
— Опять эти мыши, будь они прокляты, – ворчал старый трактирщик, спихнув одну из них тряпкой со стойки.
Скучающий Француа мало на что обращал внимание и вряд ли бы обратил на это высказывание, если бы одно маленькое «но» не залезло к нему на стол и не смотрело на него маленькими черными глазками.
Было заметно, что мышь крайне желала отведать несколько кусочков сыра со стола, но то ли Француа был слишком суров и внушал страх даже в мышь, то ли это был мышонок из нового выводка и еще не научился жить нагло и на широкую ногу.
Француа же смотрел на нерешительного мыша с презрением. В одно мгновение он нахмурил брови и ударил кулаком по столу так, что пустая бутыль свалилась на пол и разбилась. Мышь дрогнула и едва ли не пустилась наутек, но внезапно остановилась на краю стола, развернулась к Француа и вновь заглянула ему в глаза.
Тогда Француа вновь ударил кулаком по столу, но на его удивление, мышь, вместо того, чтобы убегать, развернулась к нему своим хлипким тельцем и уселась, свесив хвост со стола.
— А ты смелый… — Француа неспешно взял кусочек слегка заветренного сыра и подвинул его к мышке.
Мышь, учуяв близость к предмету гастрономического воздыхания, еле слышно стукая маленькими коготочками по деревянному столу, медленно подошла к сыру, взяла его в маленькие лапки и плюхнулась на пушистую попу. Француа же в это время выпил из кружки еще вина и долил в нее остатки второй бутылки.
К тому времени, как бретёр закончил свои приготовления, мышка успела съесть вверенный ей кусочек лакомства и с любопытными глазками, не отрывая шерстки от стола, протянула лапки ко второму сырному кусочку, но другого сорта.
— И видимо, умный… — вздохнул Француа и подал мыши второй кусок сыра.
Не веря своему счастью, серый комочек вертел кубик сыра в маленьких лапках и посматривал на Француа с неподдельным восторгом, а Француа, с некоторой симпатией, на него.
Внезапно, мышь резко вскочила на задние лапы, открыла рот, взвизгнула и упала на спинку, бросив сыр куда-то за спину Француа. Обернувшись, бретёр увидел одного из завсегдатаев таверны, замахивающегося деревянной дубинкой.
Секунда. Именно она отделяла одного из героев нашего правдивого рассказа от неминуемой гибели — путешествия в один конец. Однако, не стоит забывать, что Француа был если не лучшим, то одним из тех дуэлянтов, которые отчаянно бились до долгожданной победы или гибели.
Мастерски выхватив шпагу, что опиралась на подлокотник стула, Француа совершил дерзкий выпад в сторону нападавшего. Его плавные, но молниеносные и отточенные годами движения, напоминали смертельный танец. Ударом гарды бравый бретер выбил дубинку из рук незнакомца, а затем, перекрутившись вокруг собственной оси, с размаху вонзил шпагу в его руку.
Нападавший упал на колени, зажав рану второй рукой и взмолился, по его щекам потекли слезы, а его подельники быстро ретировались из трактира. Француа приставил шпагу к горлу обидчика, острием поднял его подбородок и заглянул прямо в глаза, проронив лишь одну фразу.
— Твоя жизнь не стоит и запачканной шпаги… Пошел прочь!
Незнакомец уполз, зажимая кровоточащую рану, а Француа вонзил шпагу в положенное ей место – в ножны. Оглядев испуганные лица людей вокруг, Француа повернулся к столу и увидел еще один взгляд.
Восхищенная зрелищем мышь смотрела на него с открытым ртом, ее лапки слегка дрожали, а слюнка тихонько капнула на стол с мокрого подбородка.
Один из посетителей подорвался с места и вскрикнул:
— Мсье, я сию минуту уберу эту гадость с вашего стола, я сейчас…
Внезапно подбежавшему незнакомцу, который уже было протянул руки к мышке, шпага уперлась прямо между ребер. Если бы он не остановился, вероятнее всего острие бы дошло прямо до его сердца. Незнакомец замер.
— Тронешь Жака – умрешь, — бросив взгляд, полный леденящей стали и решительности, предупредил Француа.
Мышь, в момент всеобщего застоя, резко сжала кубик сыра хвостом, схватилась лапками за шпагу и забежала прямо на плечо бретёру. Француа, не отводя острия шпаги, поднял правую бровь и покосился на мышь, у которой секунду назад появилось имя.
— Простишь его? – поинтересовался Француа.
Жак подал своим хвостом квадратик сыра в левую лапку и протянул его едва ли не в рот Француа, правой же лапкой помахал обидчику и снисходительно покачал головой.
— И благородный, конечно же, — бретёр вновь вонзил шпагу в ножны, — А сыр ешь сам!
С той самой встречи они путешествовали вместе. Нет, не так. Они делали вместе абсолютно все. Поедали сырные тарелки, бороздили славные просторы родной Франции и, конечно же, сражались на дуэлях.
Да, в это сложно поверить, но Жак за полгода стал едва ли не правой рукой Француа и его визитной карточкой. Много легенд было сложено о бесстрашном дуэлянте и его ручной мышке.
Порой, очевидцы тех славных поединков, в которых участвовали Француа и Жак, рассказывали о небывалой связи этой парочки. Будто бы мышь, сидевшая на плече бретёра, находила слабые места соперников Француа и когда острие шпаги указывало на это место, мышь начинала пищать.
А когда бой велся с двумя или даже тремя противниками, Жак был его глазами сзади и всегда предупреждал о заходе с тыла или фланга, дергая маленькими лапками воротник бретёра.
Это было неслыханно и удивительно! Слава, что снискали Жак и Француа, облетела всю Францию и, конечно же, добралась до самого Парижа.
В ту пору, в расцвет дуэлей, в самом сердце Франции был устроен турнир среди лучших Бретёров. И да, дорогой мой читатель, смертельный дуэт, как Жака и Француа называли везде и всюду, был официально приглашен самим Его Величеством Людовиком XIV!
Толпы людей от мала до велика, от аристократов и высоких чинов до бедняков и проходимцев, стекались в Париж, чтобы собственными глазами увидеть лучших из лучших в схватке не на жизнь, а на смерть.
Каждая новая дуэль на арене с участием Жака и Француа вызывала ликование, восхищение толпы зевак. Выпад, блок, удар, еще удар, мышиный писк, резкий разворот и смертельный укол. Вызов за вызовом, бой за боем, непобедимый дуэт побеждал своих соперников одного за другим. Однако, самое интересное случилось в момент финального боя…
Едва ли в начале последней дуэли грандиозного соревнования, когда оставалось только скрестить шпаги финалистам, Жак судорожно начал бегать по плечам Француа и дергать его за воротник.
— Жак, что ты делаешь? Что ты хочешь сказать? – недоумевая обратился Француа к своему верному соратнику.
Жак же тянул его за воротник назад и указывал лапками куда-то в глубь толпы, показывая выпученными черным глазками, что сейчас произойдет что-то очень ужасное.
— Правильно тебе подсказывает твоя крыса, беги пока жив, – ловко подкинув шпагу и поймав ее в воздухе, усмехнулся соперник Жерард Де Берде.
Француа сильно разозлила выходка оппонента и, если бы он не сражался с Жаком больше половины года, вряд ли бы он пропустил это оскорбление мимо ушей.
— Ты хочешь туда? – усадив Жака на ладонь, поинтересовался Француа, с трудом контролируя свой гнев.
Мышь показывала ручками куда-то в глубь толпы и пыталась что-то сказать, но увы, не могла.
— Раз ты считаешь это правильным – пойдем, – Француа отвернулся от соперника, под хуление толпы вышел с арены и направился в глубь Парижских улиц и подворотен.
— Проиграл, трус! Вернись и сражайся, как человек, а не как крыса! – кричал Француа вслед оппонент, но наш герой даже не удосужился развернуться.
Выйдя из толпы и нырнув в одну из достаточно мрачных темных арок Парижа, Француа начал понимать, почему Жак так себя вел.
— Уйдите! Не трогайте меня! Мой отец… — в истерике кричал женский голос за углом.
— Нам плевать кто твой отец! Выворачивай сумку! Пьер, а давай…
Француа уловил звук рвущейся ткани. Жак забрался на правое плечо бретёра и плотно вцепился в него. Друзья завернули за угол, и их глазам предстала картина грабежа и полного упадка нравственности. Пятеро оборванцев загнали в угол аристократичную молодую даму и одному Богу известно, что хотели с ней сделать.
Словно вихрь из точных резких уколов, дерзких и, казалось бы, безумных выпадов, смертельный дуэт нарушил царствие анархии и беззакония. Блокируя и уворачиваясь от многочисленных ударов, контратакуя и нанося стремительные многочисленные колотые раны, Жак и Француа смогли одержать победу. Смогли отстоять честь мадемуазель.
Если бы толпа видела этот бой, ни один бы нос в Париже не смел бы назвать Француа де Бриссака и Жака трусами, но увы.
— Я… Я вас знаю, вы же… — пыталась выговорить хотя бы пару слов испуганная дама, пока Француа вытирал кровь со шпаги шелковым платком.
— А мы вас нет. Изволите? – Француа протянул руку незнакомке, а Жак, сидя на плече, подмигнул ей и помахал правой лапкой, издав что-то вроде жизнерадостного «Увииии!».
Как выяснилось, та мадемуазель, что спасли от непотребства Жак и Француа, оказалось дочерью крупного землевладельца, в чьей собственности произрастало множество виноградников, из винограда которых, кстати, делали отменное крепленое вино.
Вскоре Француа и Жозель (так звали даму) сыграли свадьбу и осели в маленьком городке под названием Сен-Кале, занимаясь семейным бизнесом по продаже вина.
Жак переехал с ними, познакомился с местной очаровательной мышкой, которую Француа позже назвал Марки, и оставил после себя весьма обширное потомство, которое, увы, не унаследовало от отца страсть к дуэлям и авантюрам.
После кончины Жака, Француа и Жозель в его честь выпустили коллекционную линейку вин под названием «Souris audacieuse», с весьма, кстати, приятными сырными нотками.
Жаль, что эта коллекция потерялась среди сотен других, и мало кто о ней слышал… А еще меньше слышали эту правдивую историю…
Автор СТАРЫЙ ЛИС
