— Слушай, женщина, ты меня прости, что вот так спрашиваю. Вроде и нехорошо, уже пол вечера общаемся, а я не понял, как к тебе обращаться. Тебя зовут вообще как? Лёля или Ляля?
Женщина удивлённо глянула на мужчину, а потом рассмеялась, и сказала:
— Таня меня зовут.
— Как Таня? А Ванька с Юркой почему тебя Лелей кличут? И девки что Света, что Катя, Лёля да Лёля!
— Почему Лёля? Так крёстная я ему, Ваньке- то. А Юрка по привычке, как старший Лелей звал, так и младший подхватил. Ну а девки вслед за парнями, Лёля да Лёля. Вроде как не с руки им меня тёткой звать, Лёля привычнее. Мы со Светой по видео говорили, так она сразу Лелей меня назвала, и сегодня только познакомились вживую, тоже. А по мне так хоть горшком назови, только в печку не сажай. Так ещё бабушка моя говорила, покойница. Они ведь, парни- то, считай выросли на моих руках. Каждого из них и пеленала, и купала, и с бутылок кормила. И постарше стали, так от меня не вылазили, и дневали, и ночевали у нас, а потом и вовсе жить ко мне перешли. И в армию от меня уходили оба, провожала, ждала, письма в ответ каждому писала. Ванька и невесту ко мне привёз знакомиться, и свадьбу у меня играли, и жили первое время у меня, пока сюда вот не уехали. А сейчас вот на рождение сыночка позвали. Да разве же я могла отказаться? Ну и пусть дорого, зато мои они, родные. Это же я бабкой стала в очередной раз! Внук у меня родился, Василий. А позовут, так и к Юрочке на свадьбу приеду, и ребёнок родится, так в стороне не останусь…
— А я то думаю, что за имя у тебя такое- не то Ляля, не то Лёля! А оно вон как выходит! А что, получается, что родителей- то нет у парнишек? С тобой, чужой тёткой жили?
— Да что ты, дядь Вася! Какая ж Лёля тётка чужая? Она нам с братом ближе матери. Если бы не она, и нас бы уже не было, вот так- то. Юрка, обняв тётку, прижался к ней, как маленький, а она по привычке обняла его худенькую фигурку и ласково гладила по спине, как тогда, в детстве.
— Они ведь мне племянники, Василий. Брата моего старшего сыновья. Тут хочешь, не хочешь, а никуда не денешься. Ты вот дочку свою один растил, без помощи, спасибо тебе, хорошую пару для Юрки моего воспитал!
— А некуда тебе деваться, Лёля! И вам, дядя Вася! Ладно, что вы тут спрятались? Пойдёмте, вас все ждут.
— Вы идите, Юра, а я постою немного. Хорошо-то как, сынок!
-Можно с тобой постоять, Лёля? Соскучился- жуть!
Молодой высокий парень стоял рядышком с невысокой, симпатичной женщиной и смотрел на звезды.
— Хорошо, Лёля! Так охота, чтобы ты всегда рядом была! Вот веришь- ни мать, ни отца сроду не вспоминаю, а по тебе так скучаю, сил нет! Что мы видели от родителей, Лель? Пьянки, драки, да собутыльников!
— Нельзя так, Юра. Какие бы ни были, а мать с отцом, родители. Не даром ведь говорят, что родителей не выбирают. Они вам с Ваней жизнь подарили. Если бы не они, так и вас бы не было.
— Если бы не ты нас бы не было. Вот хоть что ты говори, а даже не екает ничего при их упоминании. Что есть они, мать с отцом, что нету.
— Да что ты, Юрочка! Что ты, сынок! Нельзя так. Грех большой даже думки такие в голову впускать, не то, что вслух произносить.
— Ладно, Лёля, не сердись, прости меня. Не буду больше. Ну что, пойдем?
— Иди, сынок, иди, сейчас и я являюсь, только дух переведу. До сих пор не верится, что я ещё утром дома была, а уже тут, в Питере. До чего же красиво, Юра!
И правда, до чего хорошо, до чего красиво! И пацаны рядом. Хотя, какие они уже пацаны? Ивану 35 годиков, а Юрочке 30. Мужики, самые настоящие мужики. А давно ли маленькие были? Давно ли на руках их качала Татьяна, сначала одного, потом другого. Давно, не давно, а прошло немало лет с тех пор, хотя в голове то и дело всплывают картинки из прошлых лет, словно только вчера это всё было.
Сашка, брат старший Татьянин всегда ведомый был. Что в детстве тёлок телком, и вырос такой же, безвольный да бесхребетный. Кто пальцем поманит, за тем и пойдёт. Что скажут, то и сделает.
Как уж Анфиса на него внимание обратила? Она постарше Сашки была, уже и с опытом, и со славой нехорошей, мол безотказная. Оно и понятно, что никто на неё не зарился. Очередь бывало стояла, да не за тем, чтобы в ЗАГС отвести, а так, вечер скоротать. А тут Саня прилип к ней, что банный лист, мол люблю тебя, Анфиса.
Она его поначалу высмеивала, мол куда ты свои рога пихаешь? Где ты, задохлик, а где я.
Что и говорить, красивая Анфиска была. Про таких говорят, мол кровь с молоком. Глаза- что два озера, синие- синие, так взглянет, что в самую душу тот взгляд падает. Белолицая, чернобровая. А Сашка- задохлик и есть. Маленький, щупленький, белобрысый, весь какой то невзрачный, словно художник забыл черты лица ему выделить, так и оставив его на стадии черновика.
То ли от безысходности, то ли от того, что понимала- не так просто с ее- то славой замуж выйти, согласилась она на предложение Сашки, мол черт с тобой, давай поженимся. Согласна, если свадьба будет не хуже, чем у людей.
Сашка расстарался, для любимой ужом извернулся, а добыл денег. Красивая невеста была, глаз не оторвать.
Как жили они, лучше и не говорить об этом. Сашка на работе, Анфиска веселится, с друзьями да подругами, мол а что ты хотел, Сашка? Чтобы я тебе щи да борщи варила? Ага, щаззз, изжога замает от моих борщей.
Другой бы кулаком по столу так саданул, что бежали бы други с подругами куда подальше, а Сашка молчал. Приходил с работы, варил нехитрый ужин, стирал, убирал, кормил пьяную жену и укладывал её спать, выслушивая её обвинения в том, что испортил он ей всю жизнь, такой неказистый и несуразный.
Когда Анфиска забеременела Сашка вроде и радовался, и в то же время боялся- вдруг не его ребёнок? Знал он о похождениях жены, вот и боялся.
То ли от этого прикладываться к бутылке стал, то ли просто слаб оказался, а только вышло у них всё через заднее место. Оба пили безбожно.
Таня уже и сама замуж вышла, раненько конечно, в 18 лет, но что поделать? И ругалась она с Анфиской, и скандалила, мол что ты делаешь? Ты кого родить можешь? Утопила дитя в во@ке своей, мамашка!
Ванюшка родился маленький, слабенький, но за жизнь цеплялся так сильно, что сумел выкарабкаться даже тогда, когда горе- мамаша кормила его жевками. Намнет хлебный мякиш, обмакнет его в то, чем сама травится, да в рот младенцу сунет, мол чтобы спалось ему крепче.
Таня, не смотри, что маленькая да худая, так Анфиску за Космы оттаскала, что визжала дурная баба, мол пусти.
Забрала Татьяна Ванюшку, мол не увидите ребёнка, пока в уме трезвом не будете.
Так и жили. И Ивана туда- сюда мотали, от тётки к родителям и обратно. Покрестили его к году. Сашка-ты не смотри, что тюфяк, стукнул кулаком, мол Танька крёстной будет, и точка, не нужны мне твои подружайки. А Анфиска и не спорила , ей вроде как всё равно.
К двум Ваниным годам совсем мальчишка к тётке переселился, да всё Лелей звал её. Бывало играется, возится чего-то там, а сам лопочет- Лёля, Лёля. Так и прижилось. Так и стала Таня, родная тётка Лелей.
Юрка родился в тот момент, когда у Тани дочка совсем крошкой была. Иван на правах старшего с маленькой Юлей нянчился, глаз с неё не спускал, а когда Таня принесла домой ещё один свёрток стал совсем важным мальчишка. Шутка ли- целых два малыша у него под присмотром!
Так и жили. Таня иной раз из сил выбивалась, с ног валилась от усталости, а этим горе- родителям хоть бы что. Живут в своё удовольствие, и в ус не дают. Иногда правда находило на них что-то, любовь родительская просыпалась, и забирали они пацанов домой, мол сыночки, кровиночки любимые.
В один такой день чуть пацанов и не угробили они своей любовью.
Зима в тот год суровая была, снежная да морозная. Печи в домах не глохли, топили без перерыва, лишь бы немного тепло было.
Сашка, хоть и крепко в то время пил уже, но о том, чтобы дров на зиму запасти думал исправно. В доме тепленько было, хорошо.
Сашка с Анфиской посидели немного дома, да заскучали. Пацаны уже спали сладким сном. Нарядились родители, да пошли по друзьям- товарищам. А перед уходом Сашка дров в печку подкинул, чтобы не замёрзли мальчишки.
То ли уголёк где вывалился из печи, то ли ещё что, а только старенький домишко вскоре полыхнул, как свечка. Спасибо соседям, заметили, что пожар начался. Дед Кузьма, ты не смотри, что старый, да еле ходит, кинулся в огонь, да парнишек одного за другим в окошко выкинул. Юрка — то только надышался, а у Ивана ноги обгорели, добрались языки пламени до его постели. Думали, что и вовсе ходить не будет, да обошлось, только шрамы на всю жизнь остались. Оба ребёнка в больнице лежали, да Иван подольше, чем Юра.
Тут уж и опека, и все — все зашевелились. Сразу поняли, что нельзя таким родителям детей оставлять, мол опасно для жизни. Мол в детском доме им лучше будет.
Таня до края дошла, но своего добилась. Оставили мальчишек ей под опеку.
Это сейчас, когда много лет прошло, кажется что всё легко да просто, словно само собой выходило. А только до сих пор вспоминает Таня, как тяжело было в девяностых, когда всю страну баламутило. У неё муж в то время взялся мясо закупать, мол бизнес прокормит. Куда там, прокормит! И бизнеса не вышло, и самого только через месяц нашли в лесу, в обгоревшей машине, без денег и мяса.
Всякое было, да только не опустила Таня руки. За любую работу бралась, чтобы выжить самой и детей прокормить. На себя рукой махнула, всё для ребятишек. И даже когда Иван в подростковом возрасте стал чудить, смогла, сумела справится с подростком, показала, как надо жить, чтобы не было стыдно.
Сашка с Анфиской уже разошлись к тому времени, каждый жил сам по себе, но ни мать, ни отец не интересовались, как там сыновья. Сыты ли? Одеты? Обуты?
Если со стороны смотреть, то кажется, что чужие дети быстро растут. Так и у Тани вышло.
Вырос Иван, призвали его в армию. Лёля Таня организовала проводы, всё чин по чину, как полагается. Ночи не спала, ждала солдатика домой, письма писала. Дождалась, счастье какое!
Недолго Ваня отдыхал, мол поеду работать, негоже мужику на шее у Лели сидеть. А там и невесту нашёл, да к леле привёз знакомиться. И свадьбу у Лели играли, а где ещё?
Таня настояла, чтобы родителей Иван на свадьбу позвал, да сама же потом пожалела. Анфиска скандал закатила, мол семья ваша всю жизнь мне испортила, сначала брат твой, а потом ты. Украла сыновей у меня, и сидишь довольная.
А разве запрещала Таня ей с мальчиками общаться? Сама ведь Анфиска не хотела, не до того было.
Да Бог ей судья, Анфисе. Пусть живёт, как знает.
Ваня как то внезапно в Питер собрался. Работодатель предложил, мол поедешь? А тот подумал, да решил, мол почему бы и нет? Долго ли им с женой собраться? А там и Юрку к себе перетянул, когда тот из армии пришёл.
Долго у Ивана с женой детей не было, вроде и хорошо всё, а вот поди ж ты, не выходит никак. А тут случилось чудо, сын родился!
Лелю любимую первым делом позвали, а как же без неё? Таня опять за свое, мол матери позвони, да отцу, скажи, что внук у них родился.
Взбрыкнул Иван, упёрся, мол хоть обижайся, хоть нет, не буду звонить. Сколько лет уже прошло, как мы с ними не общались? Года 3 наверное? Не интересно им, как мы живём, вычеркнули нас с Юркой из жизни. Так тому и быть. Нечего навязываться да любовь выпрашивать.
Таня было спорить начала, мол бабка с дедом нужны внуку, так они оба, что Ваня, что Юра, в один голос сказали, мол есть у нас ты, Лёля. Нам Лёля, тётка, а детям нашим бабушкой будешь.
И то правда, сейчас, когда мальчишки уже совсем взрослые и самостоятельные, наверное вправе они сами решать, кого впускать в свою жизнь, а кого вычеркнуть навсегда.
Хорошо встретил Таню Питер. И Иван, и Катя, и маленький Мишутка смотрел своими глазками, да бабушку новоявленную, Лелю Таню уже по голосу узнавал.
И Юра радовался, что Лёля приехала. С невестой своей в живую познакомил, со Светой, да отцом её, Василием. Шепнул любимой леле по секрету, мол жениться хочу, готовься, осенью на свадьбу тебе ехать.
И ведь поедет! Сказали же племянники, что некуда ей деваться! А она и рада, Лёля Таня, что есть у неё такие замечательные мальчишки, которые любят её честно и искренне, нет за что-то, а просто так, просто ща то, что она у них есть.
Язва Алтайская.
