Глядя на себя в зеркало с грустью, Люба говорила еле слышно:
— Замуж надо выходить, замуж надо выходить, а за кого? Ну кто меня полюбит? Некрасивая я, удалась вся в отца, рыжая в веснушках, глаза зеленые. Господи, ну за что ты так разгневался на маму, когда она носила меня. Ну почему я такая некрасивая?
— Дочка, с кем ты там? – спросила мать, видимо услышала её бормотание. – Ааа, ну опять ты в зеркало смотришься. Опять выдумываешь про себя невесть что. Нормальная ты девушка, ну рыженькая и что, зато ты одна у нас такая в деревне, – успокаивала Любу мать.
Любе двадцать три года и по деревенским меркам ей давно пора замуж. Но не обращают особого внимания на нее парни. Смотрят на девчонок покрасивей, а Люба скромная и считает себя некрасивой.
Зато мать с одной стороны не нарадуется, дочка у неё деловая, в руках все горит, скорая на ногу, вкусно готовит, освободила её от многих забот по дому. Все успевает и на работу, и по дому. А поет как, заслушаешься. А с другой стороны переживает, но в себе:
— Дочка засиделась, рожать пора, а она еще не целованная. Конечно избаловала она меня, дает мне отдыхать, что говорить, в делах – огонь девка. Но судьбу свою нужно определять, знаю, что не красавица, но и не страшная, в отца пошла, зато внимательная, добрая и жалостливая. А уж запоет, душа замирает. Пусть бы замуж выходила, пора уже, пора.
Время шло и ничего не менялось у Любы, работа, дом, дела по хозяйству, в клуб уже и не ходила, разочаровалась. Никто ее не провожал после танцев и кино. Да и времени у неё не было, очень сильно заболел отец, ухаживала за ним, хоть мать и сама старалась для мужа, но Люба жалела мать. Утром перед работой она протирала ему лицо и руки, днем мать ухаживала, а вечером дочь кормила отца, массаж делала, даже книжки ему читала. Как ни старались они с матерью облегчить его страдания, не получилось, умер отец ночью, когда рядом никого не было. Ушел тихо. Люба очень расстроилась, плакала так, что даже мать уговаривала:
— Дочка, не убивайся ты так. Мы с тобой знали, что это случится, мы с тобой бессильны перед этой болезнью, да и врачи тоже.
По соседству через три дома жил Савелий с матерью. Ему около тридцати лет, не женат. Не с того он жизнь начал после армии, пришел, загулял с друзьями и долго не мог остановиться. Результат такой жизни оказался плачевным, потерял руку. Ехал, вернее не ехал, а летел на мотоцикле по деревне в подпитии, навстречу трактор. Думал, что сможет проскочить, но не получилось, травма тяжелая, остался без руки. Долго лечился, и после этого случая пить совсем бросил. Так всем объяснял:
— Пить-то я бросил, а вот руку новую не нашел, ладно хоть левой нет, правая осталась.
С тех пор прошло пять лет и как-то стеснялся Савелий встречаться с девушками, видимо комплекс по этому поводу развился у него. Вроде бы и семью нужно создавать, надоело ему одному с матерью. Стал присматриваться, кого бы взять в жены.
— Надо бы жениться, но кто за меня однорукого пойдет, кому я нужен с одной-то рукой, потерянной по пьяни? Вон бабы посмеиваются надо мной, все шутят. А может предложить замуж Любаше, хоть и не красавица, рыжая. А что, красавица за меня не пойдет, а она может и согласится. С лица воду не пить, зато не загуляет, как у Сереги жена. Что толку-то, красивая она у него, вот и бегает он по деревне, ищет где его Танька, с кем встречается, с кем празднует. Нет, я так не хотел бы за своей женой бегать, жена должна быть дома, — думал наедине с собой Савелий.
Мать его была с трудным характером, все не по ней, на сына ворчала, сварливая:
— Савка, хоть бы женился что ли, пусть бы жена тебе готовила, а то ешь и ешь, не успеваю тебе готовить. Здоровый вон какой.
А сын переживал, если приведет в дом жену сможет ли она ужиться с его матерью.
— Даааа, не каждая уживется с ней. Ох и мать у меня, хоть и люблю я её, все-таки мамка родная, но злющая она, диву даюсь на её характер – жадная, скандальная, неаккуратная и ленивая, а язык – впереди неё бежит и молотит что ни попадя. Ну вот такая мне попалась мать, а куда деваться, мать есть мать, она одна у меня, — мыслил он.
Савелий решил поговорить с матерью по поводу Любы, заодно послушать её мнение.
— Мам, решил я все-таки жениться, и ты должна мне помочь.
— На ком это ты решил? Вроде я не примечала, чтобы ты с кем-то гулял? И при чем здесь я? Ты решил, вот и женись, – со свойственной ей грубостью ответила она сыну.
— На Любаше.
— На Любке рыжей? А пойдет она за тебя? Хотя чего не пойти, еще как пойдет, очереди из женихов к ней нет, — рассмеялась мать, — страшная, правда, рыжая вся.
— Мам, ну зачем ты так, совсем и не страшная, обыкновенная. А я что? Безрукий мужик, тоже не принц. Зато Любаша верной женой будет, она и хозяйка хорошая. Ты сама рассказывала, когда была у них дома, чистота и порядок, готовит хорошо. А как одета аккуратно всегда, юбочка по колено, волосы всегда в порядке, ухожены, вся чистенькая, так и светится. Не то что Танька у Сереги, хоть и красивая, а ходит неопрятная, волосы в разные стороны торчат, одежда болтается на ней и не стиранная. А Любаша, она не такая, она серьезная и добрая, — задумчиво проговорил он. – Ты бы сходила, поговорила с её матерью, закинула удочку. Как она посмотрит, если в зятья я к ней приду, примет?
Вечером Савелий встретил Любу после работы, когда она проходила мимо его дома. Выглядел аккуратно, побрился, причесался, в новой рубахе и джинсах.
— Любаша, привет, — улыбаясь, остановил он её.
— Привет, куда собрался, приоделся так и светишься, как начищенный самовар. Уж не на свидание ли, — весело спросила девушка.
— Точно, а ты угадала, на свидание. Хочу пригласить тебя погулять и поговорить серьезно.
— Пригласить меня? – удивилась Люба, — с чего это вдруг меня?
— Тебя! А что нельзя? А с того, что ты мне нравишься, ишь как солнышко золотистое светишься.
Люба задумалась и вдруг согласилась.
— А что, пойдем и погуляем, у меня время есть.
Савелий с Любой гуляли за деревней по дороге мимо полей с пшеницей до леса и обратно. Гуляли долго.
— Любаша, я не хочу ходить вокруг да около, я решил жениться, а в жены выбрал тебя. Ты конечно извини, что я сам решил без тебя, но вот теперь спрашиваю твоего согласия. Ты можешь сразу не давать ответ, я понимаю, врасплох тебя застал. Но подумай, а я буду тебе верным и любящим мужем, заботливым. Я тебе это твердо обещаю.
Люба сама на своя слушала Савелия. Как он так быстро все решил, а потом подумала, время-то как раз у него было. Ведь ему уж тридцать лет. Но для приличия сказала, что подумает, хотя была рада. Она уже потеряла надежду, что когда-нибудь выйдет замуж, обрадовалась его предложению, но вида не подала. Договорились встретиться завтра вечером, и она даст ответ. Савелий её проводил до дома на виду у всей деревни.
Когда она вошла в дом, мать уже поджидала её.
— Ну что дочка скажешь? Я знаю, что ты с Савкой гуляла. Мать его приходила, спрашивала меня, не буду ли я против такого зятя, как её сын. А я сказала, нет, не буду. А ты что скажешь? Ведь однорукий он, ну это ничего, был бы человек хороший. А он не пьет, работящий мужик, — говорила мать не останавливаясь, словно уговаривая дочь. – Хоть из его матери конечно еще та свекруха, ну это тоже ничего, отдельно будете жить со временем, а то ко мне приходите.
— Ой, мам, я еще не дала согласия Савелию, завтра пообещала сказать, да или нет. Но конечно соглашусь. Время идет, замуж пора. Вот только любви нет. Ну не чувствуя я ничего такого к нему, хотя он мне нравится, добрый и аккуратный и даже волнуется при мне. Мам, это ведь что-то значит? Ну ладно, поживем-увидим.
А Савелий действительно волновался, думал:
— Нет пока любви у нас с Любашей, ну ничего, вообще-то это не мной придумано: «стерпится-слюбится», значит это реально из жизни. А что, я потерплю и привыкну. А детишки пойдут, уже и детей хочется…
На свадьбу пришли почти все односельчане, гостей много, все веселились. Люба в белом свадебном платье с красивой прической. Когда Савелий увидел её в таком наряде, сердце его заколотилось, чуть не выпрыгнуло, еле справился с собой.
— А Любаша-то моя прямо, как королева! Светится, как солнышко…
Гармонь на свадьбе была, гармонистом был как раз Серега, он вспомнил, что Люба хорошо поет и глядя на неё, сказал громко:
— Любаша, а ну-ка спой нам.
— Спой, спой Любаша! – подхватили гости, все знали, как она пела.
Она посмотрела на Савелия, а он обнял её рукой и попросил ласково:
— Спой, родная моя женушка. Только что-нибудь повеселей, — и поцеловал её крепко в губы.
Встала Любаша, щеки горят от поцелуя, оглядела гостей и запела. Наступила тишина, только чистый и звонкий голос её летел над деревней, а может и дальше. И так она пела, что сама она расцвела, глаза блестели, щеки раскраснелись, а гости даже не решились подпевать. Грудь её поднималась и голос лился с такой силой, что временами даже не очень слышно было гармонь. Закончила песню, все очнулись и захлопали.
— Ну и Любаша, ну и голосище, наливай за Любашу, — кричал гармонист Сергей и все подхватили.
После свадьбы начались будни. Конечно трудно было свекрови привыкать к невестке. За языком надо следить и за собой тоже. С первого дня было видно, что Люба чистоплотная и аккуратная.
А Люба сразу же сказала мужу:
— Савелий, садись, поговорим с тобой, что бы у нас не было недоразумений.
Савелий напрягся и подумал:
— Что это за разговор, причем с первого дня.
— Мы с тобой взрослые люди, поженились, чтобы жить вместе и любить друг друга, и это зависит только от нас с тобой. Мы должны уважать друг друга, помогать друг другу, ничего не скрывать, а если что не так, не злиться, а объяснять и подсказывать. В доме не должно быть ругани, зла и сплетен. Готовить буду я, в доме уберу по-своему, деньгами я руководить буду. Я тебя полюблю, я знаю. Когда ты меня на свадьбе поцеловал, у меня сердце в пятки убежало. Так мне стало хорошо, хотела сама тебя расцеловать всего, но стыдно от людей стало.
— Любаша, ты-то может меня и полюбишь, только я тебя уже люблю и такую силу ты мне придала, такую надежду на счастливую жизнь. Ты правильно все сказала, я полностью с тобой согласен, — обнял её муж и поцеловал.
Свекровь на невестку злилась:
— Шторы заменила, не понравились ей темные, светлые нацепила на окна, мебель тоже старая, темные полотенца убрала, заменила на светлые, кастрюли и те все поменяла, а старые куда-то подевала.
Муж утром встает, рубашка выглажена, носки каждый день чистые, обувь блестит. И чтобы Люба не делала, все время напевала потихоньку или улыбалась. Свекровь прямо вся почернела от злости, но молчала.
— Это ж надо, красоты ноль, а быстро подмяла под себя Савелия и меня. Выходит, я тут не хозяйка? Песенки поет, ну ладно, дай время, не будешь петь свои песенки, а волком завоешь.
Савелий с Любой счастливы, много нашлось у них общих интересов, мечтали о детях, она уже беременна. Савелий пылинки сдувал со своей жены, не надышится, а мать злилась, когда он её обнимал:
— Держи, держи, да одной рукой-то не удержишь. Зубами держи покрепче.
И все какие-то колкости и недовольства с её стороны, насмешки. Старалась уколоть сына и напомнить, что он инвалид. А если он похвалит вкусный обед и скажет, что это точно жена приготовила, мать бросала ложку и убегала, не могла переносить похвалу сына. А за несколько дней до родов, Савелий взял отпуск на работе:
— Я должен помогать жене, ей тяжело, что-то на душе не спокойно. А вдруг рожать ей, а меня рядом нет. Я так не смогу, уж лучше рядом буду.
Мать промолчать не смогла, услышав это, прошипела:
— Может еще и родишь за неё. Раньше и в поле рожали и ничего. А тут рыжая королева нашлась, тьфу, ведь посмотреть не на что.
Это было последней каплей терпения для Савелия, сколько терпел от матери, от её языка и злости. Еще больнее было от того, что это слышала жена. Но она не заплакала, ушла в другую комнату молча и гордо.
— После роддома, ноги нашей не будет в этом доме. Живи одна и радуйся, ты от злости вся скукожилась и почернела. Брызгаешься ядом своим во все стороны. Не умеешь радоваться за нас, не умеешь любить и ценить, живи одна. И ты думаешь, это я инвалид без руки? Нет, это ты инвалид без рук. Я-то одной обниму, а ты двумя отталкиваешь от себя. Ты думаешь Любаша некрасивая? Любимых не бывает некрасивых. Да ты посмотри на неё, она — красавица, она как солнце, от неё лучи идут теплые и золотые. А ты, как грозовая туча, рядом с тобой страшно становится и хочется спрятаться. Ты и отца мучила, я ребенком был не понимал. А сейчас понял, все вспомнил, таким как ты никто не нужен. Живи и нас не жди.
Люба родила сына, Савелий был самым счастливым отцом, когда увидел рыженького малыша.
— Теперь у меня два солнышка, — с радостью сообщал всем знакомым и друзьям.
Их семье дали от сельской администрации дом, Савелий привез свою семью туда, а Любаша увидела, как дома чисто и светло, тепло и уютно. Она обнимала своего мужа и говорила:
— Как у нас хорошо, ну как тут не запоешь от счастья!
