Как только на телефоне Бориса высветилось «Мама», Марьяна закатила глаза.
– Боже, опять…
Марьяна, девушка из приличной интеллигентной семьи, никак не могла взять в толк, как ей вообще общаться со свекровью. Потому что Фаина в ее 52 года никак не могла наиграться в романтические приключения и была занята тем, что постоянно устраивала свою личную жизнь. Правда, из этого ничего хорошего не выходило. Мечта о любви до гроба, с трепыханием крылышек бабочек и радугой вокруг, обычно выходила боком для стареющей роковой, как она себя называла, красотки.
Юра, старший сын Фаины, отличался здравомыслием и не спешил мчаться сломя голову на зов матери. Зато младший, супруг Марьяны, Боря, был очень впечатлительным и обычно выполнял все сумасбродные капризы матери. Порой молодая женщина задумывалась, стоит ли им дальше поддерживать отношения со свекровью, но горячо любимый супруг настаивал:
– Она без меня натворит чего-нибудь, еще хуже будет. Я сам все решу, не переживай.
Однако Марьяне было сложно не переживать. Потому что Фаина всегда находила время и самый невероятный способ вляпаться в «счастье» по самую макушку. Борис иногда волком выл, выслушивая очередной рассказ о маминой попытке найти свое пресловутое женское счастье.
Все началось после развода, когда отец Бориса и Юры ушел от Фаины к другой женщине. Он не стал обвинять жену в том, что она была какая-то не такая, неправильная во многих смыслах. Молча ушел, пообещав заботиться о детях.
Свое слово мужчина сдержал. Он платил алименты, оплачивал лечение и занятия в кружках, ездил с подрастающими мальчиками по разным туристическим объектам, на рыбалку и охоту. Так что к совершеннолетию оба могли похвастать тем, что освоили навыки выживания в необитаемой местности. Юра, который всей душой любил отца, предпочитал больше общаться с ним, чем с легкомысленной матерью. Лишь спустя много лет он узнал и так и не простил открывшейся правды о Фаине.
Она изменила супругу, наслушавшись советов про «хороший поход налево». Ей стало скучно, потому что спокойный, размеренный образ жизни в обществе мужа становился все больше и больше в тягость. Да и подруги, сменившие не по одному кавалеру в дни бурной молодости, подсказывали кучу ценных идей, которые обычно ничем хорошим не кончались.
Фаина по совету подруг решила найти себе правильного мужчину. Одна гадалка, к которой она обращалась, сказала ей, что правильный – это такой, рядом с которым она будет ощущать весь спектр эмоций, от любви до ненависти. Так она будет понимать, что они оба небезразличны друг другу.
– Как только тоска начнет тебя окружать, знай – это не твой мужчина. Со своим ты всегда будешь ощущать себя живой и желанной.
С тех пор в голове Фаины что-то переклинило. Она активно занялась поиском того правильного мужчины, рядом с которым почувствовала бы себя полной энергии. Правда, после очередного ухажера обычно ее доставляли в скорую полуживой: каждый поклонник был не прочь внушить ей чувство любви и привязанности хорошей затрещиной.
Каждый раз, приезжая домой к матери или сидя возле ее кровати в больничной палате, Борис задавал одни и те же вопросы:
– Мам, зачем? Почему ты связалась с этим человеком? Он же ненормальный, это за километр видно.
– Ты не понимаешь, – с придыханием отвечала женщина, скрывая улыбку. – Он показался мне настоящим мужчиной, за которым я буду как за каменной стеной.
– Он тебя чуть не прибил, а ты несешь черт знает что, – возмущенно ответил сын.
Фаина мечтательно продолжала:
– Гоша может быть удивительно нежным и ласковым… ты его просто не знаешь, уверена, что он безумно меня любит. Если бы это было не так, не стал бы устраивать мне сцену ревности. Правильно, если к человеку нет чувств, то по барабану, на кого он смотрит… А я всего лишь ответила на шутку… Гоша испугался, что может потерять меня… Это судьба, мы должны быть вместе до конца наших дней…
Но через пару недель после выписки тон высказываний Фаины резко изменился. Однажды она позвонила Борису среди ночи и завизжала в трубку:
– Боренька, срочно ко мне! Он меня прибьет!
– Что? Кто? Кого? – мужчина спросонья не понимал, о чем речь. Лишь когда послышались крики и плач на том конце, Борис вскочил и начал лихорадочно одеваться. Марьяна проснулась и сочувствующе посмотрела на мужа.
– Опять у твоей матери разборки? Да когда она оставит тебя в покое?
– Тише, радость моя, все будет хорошо, – Борис небрежно чмокнул жену в губы и умчался, гремя ключами.
Марьяна знала, что муж побежал к гаражам. Ладно днем, там хоть людно, но среди ночи? Взглянув на часы, женщина чертыхнулась:
– Достала! Три часа, нормальные люди все спят, а ей хоть бы хны!
Сон как рукой сняло. Марьяна с мрачным видом просидела на постели до утра, дожидаясь возвращения Бориса. Тот явился домой часов в семь, слегка помятый. Молча ушел в ванную – приводить себя в порядок. Минут через двадцать он вышел, взъерошив полотенцем мокрые волосы.
– Сказала, что больше никогда к себе на порог не пустит, – пробурчал Борис. В глубине души он не верил матери: это случалось далеко не в первый раз. Пару лет назад Фаина хотела построить семью с каким-то приезжим. Сухроб, которого знакомые окрестили Сугробом, имел располагающую к себе внешность и манеры. Высокий, стройный, говоривший по-русски без малейшего акцента, он заворожил Фаину цветистыми восточными комплиментами. Женщина каждый раз проходила мимо общежития, где Сухроб делил комнату с собратьями по ремеслу. Он изобразил, как падает в обморок при виде Фаины, преподнес букет цветов… и она растаяла.
Влюбленная в нежданного поклонника, женщина прожужжала все уши Марьяне и Борису новостями об избраннике. Дескать, он пригож собой, умен, воспитан, начитан, прекрасно умеет вести приятные беседы. Темой этих бесед обычно была сама Фаины, которой льстило внимание со стороны столь видного мужчины.
– Я бы приехал сюда намного раньше, если бы знал, что встречу здесь тебя, – Сухроб с нежностью целовал кончики пальцев Фаине. – Я готов терпеть невзгоды и лишения сотни лет, лишь бы просто наслаждаться твоей неземной красотой и добротой. Ты стала смыслом моего существования, ты словно драгоценный камень в ярком свете солнца…
– Ой, прекрати, – кокетливо улыбалась женщина, – скольким ты уже наговорил такие слова?
– Я не привык бросаться словами о любви, – сурово сдвинул брови Сухроб. – Если слишком часто такое говорить, слова теряют всякий смысл.
Фаина начала верить ему настолько, что охотно делилась любой информацией о себе. Поэтому Сухроб знал, что у нее есть два взрослых сына, живущие отдельно от нее.
– Мужчины и должны жить отдельно, у каждого своя семья, – кивал Сухроб. – Но при этом мать должна быть на первом месте, иначе это будет черной неблагодарностью.
– Ой, не говори, – отмахивалась Фаина. – Юрка меня знать не желает, вот только младшенький иногда приезжает…
Фаина, горя желанием заработать как можно больше очков перед новым возлюбленным, стала сама приносить ему деньги. При этом она умалчивала, что часть суммы с боем выбивает из младшего сына, притворяясь то больной, то рискующей попасть на огромные проценты при потребительском кредите, то она якобы выплачивала штраф.
Борис первое время давал матери деньги, не вникая, на какие статьи расходов они идут. Мужчина понял, что происходит что-то странное, когда увидел, как мать, получив нужную сумму, бегом помчалась прочь. Фаина спешно звонила кому-то и нежным голосом говорила, что уладила вопрос с деньгами. Борис решил проследить за матерью – вдруг действительно связалась с сомнительными кредиторами, желающими оставить ее без жилья.
Через полчаса Борис застал картину маслом в квартире матери. Запершись в туалете, женщина сквозь слезы говорила:
– Сынок, ты мне очень нужен… срочно приезжай, прямо сейчас!
Поняв, что заварилась очередная каша, Борис на всякий случай размялся еще по пути к ней. Не доходя до дверей квартиры, услышал отборный мат и женские крики. Голос не оставлял сомнений – это была мама, непрерывно вопившая:
– Уйди! Что ты делаешь? Отпусти волосы!
Грубый мужской голос, перемежая мат с ругательствами на одном из восточных диалектов, звучал с нотками явной угрозы. Борис напрягся: придется опять помахать кулаками. Дверь открылась без предупреждения, и на него вывалился высокий смуглый незнакомец, крывший его матом на все лады.
– Кто тебя сюда звал? Проваливай, я за себя не отвечаю! Поломаю! – орал он, размахивая кулачищами. Борис не стал дожидаться, когда верзила исполнит свою угрозу, и ответил так, как посчитал нужным – ударил первым. Схватка немного затянулась, но Борис вышел из нее победителем. Сухроб несолоно хлебавши ушел прочь, продолжая бормотать под нос угрозы. Фаина высунулась на балкон и пригрозила мужчине кулаком:
– Ты у меня еще попляшешь, голубчик!
В ответ раздалась нецензурная брань. Пошатываясь, бывший уже поклонник неземной красоты Фаины исчез в неизвестном направлении. Фаина внимательно изучала синяки на лице сына:
– Надо примочку сделать. И скажи этой своей Машке, чтобы нормально рубаху тебе зашила. А то куда годится, если всем этим придется заниматься мне?
Борис молча поднялся и пошел к выходу. На пороге он обернулся и сказал:
– Не цепляйся к моей жене, хорошо?
– Я тебе всего лишь добра желаю, – завела привычную песню женщина. – Никто не будет тебя любить и заботиться, как родная мать, а ты…
– Раз у тебя все хорошо, я пойду, – сын поморщился от боли. Сухроб все-таки успел ударить его, и это было довольно чувствительно.
– Слава богу, что ты у меня есть, – прослезилась Фаина. – Клянусь, больше этого мерзавца на порог не пущу. Он у меня свое получит, вот как.
– Ну и хорошо, – Борис уходил от матери с непонятной тяжестью на сердце. Что-то мучило его, не давало покоя. В итоге, через пару дней, мужчина решил снова зайти повидать маму. К своему огромному удивлению, обнаружил в квартире того же Сухроба. По-хозяйски развалившись на диване, загорелый гость положил вытянутые волосатые ноги на колени сидевшей по другую сторону Фаины. Она смотрела на своего друга полными нежности глазами и массировала его огромные ступни.
– Ты ж мой султан, – ворковала она, не прекращая ни на мгновение своего занятия. При виде сына женщина ласково улыбнулась:
– Как видишь, все замечательно. Если хочешь, пройди на кухню, там стоит тортик в холодильнике. Это мой ненаглядный принес, мы с ним помирились.
– Не отвлекайся, – строго сказал Сухроб, и Фаина вернулась к массажу.
Борис покачал головой и ушел, не говоря ни слова. Он был уверен, что подобная идиллия у Фаины не продлится надолго. Не таким она была человеком, чтобы жить тихо-мирно. Начинала скучать и провоцировать сожителей, чтобы потом с чистой совестью выставить на улицу и сокрушаться о своей нелегкой доле и отсутствии женского счастья.
Борис оказался прав. Через неделю ранним утром мать позвонила снова и заверещала, что ее хотят лишить жизни. Мужчине не оставалось ничего другого, как сесть за руль и поехать на очередные разборки. На этот раз Сухроб был выставлен окончательно, мать даже написала заявление в полицию. Прикрывая синяк в пол-лица, со слезами сказала, что хватит с нее невыполнимой затеи — найти мужчину своей мечты.
Марьяна лишь хмыкнула, узнав про намерение свекрови вести скучную жизнь добропорядочной дамы.
– Надолго ее все равно не хватит.
– Зачем ты так говоришь? – обиделся Борис. – Каждый совершает ошибки. Она их признала и готова измениться.
– Хоть бы так и было, – усмехнулась Марьяна. – Как говорится, свежо предание, да верится с трудом.
Полгода в доме Фаины были тишь да гладь. Борис, хоть и не подавал виду, жил в состоянии какого-то странного напряженного ожидания. Это было сродни засыпанию на пороховой бочке с вопросом: а когда рванет? Рвануло в момент, когда Борису меньше всего этого хотелось. Марьяна тогда пришла из женской консультации с радостной новостью о долгожданной беременности. Супруги решили устроить праздничный ужин для двоих и приготовились ехать в ресторан, но позвонила Фаина и привычным приказным тоном потребовала:
– Боренька, спасай свою мать горемычную. Этот ирод поднял на меня руку, представляешь? Я его из грязи подняла, одела, накормила, деньгами баловала, а он… привел какую-то девку и кувыркается с ней в моей постели… Гад неблагодарный, вот он кто! Хотела выгнать, а он меня побил, представляешь? Сейчас же приезжай, если не хочешь остаться без матери!
Борис пробовал возразить, говоря, что не может этого сделать. Однако Фаина умела быть настойчивой и добилась, чтобы сын приехал к ней. Настроение Марьяны было безнадежно испорчено. Она обиделась на мужа, а когда Борис вернулся — решила серьезно поговорить с ним.
– Так больше не может продолжаться, – строго сказала она. – Ты хоть представляешь, каково мне сидеть в ожидании твоего возвращения? А если тебя ножом…, а? Если подстрелят? Налетят и отметелят толпой? У нас с тобой скоро будет ребенок, ему нужны мы оба. Ты хоть раз подумал, как я буду в одиночку растить его, если с тобой что-то случится по прихоти твоей матери? Она без царя в голове, и для нее всегда было нормой то любовь до гроба, то желать любовникам кончины. А я хочу нормальную семью, чтобы мне не пришлось гадать – ты придешь сам или тебя вынесут вперед ногами?
– Ты права, – медленно ответил Борис и обнял жену. – Но она у меня тоже одна, бедовая, каких свет не видел. Должен же кто-то за ней присматривать.
– Почему именно ты? – в отчаянии спросила Марьяна. – У твоей матери есть еще один сын, твой старший брат. Почему ему нет никакого дела до этих разборок, а тебе есть? А если ты пострадаешь? Что с тобой будет? Со всеми нами?
Борис промолчал. Он понимал, что жена права, но пока не находил возможности отказаться от помощи матери. Но та продолжала устраивать свою личную жизнь, подвергая сына опасностям.
Новый сожитель свекрови оказался очень ушлым. Первым делом выяснил, кто у нее есть, на что можно рассчитывать. Когда Борис выставил его в первый раз, мужчина затаился на несколько недель. Потом начал снова подкатывать к Фаине, заливаться соловьем о своей огромной любви и чувстве вины за то, что не может содержать ее, как королеву.
– Ты — единственная женщина, которая этого достойна, – твердил он, без зазрения совести обнимая заслушавшуюся Фаину. – У меня крыша поехала, когда с тобой поздоровался тот тип. Откуда я знал, что он всего лишь сантехник? Прости меня, я не знаю, как общаться с такой богиней…
Фаина уступила, потому что ей так хотелось сладких слов в свой адрес. На тот момент она уже начала тяготиться своим одиночеством и втайне мечтала вернуть любовника. Вениамин не стал тянуть кота за хвост и с ходу предложил пожениться, планируя со временем забрать себе квартиру пассии. Но не успел. Фаина каким-то образом раскусила его намерения и высказала все, что думала про него. Причем произошло это в тот момент, когда она застала дорогого Венечку в объятиях вульгарной девицы на собственной постели. Мужчина не придумал ничего лучше, как наброситься с кулаками на Фаину, матеря ее на чем свет стоит.
Привычная к такому повороту событий, женщина рванула в ванную комнату, откуда и начала названивать сыну. Когда Борис приехал, на него набросился Вениамин. Слыша через дверь крики и грохот, Фаина подбадривала непонятно кого:
– Так его! Задай ему, пусть знает.
Спустя несколько минут, когда стало тихо и раздались торопливые шаги на лестнице, женщина вышла и обнаружила Бориса лежащим на полу. Лицо мужчины было бледным, рядом валялся самодельный нож. Вопли Фаины о помощи переполошили весь подъезд.
Бригада медиков приехала очень быстро, Борису вовремя оказали помощь и увезли его в больницу.
Марьяна не поверила своим ушам, когда услышала, как свекровь назидательно говорила сыну, лежавшему на больничной койке:
– Если бы ты сразу настучал ему по голове, то тебя бы никто не ранил. Сам виноват, что не скрутил его.
Позже выяснилось, что Вениамина поймали и дали приличный срок за целый ворох статей.
Фаина после этого продолжала чудить, приводя всяких маргиналов в свой дом. Она почти не навещала Бориса в больнице и заявила, что наконец-то встретила достойного мужчину. Марьяна лишь отмахивалась – не до того было. Нужно готовиться к родам, параллельно помогая мужу быстрее пройти реабилитацию после того жуткого дня. Борис уже смотрел на выходки матери другими глазами, когда, еще во время его пребывания в больнице, она позвонила ему по видеосвязи:
– Поздравь меня, сынок. Я отныне не одна, у меня есть любовь и защита. Вот он, Андрюшенька.
– Андрюшенька-душенька, – дурашливо проговорил в камеру плюгавый, как показалось удивленному Борису, мужчина чуть помладше самой Фаины. Жидкие, давно не мытые волосы, зубы через один, приплюснутый от удара нос, развязная манера поведения — ничего из этого не внушало доверия мужчине. Однако он был не в том состоянии, чтобы прицениваться к «Андрюшеньке», как к потенциальному противнику в кулачном бою. После слов матери, что надо было лучше наказать Веню, и он сам виноват, что оказался в больнице, Борис многое понял.
Прошло еще несколько недель. Фаина, которая хвасталась своим долгожданным женским счастьем, снова позвонила сыну и начала требовать:
– Боренька, срочно приезжай. Тут Адрюха совсем обнаглел. Ты ему объясни, что к чему, хорошо? А то как я одна с ним справлюсь?
– Мам, сколько раз такое было, что я успокаиваю очередного твоего хахаля, а ты через день с ним миришься и забираешь заявление? Я тебе что, Ванька-встанька, чтобы качать из стороны в сторону? – возмутился Борис.
– Ты выполняешь свой сыновний долг, – возмущенно ответила женщина. – Если бы не я, тебя бы и на свете не было.
– Если бы не ты, я бы не оказался в реанимации, – тихо проговорил Борис. – Тебе плевать и на меня, и на мою жену, и на будущего внука. Сама разбирайся со своим притоном. И звонить мне больше не смей!
– Боря! – завизжала было Фаина, но сын уже повесил трубку.
Он перестал ездить к матери по ее зову. Перестал поднимать телефон, когда она настойчиво звонила. Сообразив, что помощь ждать неоткуда, Фаина принялась «атаковать» звонками старшего сына. Но пока безуспешно…
Конец.
Ольга Брюс
