— Мам, я все равно выйду замуж за Гришу, нравится он тебе или нет! Если шишки набью, так на своем же лбу, а не на твоем. Мне от тебя ничего не надо – даже советов.
— Юля, ну ты посмотри на него – 27 лет, тунеядец, приспособленец, нытик. Ничего своего в жизни, и ни к чему не стремится. Это не мужчина, это протиратель дыр на диване. Какая с ним перспектива?
— Ой, как же ты достала меня своими нравоучениями! Тебе ни все ли равно как мы жить будем? У нас есть хоть какое-то жилье и нам достаточно.
— «Жилье»? – усмехнулась мама. – Комната в отцовской общаге по наследству! И учти – на этом все, твой Гриша ни к чему особому стремиться не будет! Пока вы вдвоем, его и это устраивает, но если будет ребенок, то твой Гриша сбежит с общаги так, что аж пятки засверкают.
— Это мы еще посмотрим!
— Посмотри! Только детей не спеши рожать от этого тунеядца.
Такой бессмысленный диалог между матерью и дочкой продолжался уже второй год – все равно лежебока Гриша не предлагал Юле руку и сердце. Он действительно не хотел работать, только все время делал вид что устраивается – смотрел объявления, якобы — ходил на собеседование, но его «не брали» почему-то. Очень выгодная ложь. Потом у него была «депрессия» по этому поводу – долгое лежание на диване со смартфоном в руках. Все на себе тянула Юлька, работая поваром в школе – не такая уж и большая зарплата, но вкусный кусок домой можно унести.
Если в течение почти двух лет этот диалог был действительно бесполезным, то в этот раз он больно зацепил Юлю: мама попала точно в цель. Фраза: «Только не спеши рожать от этого тунеядца», ударила по Юлиному самолюбию. Третий месяц беременности, между прочим, скоро живот появится, а мама еще не знает. Юля очень хотела этого ребенка, ведь он от ее любимого Гриши! Да и сам Гриша согласен, чтобы Юля рожала, он наверняка вот-вот ей сделает предложение. Пока он молчал, но Юля знала – сейчас он все взвесит, подумает, потом устроится на работу и начнется нормальная семейная жизнь.
— Мам, я уже…
— Что «уже»?
— Жду ребенка. Только вот не начинай свою пластинку. Мы все уже решили, Гриша не против, он сам хочет ребенка. А что ты на меня так смотришь, будто я тебе что-то ужасное сообщила? Я взрослый человек, ничего от тебя не требую, просто ставлю в известность, что я выйду замуж, и ты скоро будешь бабушкой, и это все. Мам, ну что с тобой? Опять давление подскочило? Ну выпей таблетки.
И все же Гриша не торопился жениться. Он даже стал настаивать на том, чтобы жить в гражданском браке без росписи, а Юля после родов получила статус матери-одиночки.
— Ты знаешь, какие одиночки сейчас пособия получают? – говорил он. – Большие! Ну что эта печать в паспорте – просто штамп, к настоящей любви эта печать отношения не имеет. Ребенка запишешь на свою фамилию, она у тебя красивая, а отчество можно и мое взять. Только какое-то время я усыновлять не буду, чтобы нам материальное положение поправить. Ты кого хочешь – мальчика или девочку?
— Девочку, конечно!
Сходили на УЗИ. Выяснилось, что будет сразу две девочки. Гриша немного изменился в лице, что-то ему нехорошо стало.
— Гриш, ты расстроился что ли? Ну ты же все равно хотел ребенка. Что это меняет? Там где один, там и двое.
— Да как-то тесновато с двумя детьми будет, что делать-то? Придется мне на работу устроиться. Друг на север зовет, на вахту, ты не против? Ипотеку потом возьмем.
Странно это было слышать от Гриши, но Юля согласилась. Он уехал перед самыми родами, но бесследно пропал. Сменил даже номер телефона и убрал свои странички из соцсетей. Через общих знакомых Юля нашла номер телефона Гришиной мамы, которая жила в другом городе, позвонила ей, но та сухо сказала:
— Ничего не знаю, даже где он находится. А вам, девушка, нужно думать, от кого детей рожать.
Врет же! Гриша явно рядом с ней, она и говорила как по его подсказке. Итог таков: Юля родила и ее мать забрала к себе с детьми. Вынести друг друга можно было всего две недели, женщины конфликтовали, дети громко плакали. Маме даже раз пришлось вызывать скорую помощь из-за высокого давления.
— Мам, мы не можем вместе жить в этой однокомнатной квартирке, мы так доведем друг друга до сумасшествия.
— Ну давай поменяем эту квартиру и папину комнату на двушку, — переложила мать. – У каждого по комнате. Но учти – все остается по-прежнему под моим контролем и условием: полнейшая чистота в доме и ты сама за детьми следишь, я тебе не нянька, у меня тоже работа.
— Мам, ты не поняла – мы не можем вместе жить! Так мы поубиваем друг друга! Предлагаю прекрасный вариант: ты в общежитие, а я с детьми останусь в квартире.
— Что ты доченька сказала, я не расслышала? Я должна поехать в общежитие? Ты серьезно? И это после того, что ты натворила? Я тебя предупреждала, а ты меня и слушать не хотела. Чьи были слова: «Я взрослый человек, ничего от тебя не требую, просто ставлю в известность, что я выйду замуж, и ты скоро будешь бабушкой, и это все»? Итак, Юля, диктую еще раз свои условия – мы съезжаемся.
— Не могу! Ты на меня давишь, а это сказывается на психике твоих внуков. Так у меня и молоко может пропасть. А другого выхода нет, я же с детьми. Ты сама когда с папой разъезжалась, то сказала ему: «Я с ребенком, мне квартиру, а тебе комнату». Вот и ты меня пойми – я с детьми.
— Я на квартиру зарабатывала вместе с папой, вот и разменялась с ним по справедливости. А твоя какая заслуга? Такая — что ты меня не слушалась и рожала от лентяя? Нет, доченька, не хочешь съезжаться, то забирай детей и поезжай в общежитие. Мне скоро на пенсию, у меня гипертония, я в общаге не выживу. Пусть это жестоко звучит, но в отдельной однокомнатной квартире я тебе отказываю.
— Ну мне что – судиться с тобой, что ли?
— Только попробуй, и бой будет горячий. Ничего, это будет тебе уроком – я тебя предупреждала. И с детьми в общежитии живут. Свой вариант улучшения жилищных условий я тебе озвучила, думай сама.
На сегодняшний день отношения у женщин натянутые – мать твердо стоит на своем и не обращает внимания на осуждения окружающих. Дочь звонит всем родным и знакомым и продолжает жаловаться на «черствый» характер матери, но судиться она не собирается. Сложно у них все, но съехаться и жить вместе – еще хуже.
