Бабу Маню знал весь городок. Старушка торговала пирожками. Маня ходила к мосту через речушку, где прохожие, знавшие её чудесную выпечку, покупали у неё пирожки с капустой или картошкой.
Маня, старенькая, невысокого росточка, повязанная красным платком, шла в обеденное время к мосту с корзиной, из которой виднелись края белоснежного вафельного полотенца. От корзины шёл аппетитный аромат. Горожане шутили ей вслед: «Красная Шапочка на пенсии». И улыбались.
Домик Мани стоял недалеко от рынка, и позднее, когда у старушки стало меньше сил ходить к мосту с тяжёлой ношей, она стала торговать пирожками только по выходным у ворот рынка.
Иной раз не удавалось Мане продать все пироги. Тогда она раздавала остатки проходившим мимо детям и повадившемуся сидеть с ней рядом старику Ивановичу.
Иванович был одиноким, без одной руки, приблизительно одного возраста с Маней. Старик дожидался угощения от Мани, и довольный, съедал пирог и вслух нахваливал мастерство старушки и её доброе сердце.
Горожане привыкли видеть Маню и Ивановича вместе и улыбались этой паре:
— Скоро вас женить будем. Всё равно вместе всегда… Как Иванович, а? – и подмигивали старику. На что тот без стеснения и серьёзно отвечал:
— А что я? Я завсегда готов. Лишь бы моя зазноба согласилась…
Маня махала рукой на шутников и привычно зазывала негромким ласковым голосом:
— Пирожки горячие… С капустой, с картошкой, с яйцом и зелёным лучком…
Как-то повадился бездомный пёс сидеть рядом с Маней и Ивановичем. Большой рыжий Шарик ложился под деревом, растянувшись на земле, и выглядывал из-за спины Ивановича как идёт торговля. Мало-помалу и Шарик занял прочные позиции в этой компании. Маня незлобно приговаривала, угощая Шарика куском пирога:
— И откуда вы только взялись на мою шею? Держи, вот.
Иванович скоро пришёл жить к Мане. Безрукий старик помогал по дому, даже дрова из сарая носил, ходил в магазин и аптеку, если Мани хворала. А пёс Шарик неотступно следовал за Ивановичем всюду. Так и жила долгое время эта троица вместе, торгуя по выходным на рынке пирожками.
Но в одну из зим Мани не стало. Иванович ухаживал за ней как мог, но после простуды старушка тихо отошла в мир иной.
Соседи помогли проводить Маню, а Иванович был безутешен. Поэтому, когда он появился весной на рынке с пустой корзинкой Мани, многие люди прослезились. Старик ничего не просил, а многие подходили и клали в корзину милостыню. Кто денег положит, а кто батон свежий, продавцы овощей клали понемногу кто картошки, кто небольшой кочан, кто кусок колбасы.
Уходили с рынка Иванович с Шариком с гостинцами в корзине. Придя домой, Иванович вынимал подаяние из Маниной корзины и говорил Шарику:
— Вот так, дружок. Мани нашей нет, а её корзинка всё нас кормит. Так-то вот… Царствие ей небесное. Добрая душа… Спаси Господи…
Старик крестился, глядя на маленькую тёмную иконку в углу своей каморки и вытирал слезу. А Шарик вилял хвостом и, казалось, понимающе смотрел на хозяина.
