Лену Синицыну в качестве помощницы по хозяйству Анне Фроловне порекомендовала соседка. Женщины встретились в магазине, разговорились и старушка посетовала, что стала с каждым днем все больше чувствовать свой возраст, иной раз нет сил сходить в магазин.
Соседка поддержала:
– Одной справляться в 82 года, конечно, тяжело. Вон, бабушка из третьего подъезда моложе вас, а к ней давно приходит соцработник. Елена Петровна зовут. Если хотите, спрошу телефон.
Не успела Анна Фроловна опомниться, как в ее квартире появилась помощница. Поначалу соцработник была необычайно внимательной и ласковой. Звонила, уточняла, что купить, не спешила уходить, старалась поговорить с бабулей, выслушивала ее бесконечные истории.
Но соцработник приходит два раза в неделю, а внимания старому человеку хочется каждый день. Через полгода Елена Петровна сказала бабушке, что знает, как решить этот вопрос.
– Анна Фроловна, миленькая, если вы хотите видеть меня чаще, нужно снять вас с обслуживания в собесе, и я буду ухаживать за вами как частное лицо.
Вскоре она попросила подопечную написать заявление «прошу снять с обслуживания, потому что мне будут помогать родственники». Фроловна написала, даже не задумываясь, зачем Лене это нужно, ведь помощница была ласкова и все время твердила:
– Если будет плохо, я всегда буду рядом с вами.
Сняв старушку с обслуживания, Синицына приходила к ней почти ежедневно и однажды привела нотариуса, который вслух зачитал Анне Фроловне документ о том, что Елена Петровна будет и дальше за ней ухаживать, помогать по дому, покупать продукты и… перепишет квартиру на себя. В тот момент бабушка не поняла, что по договору пожизненного содержания с иждивением, который ей дали подписать, за внимание и уход она сразу отдала право собственности на жилье.
Но через месяц к ней зашла на чай бывшая коллега, которая, услышав про доброго ангела, попросила принести документ, который Леночка принесла Фроловне. Прочитала бумагу, заверенную нотариусом, и просветила:
– Да ты, Анна, уже не хозяйка тут, ты теперь никто!
Одинокая женщина пришла в ужас от мысли, что Синицыной теперь выгодна ее скорая смерть. В тот же день старушка сходила в паспортный стол, где ей подтвердили – собственником квартиры она не является, но пользоваться жилой площадью она будет до конца своих дней.
Что происходит с отношениями, когда утрачено доверие, объяснять не надо: начались конфликты. Обида и страх сделали Анну Фроловну подозрительной, да и Лена, став хозяйкой положения, все чаще вела себя грубо и бессердечно.
В отчаянии Фроловна обратилась за помощью к бывшим коллегам. А профессиональный тыл у нее был надежный – она пятьдесят лет отработала в одном из университетов города, руководила лабораторией, помогала собирать данные для нескольких докторских диссертаций, трудилась до 73 лет. Она пришла к одному из руководителей вуза и со слезами рассказала:
– Понимаете, эта Лена, как только я подписала бумагу, сразу сбросила меня со счетов как человека, называла сморчком, напоминала, что будет организовывать мои похороны, а если мне что-то не нравилось, грозила судмедэкспертизой и психбольницей.
Заместитель ректора сходил в прокуратуру, помог со всеми документами для суда и договор ренты признали недействительным.
А через год Синицына снова попала в поле зрения прокуратуры, на этот раз по обращению своего руководства.
Когда развалилась афера с Анной Фроловной, соцработник по той же схеме предложила отказаться от надомного обслуживания престарелой слабослышащей женщина 94 лет, за которой якобы стали ухаживать родственники. Выяснилось, однако, что ее единственный сын два года назад умер, бабушка проживает одна и приходит к ней только социальный работник. Кроме того, прокуроры обнаружили, что по договору поднайма в квартире зарегистрирована дочь Синицыной и от имени бабушки на основании доверенности уже совершена сделка купли-продажи недвижимости. А ведь все работники соцзащиты предупреждаются о том, что не имеют права использовать служебную информацию и заключать сделки с подопечными.
Вторая подопечная никаких претензий к Синицыной не предъявляла. Елена Петровна обеспечивает ей уход, а мотивы, которыми руководствовалась старушка, подписывая нужные документы, – ее личное дело.
В роли Синицыной могут выступить дети, родственники, соседи и ловкие риелторы. Далеко не каждый из них будет укорачивать жизнь дарителя или рентополучателя, но все же, решившись на такую сделку, пожилые люди полностью отдаются во власть новых владельцев жилья. Сколько случаев, когда собственные дети, получив дарственную, устраивают родителям психологический террор или без зазрения совести сдают их в приют.
В этом смысле договор ренты более безопасен, его проще отменить в судебном порядке, но многим ли старикам это под силу? Если бы не помощь коллег, неизвестно где была бы сейчас Анна Фроловна.
