— Не крутись, Юрок, на кухне, не мужицкое это дело, не трать молодые годы на ложки-поварешки, иди лучше в клуб, чай, девчата заждались, лучше пригляди себе хозяюшку.
— Никто меня там не ждет, бабуля. А кашу сварить я не хуже тебя могу.
— Ой, гляньте, повар какой у нас выискался, — бабушка Матрена смеется, поправляя ситцевый платочек, — ежели в армии кошеварил, так теперича и на кухне командовать научился.
— Вовсе не командую, помочь хотел, а лучше бы сам чего сготовил. Пирог-то с яблоками, понравился, который позавчера испек?
— Ну, понравился, не сказал бы, не подумала бы на тебя. Сядь, Юрок, вот тебе каша, поешь. – Матрена села напротив и, не отводя взгляда, смотрела на внука. – Жарко там, в столовой районной, нашел бы другую работу, да и чего тебе там с поварихами… и поговорить не о чем. – Матрена искренне желала двадцатилетнему внуку добра, считая, что работать парню молодому на кухне – вовсе не подходит. Она вспомнила, как в детстве любил Юрка пельмени лепить, а как мать квашню заведет, лучшего помощника не найти. Так то детство, а тут взрослая жизнь.
— Ну и чего вы тут наготовили? – Юркина мать Валентина приехала с фермы, сняла вязаную кофту и клетчатый платок.
— Садись, дочка ужинать, устала поди, — Матрена достала еще одну тарелку.
— Мам, мы с понедельника на полевом стане будем работать, бригады кормить, — распоряжение директора совхоза, — сообщил сын.
— Ну, значит, горячая пора настала, сразу говорю: придется тебе покрутиться, сынок. И в зной, и в дождь передыха не будет.
— Ой, батюшки, а мне-то Юрок ничего не сказал, — Матрена не спеша стала вытирать руки, — и где это видано, чтобы парень на полевом стане поваром работал.
— Мам, ну а кем ему работать? И что такого? Вон Васька Ситников дояром у нас работает, так скоро в передовиках будет ходить, на доску почета карточку прикрепят.
— Да я не о том, я за внука переживаю, засмеют ведь, там бабенки острые на язык.
— Ничего, посмеются, да прикусят языки.
— А как ему жениться? Будет вместо жены на кухне щи варить…
— Да погоди мама, пусть сначала женится.
— Ну, правда, бабуля, ну люблю я готовить. Чего такого? Я вот еще подучиться хочу, чтобы «корочки» были.
— Всё, хватит, — распорядилась Валентина, — садимся ужинать.
____________________
— Молоденький какой! А хорошенький! – Повариха тетя Дуся залюбовалась загорелым голубоглазым пареньком. – Ну, будет хоть кому кастрюли таскать.
— Кастрюли, само собой, только Евдокия Петровна, поваром я здесь, назначили меня.
— Ты?! А я как же?
— Да не обижайтесь вы, не подведу, вместе работаем.
Евдокия первые два дня присматривалась, заглядывала во все кастрюли, можно сказать, не доверяла, потом привыкла к шустрому пареньку, убедившись, что готовит он не хуже ее, хотя и посмеивалась: — Проверяй, стряпуха, как на вкус.
— Я не стряпуха, я повар, — защищался Юрка.
— Юра! Слышь, что сказать хочу: артисты после обеда приезжают, концерт будет.
— Ага, Евдокия Петровна, понял, надо будет накормить потом артистов. Или они не привыкли к такой еде? – Юрка задумался, даже испугался, чем же кормить артистов, они, как известно, натуры тонкие. – Откуда артисты? Из области?
— Не-еее, наши, местные, из дома культуры, ты, может, знаешь их.
— Не знаю, в дом культуры не хожу, некогда.
Автобус ПАЗик медленно тащился по проселочной дороге. Импровизированной сценой послужила обычная грузовая машина. Пять девушек и гармонист возвышались на этой сцене, смущенно кланяясь под аплодисменты водителей, комбайнеров.
Тоненькая девушка в красном сарафане сделала шаг вперед после объявления гармониста, выполнявшего еще и роль ведущего, затянула песню. Голосок ее мягкий, нежный, растекался, как ручей, заставляя вслушиваться в каждое слово.
Юрка стоял, как зачарованный, разглядывая певицу. – Там вон Тонька Майорова, рядом Людка Козырева, Пронченко Томка, а вот эту девчонку не припомню, наверное, из новеньких. – Евдокия разговаривала шепотом, информируя молодого повара. – А-ааа, погоди, так это же Федяевых дочка младшая – Наташка.
— Наташа, — тут же шепотом, едва слышно, сказал Юрка.
— Тетя Дуся, надо накрывать, артистов кормить будем, — он первым пошел к кухне.
Бригады разъехались, и в поле виднелась техника, медленно передвигающаяся, — то удалялась, то проходила мимо полевого стана.
— Ой, а это кто тут у нас? – Со смешком заговорила Тоня Майорова, кивнув в сторону Юрки. – Поваренок что ли?
— Не поваренок, а повар, начальством поставленный, — с гордостью заявила Евдокия. – Кушайте, девоньки, кушайте, певуньи наши. Песни петь, как-никак, тоже работа.
— А это что, всё ваш повар готовил? – Людмила Козырева хихикнула, разглядывая Юрку.
— Вместе готовили.
— Ой, как же хорошо, песни спели, сели, поели, да еще такая стряпуха угощает, — Тоня Майорова не переставала подшучивать над парнем. А Юрка и без того смущенный, даже покраснел.
— Да не обижайтесь вы на них, — Тоненькая девушка, в которой Евдокия узнала Наташу Федяеву, отнесла тарелки и шепотом выказала парню свою поддержку.
— Вообще не обижаюсь, просто непривычно людям, когда парень поваром работает.
— Почему непривычно? Мне, например, совсем неудивительно.
— А вы в доме культуры работаете? – Юрка осмелел и хотел задержать девушку разговорами.
— Да, в этом году музучлище окончила.
— Здорово поешь, я заслушался.
— А ты здорово готовишь, все такое вкусное!
— Ну, я не один, тетя Дуся помогает.
— Все равно, спасибо и тебе и тете Дусе. У меня мама тоже хорошо готовит, да и я почти все умею. У меня вот только почему-то щи неудачно получаются, хотя, кажется, что проще простого их варить…
— Щи?! Я наоборот вот как готовлю щи! Мамка говорит, что у меня лучше получаются, чем у нее. Даже бабуля оценила. Эх, приехали бы вы завтра к нам сюда еще раз, как раз щи будут…
— Нет, завтра мы в другой район едем.
— Жаль…
— Наташа, ну ты чего там? Добавки что ли просишь? – Певуньи дружно рассмеялись. – Поторопись, ехать пора.
— Спасибо за обед, уезжаем мы, — она отступила на шаг от повара.
— А я бы… я бы еще раз послушал, как ты поешь. – Сказал Юрка, найдя причину увидеться вновь.
— Так приходи в дом культуры в субботу, у нас генеральная репетиция будет.
— А меня пустят?
— Пустят! – Наташа, откинула светлую косу на плечо, пошла к автобусу. – Обязательно пустят, я договорюсь, — крикнула она.
_____________________
Осенний лист изо всех сил держался на ветке, трепыхаясь на ветру; березка у ворот Юркиного дома, сбросила почти весь золотой наряд, остались лишь самые «неподдающееся» листочки.
Впервые Юра привел в свой дом невесту. Наташа смущалась под взглядами Юркиной матери, бабушки, пробовала угощение и успевала отвечать на множество вопросов бабушки Матрены.
— Мама, да мы уже все знаем, хватит, пусть они меж собой поговорят, — Валентина остановила Матрену.
— А вот, скажи Наташа, — не унималась Матрена, суп сварить, к примеру, ты успеваешь со своей работой?
— Конечно, успеваю. Не только суп, я все умею.
— А борщ? А щи?
— Готовлю, — она посмотрела на Юрку, — только у Юры щи вкуснее получаются…
— А щи для своей жены я буду сам готовить, — Юрка уверенно положил руку на плечо девушке.
— Да хватит вам про кухню, надо обговорить, когда знакомиться с Наташиными родителями поедем.
_________________
Когда Юрка повез на мотоцикле Наташу домой, бабушка Матрена, подвязав потуже платок, стала убирать посуду. – Хорошая невеста у внучека моего, только боюсь, что артистам некогда за домом глядеть, они же выступают. А Юрок будет крутиться у плиты на работе и дома.
— Мам, ну какая она артистка, ты же слышала, режиссерское окончила, будет кружок вести, деткам, как говорится, культуру прививать. Ну и на празднике выступит — разве это плохо? И дома успевать будет, а если какой раз Юра щи сварит, так это их дело, лишь бы голодными не сидели.
— Да это я так, хлопочу наперед. В мое молодое время на кухне жена должна была хозяйничать, вот и непривычная я. А так-то рада, слышь, дочка, рада, глядишь, и правнуков дождусь.
— Дождешься, мама, дождешься, — Валентина посмотрела на фотографию, что стояла в буфете за стеклом. Юрка был на ней в военной форме, прислал карточку после первого года службы. – Два года ждала сыночка, весной от радости летала, как домой приехал живой и невредимый. Женится Юра. Пусть женится. А кто там у них щи будет варить, сами разберутся.
Татьяна Викторова
