— Мамочка, ну почему ты меня здесь оставила? Ты же знала, как мне будет плохо с ним…
Оля тихо плакала, сидя у мo? uлы матери. Отчим сегодня уехал в город — продавать молоко, яйца и прочее, что уродилось у них в хозяйстве. А уродилось немало. Все в деревне считали, что именно хозяйство это и сгубило красавицу Настасью.
Когда-то была влюблена Настасья. Парень красавцем был, умным, добрым. Пожениться они собирались, а не пришлось — сгинул в лесу на охоте. По весне только и нашли то, что осталось. А Настасья родила. В деревне законы особые — все ее осудили, а отец из дома выгнал, скитаться она с девочкой пошла. Вот Григорий ее и приютил, кров над головой дал, фамилию свою.
Говорят, что Гришка давно в нее влюблен был, но от ворот поворот получил. А тут такая удача — Гришка и не растерялся. Люди вздыхали. С одной стороны, вроде как и молодец Гришка, а с другой…
Слишком уж он жаден был. Быстро смекнул — Настасья молодая, крепкая, отличная по хозяйству помощница. Оля помнила, как мама с улицы приходила и падала. А еще помнила, какие у мамы были руки. Твердые, все в мозолях загрубевших. На тот момент у них было три коровы, две свиноматки, овцы, ну и птицы… И большой огород.
А потом мама заболела. Тогда Оле только 10 лет исполнилось. Девочка сидела рядом с ней и плакала, а мама держала ее ручонку в своей и быстро шептала:
— Оленька, доченька моя. Ты, как только паспорт получишь, сразу беги. Беги в город, там люди тебе обязательно помогут…
— Мамочка, а как же ты?
Оля плакала. Она очень хотела, чтобы мама вместе с ней убежала. Вот как поправится, так сразу и убегут. Но мама только улыбалась и ничего больше не говорила.
* * *
После похорон Оля лежала, смотрела в одну точку. Только долго лежать ей не дали. В комнату вошел отчим.
— А ты чего разлеглась? Скотина не кормлена, коровы не доены! Ты что, барыня? Ишь, пристроилась. А то как же! Сиротинушку никто ж на улицу не выгонит! Так и знай, жрать не будешь до тех пор, пока не отработаешь свое содержание!
Оля медленно встала и пошла на улицу. Домой вернулась уже за полночь, а наутро Гришка разбудил ее, как только солнце вставать стало.
— Вот ты спать горазда! Мать твоя нас бросила, так что давай, вместо нее теперь работать будешь. Собирайся, можешь перекусить быстро и картошку полоть. Я в город. Сметанки накопилось, да пяток кур забил. В общем, приеду, чтоб картошка чистая была! И о скотине не забывай.
Оля проводила его ненавидящим взглядом. Попила чаю и пошла в огород. Деревня только начинала просыпаться, когда у нее уж было несколько борозд выполото.
— Оленька?
Девочка разогнулась. У забора стояла соседка. Смотрела на нее жалостливым взглядом.
— Что ты, деточка, в такую рань? Или Гришка, гад, заставил?
— Здравствуйте, тетя Марина… Дядя Гриша сказал прополоть. Он в город уехал.
— Уехал, а хозяйство свое проклятущее на кого? Неужели все на тебя?
— Я не обижаюсь, тетя Марина. Я же живу у него.
Но Марина уже кричала:
— Федька, Танька, а ну ко мне!
Со двора показались ее дети.
— А ну, давайте-ка девке поможем. Хоть пару часиков.
За два часа они вчетвером почти закончили поле.
— Пойдем к нам, хоть покормим тебя. Это ирод, наверное, на хлебе и воде тебя держит. А потом я тебе прибраться помогу. Зорька-то у вас с норовом. Раньше никого, кроме Настасьи, и не подпускала к себе.
К приезду Гришки все у Оли было сделано. Она сидела на скамеечке, отдыхала. Тот подкатил на своем старом «Жигуле», неодобрительно на нее посмотрел, но кричать не стал. Решил сначала поглядеть, что сделано, а что нет.
Все прошел, все посмотрел. Вернулся к ней.
— Ну, смотрю, работы тебе мало было. Завтра тогда коровник чистить.
И пошел домой. Оля чуть не заплакала. К вечеру вышла на скамейку, чуть ноги волоча. Мимо Марина шла.
— Оля, что это с тобой? Опять этот ирод тебя запряг?
В этот момент показался и сам хозяин дома.
— Ты, Маринка, ничего не понимаешь. Я ей кров дал! Воспитываю, хоть она мне и чужая. Благодарна потом будет, что глупостями заниматься времени не было. А то вот, как мать-то ее, принесет в подоле!
Оля кинулась на него с кулаками.
— Не смей! Не смей говорить плохо про маму!
Гришка дал ей оплеуху.
— Ну, еще! Попробуй, помаши крыльями! На хлеб и воду посажу!
Марина загородила собой девочку.
— Что же ты творишь, окаянный! Вот, погоди! Я в опеку позвоню!
— А ты бы, Марин, нос не в свое дело не совала! А то я вот председателю расскажу, как вы по вечерам на совхозных полях траву косите!
— Ну, и сволочь же ты, Гришка! Чтоб ты задавился своими деньгами!
Марина плюнула и пошла к дому.
* * *
Так и жила Оля. Худенькая стала, как тростиночка. Училась, считай, на двойки и тройки, потому что уроки получалось делать только ночью, когда вся работа по дому закончена.
Когда 15 ей исполнилось, выкупил их совхоз какой-то богач. Ферму отремонтировал, заморских коров привез. Ох, как жадно Гришка смотрел на этих коров. Высокие, красные, тут в округе и не видели таких. Подойдет к их загону и любуется. Аж до скрипа в зубах хотелось ему такую.
Как-то раз увидел и хозяина. Подошел. Спросил, можно ли такую коровку купить? Цена оказалась такая, что Гришка удавился бы, но не дал столько. И тогда пришла ему мысль одна в голову. Слышал он, что богатые люди настолько пресыщены жизнью, что уже не знают, как развлечься. Бабы говорили, что мужик этот богат, а жены нет. И вот тогда-то пришла ему идея, как можно корову такую заиметь в хозяйстве.
Все он вечером обдумал, а с утра пошел на прием.
Владимир Львович смотрел на него с интересом. Он потихоньку изучал жителей деревни. Места тут хорошие, и можно было такое производство наладить, что закачаешься. Поэтому и хотел знать, с кем работать придется. Про этого мужика никто ни одного доброго слова не сказал. Жаден, сирота у него, как рабыня, пашет. Девчонку из школы не выгоняют только потому, что знают, в каких условиях ей жить приходится.
Но то, что Григорий ему предложил, поразило его. Он даже переспросил:
— Я не ошибаюсь, ты предлагаешь невинность своей падчерицы за такую корову?
— Точно. Невинности ее все равно кто-нибудь лишит, так уж пусть лучше с пользой. Забирай ее на одну ночь, да и все.
— А лет падчерице сколько?
— 15 уже. Здоровая телка. И красивая, как мать ее.
Хотел было Владимир ему в глаз дать и выгнать, но остановил себя. Если начал подлец, то теперь сделку совершит. Не с ним, так с другим.
— Ты иди домой. А я подумаю.
Вечером к Григорию пришли. Он подписал какую-то бумагу. Оля понимала, что речь идет о ней, но о чем говорили, не слышала. Наконец, когда люди ушли, Григорий позвал ее в комнату.
— Оленька, а ты чайку сделай. Там в холодильнике тортик есть, принеси. Что же мы с тобой, столько лет живем, а ни разу нормально не посидели.
Оля очень испугалась. Раз Григорий так ласково заговорил, значит что-то на уме у него нехорошее. Они уже и чай попили. И даже Гришка про дела в школе спросил, потом он перешел к главному.
— Сегодня ночевать пойдешь к новому фермеру.
— Не поняла. Это как?
— А вот так и пойдешь. Мне за твою невинность корову дают. Все равно с каким-нибудь одноклассником в кустах бессмысленно потеряешь.
Оля чуть не упала. Слезы покатились из глаз.
— Нет! Не нужно…
— Что не нужно? Все, поздно. Ну, сама подумай, ну какая тебе разница, а тут такую корову дают!
— Но я не хочу!
— Хватит! Неблагодарная. Я полжизни на тебя угробил. Мать твоя обманула. Могла бы нормально жить, по хозяйству помогать. Так нет! Сбежала! И тебя еще на меня оставила! Так что собирайся!
Оля вытерла слезы. Ну, хуже, чем есть, уже быть не может. Да и все равно заставит. Просто обратно уже она не вернется. Пусть сам за своими коровами ухаживает! А она лучше с обрыва и в речку!
Через час пришла машина. Гришка суетился, помогал ей сесть. Машина тронулась и поехала в сторону города. А Гришка тем временем оглаживал новую корову-красавицу.
***
Через две недели деревня заволновалась. К дому Гришки пришли люди. Тот вышел на крыльцо.
— Чего надо?
— Гришка! Где Оля? Куда ты дел ее? Совсем ухайдокал?
— Вам какое дело? Идите в своих семьях разберитесь! А в мою не лезьте!
И тут он встретился с взглядом соседа. Муж Маринки редко разговаривал, его и так все с одного взгляда понимали. Никто не хотел, чтобы этот громила начал что-то объяснять. Знали, что долго служил он где-то, ранение получил, а потом переехал в деревню с семьей, потому что врачи так посоветовали.
— Ты, Гриш, отвечай, когда народ спрашивает. А то ведь народ и разозлиться может.
Гришка струхнул.
— А что я-то? Сбежала с новым фермером! Я при чем?
А Марина вдруг сказала:
— Сбежала, говоришь? А корова красная откуда у тебя? В благодарность дали?
— Купил!
— Купил, говоришь? Да она стоит столько, что тебе даже с твоей жадностью не собрать!
Народ заволновался. И в этот момент на дороге показался джип нового фермера.
— Тормози его! Пусть тоже отвечает!
Мужики кинулись наперерез машине, а Гришка попытался выскользнуть со двора. Но не тут-то было — Маринка уцепилась, да такой крик подняла, что навалилась на него куча баб, да и завалили. Машину тоже остановили, но фермера в ней не оказалось. Водитель, переговорив с народом, взялся звонить, а потом повернулся к мужикам.
— Сказал ждать. Через полчаса приедет.
Странно. Не поверил никто, чтоб фермер добровольно к разъяренным сельчанам приехал. Но решили подождать, а то уж некоторые ферму поджигать собрались.
Через полчаса, и правда, к толпе подъехал «Мерседес» и остановился. Из машины вышел сам Владимир Львович, женщина лет сорока и Оля, красиво подстриженная, аккуратно одетая. Она посмотрела на дом Гришки испуганными глазами, а женщина прижала ее к себе.
Владимир Львович мрачно окинул народ взглядом.
— Ну что, у какого какие вопросы?
— Мы знаем, что Гришка, гад, продал тебе сироту!
— Продал.
Люди растерялись. Почему он не изворачивается? Кто-то выкрикнул:
— Не стыдно пользоваться сиротой?
Тут Оля не выдержала:
— Да хватит вам! Владимир Львович спас меня… А это Анна Сергеевна, его жена. Она мне помогает во всем. И… они меня удочерить хотят!
Люди растерянно молчали, а Оля расплакалась, уткнувшись в плечо женщины. Владимир открыл дверь, усадил их в машину.
— Ну, что, народ, поговорим? Смотрю, целый митинг устроили? Ферму мою сжечь решили? А где же вы раньше были? Что же вы спокойно смотрели, как в вашем селе гад измывается над матерью, а потом и над ребенком? Что, тогда не интересно было? А теперь-то чего б не повеселиться? Чего бы дураку богатому ферму не спалить-то?
Люди стыдливо отводили глаза. Вперед выступил муж Марины.
— Ты это, Львович. Прав ты. Стыдно мне. Сам не знаю, почему так. Привыкли, наверное — моя хата с краю. Ты прости нас, что подумали на тебя плохо. Зря мы.
Мужики одобрительно загомонили.
— А Ольку… правда удочерить хочешь?
Владимир устало потер переносицу.
— Да. Нет у нас с женой детей.. А как вот Олю увидели, решили. Куда ж мы ее отпустим.
И тут послышался голос Гришки:
— Нет! Мы так не договаривались! Кто в хозяйстве работать будет? За ночь уговор был, и так две недели прошло!
Рядом с Гришкой Марина стояла. Обернулась, увидела у одной из женщин таз алюминиевый. Выхватила таз, да так прихлопнула им Гришку, только гул по деревне пошел… Тот свалился, а потом сел на крыльце, затылок потирая.
А Владимир Львович нахмурился.
— Ты, Григорий, умерь свой пыл. К тебе сегодня из опеки приедут разбираться, да с полицией вместе. Смотри, как бы в места не столь отдаленные не переехать тебе скоро. Ненароком.
Ирина Мер
