– Нет, все-таки придется ее сдать, – неожиданно обронил Никита. Мысль, которая несколько дней не выходила у него из головы, наконец, вылетела наружу.
– Кого сдать? Куда? – не поняла Татьяна.
– Мою мать.
– Ты серьезно? – девушка не поверила своим ушам.
– Абсолютно. Я ведь, когда к себе ее забирал, думал, что особых проблем не будет: все-таки не лежачая, ходит, может себя обслуживать. А теперь не знаю, что делать. Жизнь превратилась в сплошной кoшмap. Домой идти не хочется.
– Это как? – изумленная Таня на более развернутый вопрос в эту минуту была просто неспособна.
– Ну представь: старый, больной человек, который мало на что способен, пытается меня контролировать, воспитывать, навязывает свое мнение. То ей – не так. И это – не этак. Говорю, чтоб лежала в постели, а она на кухню прется: ей, видите ли, захотелось что-нибудь приготовить: привозная еда не нравится! Она-то приготовит, а я потом кухню полчаса надраиваю. Оно мне надо?
– Ну, видимо она не хочет быть в тягость, – предположила Татьяна, – пытается хоть как-то помочь.
– Да не нужна мне ее помощь! И замечания не нужны! Я достаточно взрослый, чтобы принимать решения самостоятельно!
– И какие же она тебе замечания делает?
– И живу я не так, и работа у меня никудышная, и семьи до сих пор нет, и деньги я тратить не умею, и друзья у меня не правильные. Достала!
– Зачем ты так? Она же твоя мама, – тихо сказала Татьяна, — она любит тебя, беспокоится, хочет, как лучше. Попытайся ее понять – сразу станет легче.
– Понять? Что я должен понять? Что я для нее до сих пор тот маленький мальчик, которого она в садик водила? Ну скажи, как ей объяснить, что я вырос? Что у меня своя жизнь, свое мнение, свои планы, наконец!
– А мама в эти планы не вписывается?
– Представь себе: не вписывается! Ну, лежала бы тихонько, сериалы смотрела. В окошко выглядывала как все старушки. Так нет: она с расспросами лезет, нравоучения читает, отчета требует. А недавно вообще выдала: давай пригласим кого-нибудь на Новый год. Ей даже в голову не пришло, что я захочу куда-то пойти, встретиться с друзьями.
– Ты и правда хочешь? Ведь мы собирались встретить Новый год вместе?
– Это я так, к слову. Чтобы ты поняла…
– А я тебя очень хорошо понимаю, – грустно улыбнулась Татьяна, – я два года прожила с бабушкой. Пришлось забрать, когда ей 80 исполнилось. Она тоже все время пыталась меня перевоспитывать, поучала все время, даже при посторонних. Капризничала. Обижалась. Словом, вела себя как ребенок.
У меня тоже часто сдавали нервы. Но я напоминала себе, что в детстве я была несносным ребенком, однако, бабушке ни разу не пришла в голову мысль отказаться от меня. Она заботилась обо мне, кормила, лечила, вручную стирала мои вещи. Бросила работу, потому что я часто болела и мною нужно было заниматься. Она все для меня делала. Молча. С любовью. Никогда не жаловалась, что устала и больше не в состоянии меня терпеть. Понимаешь?
– Это другое, – парировал Никита, – бабушкина любовь безусловна.
– Бабушкина – да. А моя? Разве могла я ответить ей черной неблагодарностью? А тут – мама… Она вообще-то жизнь тебе подарила…
– Это просто красивые слова. На самом деле – все гораздо сложнее, – парировал Никита, который, похоже, остался при своем мнении.
До этого момента Татьяна считала Никиту добрым, внимательным. Сейчас он открылся совсем с другой стороны. Смутная тревога зародилась в сердце девушки, но она решила сделать еще одну попытку:
– Слушай, а давай твоей маме настоящий праздник устроим, раз она этого хочет. Я приду с утра тридцать первого, всяких вкусняшек наготовлю. Мама мне поможет, чем сможет. Елочку нарядим. У тебя елочка-то есть?
Никита ничего не ответил.
– Если нет – я свою принесу. Только представь как она рада будет! Старый год проводим, новый встретим. Огонек посмотрим. Как думаешь? Кстати, вот он повод – нам познакомиться. Ты давно обещал…
– Ни к чему все это, – резко бросил Никита, – я не собираюсь идти у нее на поводу. И дома сидеть в новогоднюю ночь – не собираюсь. Мы с тобой потом подумаем, как и где будем встречать Новый год. Еще есть время…
– То есть, ты хочешь оставить маму одну?
– Да. Пусть, наконец, поймет, что я уже не принадлежу ей и научится видеть во мне мужчину.
– Мужчину? – голос Татьяны прозвучал презрительно…
Никита с удивлением на нее посмотрел:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что Новый год тебе придется встречать без меня… И вообще: я думаю, нам лучше расстаться…
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– Может, объяснишь?
– Зачем? Ты все равно не поймешь…
– И все-таки?
– Мне не нужен мужчина, на которого нельзя положиться.
– Не понял, – металл в голосе Никиты слышался все отчетливее.
– Как тебе объяснить? Смотри: сейчас я молодая и здоровая. Потом стану – больной и старой. А ты меня – на помойку. Улавливаешь ход моих мыслей?
– Ерунду говоришь. Я на такое не способен.
– Неужели? Родную мать готов в дом престарелых сдать, а меня, чужую тетку, пожалеешь? Все, Никита, разговор окончен. Прощай.
– Прощай, – эхом отозвался Никита…
Через год Никита встречал Новый год в полном одиночестве…
Мать умерла в доме престарелых…
Татьяна больше не объявлялась…
