В этот день, как и полагалось весной, стемнело рано. Остановившись у подъезда, Егорка сосредоточенно пересчитывал деньги в свете фонаря. Сегодня ему повезло! Сегодня ему удалось хорошо заработать, потому что снег таял вовсю и соответственно, машины очень быстро становились грязными. И вот, стоило им доехать до перекрестка, где, кстати, частенько случались пробки, как тут был он! Мальчишка с ведром и тряпкой, готовый быстро и недорого вымыть машину.
До этого Егорка пробовал собирать и сдавать бутылки, но не выдержал конкуренции с бомжами. Потом он пытался раздавать листовки рекламные одной новой, открывшейся недавно пиццерии, но его обвинили в том, что он листовки не раздал, а выкинул и в итоге ничего не заплатили. И парнишка совсем уже было нос повесил, но тут повезло — выручил Мишка.
Вообще то, у Мишки была репутация отъявленного хулигана, которого во дворе и вообще на этой улице сильно не любили, но вот к Егорке он относился хорошо. Хотя, если так основательно рассуждать, то мог бы плохо относиться!
В общем, Мишка, когда узнал, что Егорке срочно нужно заработать, сказал, что может приходить на перекресток и там мыть машины. Правда, нужно было отдавать половину заработанного, но даже с этим выходило очень, очень прилично!
Закончив считать, Егор задумался о том, как бы половчее спрятать деньги. Потому что точно знал — если они на глаза матери попадутся, то пропадут с концами! Такое уже случалось один раз, когда Егору на десятый День рождения бабуля вручила конверт с купюрами. Таких денег мальчонка в жизни не держал! И он уже размечтался, как на них купит себе почти как настоящий футбольный мяч, а еще — большую коробку ярких пирожных, но…
— Давай ка лучше у меня полежат, — сказала мама, забирая конверт. — Потеряешь еще! Потом отдам…
Егорка привык маму слушаться и поэтому деньги отдал, решив, что заберет завтра же, когда сам, как большой, пойдет в магазин. Но на завтра он неожиданно заболел — с утра поднялась температура, закололо в горле и заложило нос. Поправился Егорка только через две недели и аккуратно накануне первого сентября.
— Вот, — сказала мама и выложила перед ним стопку самых простых тетрадок зелененьких и один ластик в виде ягоды клубники, который и пах очень вкусно. — Тебе к школе, — добавила она.
— Мам, а мои деньги? — спросил растерянно Егорка.
— Какие деньги?! — прищурилась Тамара. — А ничего, что ты в этой квартире тоже живешь и за коммуналку надо платить? А ничего, что мы не миллионеры? Тебе вон, ботинки и те купить не получилось, будешь донашивать пока летнюю обувку… Вот, держи тебе ластик, смотри, какой красивый! Ты меня понял?!
Вообще то, Егорка ничего не понял. Но еще он очень боялся, когда мама была вот такой строгой. Поэтому он затряс головой и сказал, что все ему ясно.
Тамара с сыном жили на втором этаже пятиэтажки и главная претензия Тамары к своему жилищу заключалась в том, что окна одной комнаты выходили на помойку.
— Нет, ну, вы только посмотрите! — любила повторять она. — С таким видом же точно ясно — будешь вечность бедствовать! Тут и думать нечего…
И Тамара упрямо игнорировала тот факт, что окна кухни в их угловой квартирке выходили на цветник, который, усилиями местных бабушек и еще нескольких не равнодушных к царству флоры женщин, с ранней весны и до поздней осени выглядел так, что им восхищались все кругом, а один раз такую красоту даже сфотографировали журналисты для городской газеты. Егору, кстати, очень цветник нравился и он даже иногда помогал там. Серьезного, естественно, не доверяли, но иногда поручали полить цветы или подержать картонные стаканчики с рассадой, пока обновляли посадки.
Мама Егорки работала продавщицей то там, то тут и любила поговорить о том, как несправедлива жизнь. А еще она очень сердилась на тех, кто ее жизни учил! Или просто давал советы…
Папы у Егорки не было. То есть, он существовал, естественно, но чисто теоретически. Сама Тамара не стеснялась говорить сыну с раннего возраста о том, что она его «нагуляла по дурости» и не хочет, не будет унижаться перед каким-то типчиком, может, вообще зеком бывшим, ради копеечных алиментов! В общем, у Егорки очень рано появились весьма красочные представления о своем происхождении. И поэтому, должно быть, ему становилось так неуютно, когда другие дети во дворе принимались рассказывать о своих отцах что-нибудь хорошее или тем более — когда эти отцы появлялись, чтобы выгулять свое чадо или забрать его домой. Но, когда Егорка стал постарше, он научился внутри себя прятать это недовольство и просто стал более хмурым и молчаливым.
Что до всякой другой родни, то она тоже существовала как бы теоретически. Квартира, в которой мальчик жил с мамой, досталась ей по завещанию от дедушки Тамары, а баба и деда Егорки жили на другом краю города и почти не общались с дочерью. И только когда Егорка стал старше, он понял, что они ее считали непутевой, разбившей их надежды и вообще пропащей, пошедшей не по той дорожке. И только несколько раз в год баба и деда появлялись у них дома. Вручали мальчику подарок какой-нибудь, вот, например, тот конверт с деньгами, спрашивали, как он учится, хорошо ли себя ведет… И исчезали! Так что Егорка в какой-то момент стал воспринимать их больше не как живых, реальных людей, а скорее как неких персонажей почти сказочных… Наподобие Деда Мороза, который приходит под Новый год и вообще то, он старик добрый и самый лучший на свете, он волшебник, которому все на свете подвластно! Но… Он придет и уйдет. Он не заберет тебя с собой.
В детский сад Егорка то ходил, то не ходил… А в школу пошел с опозданием на один год и сразу там приобрел «славу» посредственного ученика, который наверняка станет второгодником! Но как-то жил Егорка потихоньку… Жил и рос…
Большая перемена в его жизни случилась, когда ему было уже двенадцать. Тогда Тамара решила, что она все-таки женщина и соответственно, нужно бы позаботиться о себе… Так в их дом стал захаживать Николай. Он был соседом, на десяток лет старше Тамары и был, как говорил Мишка «сложным персонажем». Тяжелый характер, но не сидит без дела и умеет работать, то авто ремонтируя, то разнорабочим на рынке, а то и где-то на городской свалке. Иногда Николай уходил в запой и тогда мог пытаться всех окружающих воспитывать, в том числе — с применением физической силы. Потом он из запоя выходил и ударялся в созидательную деятельность — работал с удвоенной силой, мог сделать ремонт или еще что-то полезное.
Егорка не понимал, что его мама и этот человек нашли друг в друге?! Но ему, естественно, никто и ничего не собирался объяснять… За исключением Мишки. Который, кстати, приходился Николаю родным сыном. Мама Мишки умерла от рака, когда ему было четыре года.
— Значит, ты мне теперь вроде как брат, — сказал Егорка смущенно в тот день, когда Николай появился у них дома с вещевой сумкой и Тома сказала, что вот, это отчим твой, сынок!
— Вот подарочек то, скажи? — Мишка сплюнул через щель между передними зубами. Егорка втянул голову в плечи — ему почему-то казалось, что Мишка на него сердится и хочет поколотить. Пятнадцатилетний подросток напротив и правда сердился, но не на него.
— Идиот мой батя, — поделился мнением паренек. — Не мог, что ли, нормальную найти? Хотя, кому он нужен, конечно, кроме такой дуры… Обижаешься?
— Нет, — мотнул головой Егорка. — Зря моя мама с ним… Нам и вдвоем неплохо жилось.
— Аналогично! — важно вкрутил в речь сложное слово Мишка. — Но, что поделать… Ищи плюсы, малой!
— А они есть? — с сомнением спросил Егорка.
— А то! — подмигнул Мишка. — Дома теперь, поди, будет мясо водиться. Мой батя пожрать любит! Так что не зевай и наворачивай, пока можно. Ну и потом, больше тебя никто во дворе обидеть не посмеет. Да и в школе.
— Потому что я твой брат как бы? — спросил Егорка и улыбнулся. Ему эта мысль наконец-то начала казаться привлекательной.
— Не разгоняйся, — щелкнул его легонько по носу новоиспеченный родственник. — Я тебе протекцию обеспечиваю не за то, что ты такой красивый, а просто, что это не порядок — гонять моего как бы мелкого брата. Не по статусу мне такое! Уяснил?
— Ага, — согласился Егорка. — С нами жить будешь?
— Неа, батя хату не захочет без присмотра оставлять. Так что, мне повезло вообще — буду один жить!
Егор довольно быстро привык к обновлениям в своей повседневности и вскоре ему начало казаться что не сильно что-то и изменилось.
…Закончив считать деньги, Егор развернулся от подъезда и пошел к соседнему дому — он передумал нести свой заработок домой, потому что там, где ни прячь, могла бы мать найти. Вместо этого он решил отдать все на сохранение Мишке. Ему он, как ни странно, но доверял почему то…
В эту весну, буквально через две недели, у Егорки должен был быть День рождения. И вообще то, он надеялся, что мама как-нибудь поможет устроить ему праздник. И если бы она разрешила, он бы пригласил домой друзей. Но вот тут то жизнь Егорки серьезно переменилась во второй раз. Однажды вернувшись домой с контрольной он застал мать в слезах. Она сидела за столом и в одиночку пила водку.
— Что случилось? — спросил подросток. Он знал, что есть метеочувствительные люди, а он вот был сверхчувствительным к переменам в настроении матери. И в этот раз творилось нечто… исключительно мрачное.
— Бросил он меня, — Тамара подняла взгляд на сына и Егорку аж вздрогнул — глаза у нее были как чужие, пустые какие-то. — Как теперь жить… Кому я нужна?
— Мне нужна! — выпалил мальчик, а потом шагнул к ней.
Вообще, он давным-давно не позволял себе подобного. Никаких нежностей, должно быть, с тех пор, как вышел из детсадовского возраста. Но сейчас ему вдруг до щемящей боли были нужно, чтобы мама обняла и поверила ему, что все у них будет хорошо! И никакой дядя Коля им для счастья не нужен.
— Мы справимся, мам, — дрожащим голосом продолжал говорить, говорить и говорить Егорка. — Я вот скоро школу закончу, работать официально вот, с четырнадцати лет можно. Все будет хорошо! Я о тебе позабочусь. Ты у меня очень хорошая, мам… Ты у меня самая лучшая! Мы будем счастливы!
Егорка не сразу понял, откуда исходит этот странный звук. А потом до него дошло — это Тамара продолжала рыдать и засмеялась одновременно. А потом она еще и закашлялась — низко, хрипло, каким-то пугающим, лающим звуком.
— Вот дурак ты! — как выплюнула мать и оттолкнула Егорку от себя. В ее взгляде стало еще больше холода. А еще… Теперь она смотрела зло. — Что, думаешь, ты у меня свет в окошке? Нагуляла приплод и все расхлебываю, конца-края не видно! Да что ты вообще в жизни понимаешь?! — Тамара вскочила из-за стола, с грохотом опрокинулась табуретка. — Да если бы не ты, может, я бы нормально замуж вышла, был бы у меня муж нормальный, семья, понимаешь ты? Ууу, видеть тебя не могу! Все, уйди! Пошел с глаз моих, только и можешь, что жрать!
Егор забыл, как дышать. Он стоял, будто в мраморную статую обращенный. А потом вдруг кинулся бежать. Прочь из квартиры! Прочь от этой страшной, жестокой женщины, в которой он еще несколько минут назад видел родную мать!
На улице уже стемнело и накрапывал стылый осенний дождь. Егорка залез под грибок песочницы и уселся на деревянном бортике. Тут было вообще не тепло и мокро… Но как же ему было сейчас плевать на погоду. Вообще на все плевать! И в душе творилось что-то невообразимое, как будто разом образовалась бездонная пустота и он не знал, чем ее заполнить, кроме как самому в нее провалиться. Егорка не знал, сколько он так просидел…
— Эй, мелкий! — его тряс, приводя в чувства, Мишка. — Ты чего тут? А ну, поднимайся! Что случилось? Тебя что, машина сбила? Ты какой-то… Пошли, пошли, домой тебя…
— Не надо, — на грани слышимости откликнулся наконец Егор. — Не надо домой. Не хочу…
— И что прикажешь с тобой делать?! — Мишка совсем не умел маскировать искреннее беспокойство о ком-то, которое вообще было непривычно для него, за напускной раздражительностью. — Ладно, пошли к нам. Идет? Батя борща наварил.
Егорка чувствовал себя таким разбитым, что едва удивился тому, что Николай спокойно отнесся к тому, что его сын привел домой чужого, по сути, человека. Мишка поделился своей сухой чистой одеждой, все вместе поужинали и потом Егорке постелили на диване в зале.
— Эй, пацан, проснись, — разбудил его Николай ранним утром.
Егорка, заморгав, сел резко. Он подумал, что ему сейчас, наверное, велят уйти. Но Николай этого не сказал. Он вообще выглядел странно — бледный и растерянный.
— Ты это, спокойно только, ага? Мать твоя… Тамара, в общем… Эх! — он махнул рукой. — Ночью пошла водкой докупиться в ларек, круглые сутки отпускает… Ну и под машину угодила…
Последующие события слились для Егора в какой-то сумасшедший, мрачный калейдоскоп.
Приехали бабушка с дедушкой, которые позаботились обо всем. И в дальнейшем почему-то именно похороны Тамары остались в воспоминаниях Егора как будто белым пятном. Нет, он помнил, как это было, но все виделось словно через запотевшее стекло.
А еще его очень быстро забрали из семьи Мишки. Бабушка и дедушка говорили, что теперь они будут опекунами Егорки. И вообще то, они не скрывали, что они не в восторге от этой идеи. Но и бросить они его не могли!
— Все-таки родня, — сказал дедушка.
— Ну, будем надеяться, получится из него сделать человека, — добавила бабушка. — Будем надеяться, не все гены матери, да отца!
Егорка было обидно такое слушать! Но и возразить он ничего не мог. И тем более не мог ничего поделать! Бабушка и дедушка ему, кстати, сразу объявили, что дурить не получится, а если попробует… Ну, детдом есть на свете. И туда Егорке вообще не хотелось!
А еще, поскольку опекуны мальчика жили на другом краю города, то выходило так, что видеться с Мишкой ему было очень проблематично. Вообще, для Егорки было просто поразительно, как так быстро бабуля с дедулей прознали про то, что они с Мишкой лучшие друзья? И реакция у них была однозначной — это было по их мнению очень плохо! И с Мишкой запретили, видеться, а также созваниваться. Но Егорка не мог вот так запросто и беспрекословно выполнять это требование! И с Мишкой они продолжили общаться. И иногда даже встречались и болтали, гулять ходили в центральный городской парк…
— Ну, как ты? — спросил Егорка однажды.
— В каком смысле? — уточнил Миша.
— Ну, тебе же уже восемнадцать почти, — вздохнул Егорка. — Скоро будешь совсем взрослым и сможешь делать что хочешь, не обращая внимания на взрослых. Совсем свободным будешь, как ветер!
— Нет, братец, — усмехнулся Михаил. — Вообще свободным от всего и всех стать сложно, почти невозможно… Ну, будет мне восемнадцать, стану учится в техникуме, работать больше. Потом, наверное, от отца съеду, чтобы своим умом начинать существовать. А еще мне хочется мир посмотреть, — добавил он после недолгой паузы. — Может, вообще далеко уеду!
— А как же я? — чуть позже Егор обругал себя за такое сентиментальное проявление чувств, но в то конкретное мгновение ему сделалось невыносимо при мысли о том, что Михаил возьмет и просто уедет куда-нибудь на край света,
— А что ты? — прищурился Мишка. — Ты что, хомячок в клетке, что за тобой пригляд нужен? Как-нибудь устроишь в жизни, не переживай! Хотя… Знаешь, наверное, я буду за тебя маленько переживать… Ты это, парень, смотри, чтобы бабка с дедом тебя не переломили, не скрутили, как проволоку в то, что им заблагорассудится!
Егор пообещал, что он будет расти «нормальным человеком», а также не станет почем зря дергать своих опекунов, раздражать их. А то, что он, кстати, виделся с Михаилом, стало в его жизни, пожалуй, главным секретом на несколько лет.
Квартира, в которой Тамара с сыном жила, была вскоре продана и вырученные за нее деньги положили на счет, с которого, как понял Егорка, он сумеет их снять после того, как станет совершеннолетним. И ему эта идея неожиданно очень понравилась и он, хотя до заветной даты было еще страшно далеко, уже начал потихоньку планировать, как же такие богатства потратить. А время летело…
Михаил периодически присылал о себе весточки. Он, как и планировал, перебрался в город намного более крупный, чем тот, в котором они вместе с Егоркой росли и теперь там заканчивал техникум, готовился, как говорил «зашибать деньгу».
У Егора тоже было, чем поделиться. На него, чем ближе приближались школьные выпускных экзамены, все больше наваливались бабушки и дедушки. Старики почему-то решили, что из Егора выйдет блестящий стоматолог. И сколько бы он ни говорил, мол, нет, это вообще не его, но бабуля с дедулей не отставали и вот уже Михаил стал вместо просьб, мол, я не хочу об этом говорить сейчас, просто игнорировать их. В самом деле, ну, что они могли ему сделать? Ну, максимум, это не выдавать карманных денег, да еще хитростью отнять телефон, чтобы спрятать где-то.
Правда, была еще парочка эпизодов. Так, в первый раз бабушка Люся попыталась запереть Егорку в комнате, мол, изолировать в воспитательных целях. Но парень просто открыл окно и со второго этажа, пользуясь лестницей из связанных между собой простыней, просто сбежал! Егор слонялся по таким называемым «впискам», ночевал у знакомых, в общем, всячески демонстрировал, что он, может и сирота, но кусаться и своевольничать при случае может!
И да, это произошло с жуть каким продолжительным по времени опозданием, но потихоньку старики начали признавать, что им под опеку достался не дикий звереныш, а просто человек очень молодой, с которым можно все-таки попытаться найти общий язык, не применяя лишь метод кнута.
После школы Егорка поступил в ВУЗ на архитектора, а еще, с согласия бабушки и дедушки не стал съезжать в общежитие. И такой формат проживания он выбрал по одной простой причине — так было удобнее. А чтобы не казалось, что он — не понимающий намеков честных людей нахлебник, Егорка стал людям, которые его все-таки не бросили совсем осиротевшего, помогать.
Он покупал со своих первых небольших подработок, еще когда на первом курсе учился, самые вкусные торты и пирожные для своих стариков. Он сопровождал бабулю в санаторий, потратив на это свои зимние студенческие каникулы (дедуля не мог поехать, он был очень занят — работал в очередную ночную смену).
А потом дедушка и бабушка попали в больницу. Это случилось вскоре после того, как Егорке исполнилось восемнадцать. И он, вообще то, был в шоке, потому что, вообще то, у его стариков было крепкое здоровье! И дело тут было в неудачном стечении обстоятельств — деда и баба свалились на льду в тот позитивный день, когда отправились выбирать елку к Новому году.
И так уж вышло, что в это же время Егорка должен был поехать в гости к Мишке. Он уже и билеты купил! И вообще то, у Егора был выбор. Он мог сделать вид, что его это все вообще не касается, мог бы отправиться домой, собрать вещи, кидая уже в сумку, а потом уехать. Уехать из квартиры бабушки и дедушки и пусть сами решают, как дальше быть.
Однако, все вышло совсем наоборот, потому что Егорка вернул билеты и твердо решил остаться дома. А почему бы, собственно и нет, подумал он, ведь к Мишке можно будет и потом еще съездить.
Егор всерьез позаботился о том, чтобы бабушка и дедушка чувствовали себя как можно более комфортно в собственном доме и ни в чем не нуждались. Именно для этого теперь уже совсем уже взрослый парень отправился в банк, чтобы снять часть денег со своего счета — на них он оплатил профессиональную и очень хорошую сиделку, таким образом, переложив часть заботы, в которой все равно ничего не смыслил, на чужие плечи. А еще с этих же денег Егор оплатил своим старикам самое полное обследование в частной клинике и дорогостоящую программу реабилитации. И ему было совсем не жаль потраченных денег, вот ни капельки! Нет, это все вовсе не означало, что Егор простил все те несправедливости, которые творили с ним дедушка с бабушкой… Но у него хватило сил это отпустить и принять тот факт, что в принципе, они действительно сделали для него многое, когда решили усыновить пацана, которого почти совсем не знали.
— Бабушка, дедушка, я хочу вас с кое-кем познакомить, — однажды сказал Егор.
В этот день он привел домой девушку. Ее звали Анюта и она была вчерашней выпускницей ВУЗа, а профессия у нее была очень, как казалось, Егору, уютной и благородной, доброй и щедрой — она была педагогом. И вообще то, Егор не был человеком спонтанных решений, но с Анютой все как-то само собой вышло — познакомились, искра чувств вспыхнула и он вдруг понял, что она — та самая! А значит… Ну, чего было тут ждать?
И вообще то, хоть Егор и не признавался в этом самому себе, но он испытывал некоторый, практически мистический страх перед завтрашним днем — он просто не знал, что в него произойдет… И по сути, на этом фоне и не захотел откладывать заключение брака — чтобы не раздразнить судьбу, не отпугнуть свое счастье и не дождаться того, как Анюту уведет какой-нибудь другой парень.
— Это, конечно, все здорово, — сказала бабушка после того, как он поделился своим видением их совместного будущего. — Но только не говори, что ты собираешься нам на шею сесть!
— В мыслях не было, бабушка, — улыбнулся Егор. — Анюта, кстати, тоже не хочет жить должницей — ни перед родственниками, ни перед друзьями. Нет, мы в ипотеку квартиру брать будем. Пусть для начала будет самая маленькая, студия… Нам хватит!
— Знаешь, — сказал дедушка задумчиво бабушке, когда Егорка ушел провожать свою девушку до ее дома. — Мне кажется, у нас нормальный внук вырос. Серьезный… Нет, он совсем на нее не похож! Хоть бы у него и дальше все складывалось нормально…
— Я полностью с тобой согласна, — сказала бабушка. — Но, знаешь, что я еще думаю? Маловато мы внука любили. Нужно было… помягче с ним!
Отношения Анюты и Егора развивались стремительно и вскоре стало ясно, что свадьба, ипотека и прочие составляющие общего совместного счастья семейного — не за горами.
— Помнишь, я тебе рассказывала про мою сестру, Леру? — спросила однажды Анюта.
— Помню, — кивнул Егор. — А что?
— Она же давно уже в другом городе, — принялась рассказывать Анюта. — Жених у нее там завелся, все действительно серьезно! В общем, он тоже отсюда родом и они решили вернуться. Представляешь, они уже и квартиру хотят купить в том же районе, где мы живем!
Егор еще совсем не был знаком с сестрой Анюты, но уже относился к ней положительно. Но каково же было его удивление, когда выяснилось, что жених Леры, это Мишка! Его Егор буквально увидел на первой семейной встрече и так растерялся, что аж дар речи потерял на пару минут. Потом, конечно, были теплые приветствия, спешные разговоры… Егор, кстати, даже чуть обиделся на Мишку за то, что тот не поделился такими важными новостями из своей жизни! Но тот ответил, что просто по старинной традиции не хотел спугивать удачу и вообще хотел сделать сюрприз.
— Ой! — сказала вдруг Анюта. — А может, нам устроить двойную свадьбу?!
И вообще то, Егор готов был сделать для любимой что угодно, но эта идея ему не особо понравилась. Михаил и Валерия его поддержали. Но в итоге сошлись на неком компромиссе — сестры решили, что хотят пожениться примерно в одно и то же время, весной, пока многие деревья в городе стоят в роскошном цветении.
— А помнишь, я тебе говорил, что все будет хорошо? — сказал Михаил. — Говорил, что жизнь еще обязательно нам улыбнется?
— Нет, я забыл, — честно признался Егорка.
— Неважно, — махнул рукой Михаил. — Главное, что все, кажется, сбывается… Кстати! Что подарить вам на свадьбу?
— Понятия не имею! Нужно посоветоваться с Анютой…
— Это понятно, — внимательно смотрел Михаил. — А если серьезно, только про тебя спросить? Помнишь, ты в детстве хотел велосипед? Вот ты его себе уже купил?
— Нет, — улыбнулся Егор.
— Значит, его и подарю! Хороший такой, чтобы мог, например, туризмом заняться. А потом… Мне почему-то кажется, что все сложится нормально дальше у нас! Что думаешь?
— Мне кажется, даже если я тогда и не поверил, то сейчас нужно тебе поверить обязательно! — улыбнулся Егор. — Здорово, что у меня есть такой друг как ты, Мишка. Ты мне… Как брат.
— Взаимно! — ответил Михаил. — И это на век минимум!
И две свадьбы в цветущею весну состоялись. И Егор получил в подарок на свадьбу замечательный велосипед.
Автор Антонова Р.
