В маленьком провинциальном городке в деревянных двухэтажных домах, построенных когда-то полотняно-ткацкой фабрикой для своих сотрудников, проживали две подруги-пенсионерки Ивановна и Степановна. Пожилые женщины вели спокойную размеренную жизнь, как и положено людям, находящимся на заслуженном отдыхе.
Дома стояли недалеко друг от друга, так, что окна их кухонь находились напротив. И сделав друг другу соответствующие знаки, каждый вечер старые, давно овдовевшие ткачихи, садились на скамейку во дворе и вели свои нескончаемые беседы.
Они обсуждали новости и бытовые дела, заодно вспоминая былые времена, а иногда просто молча сидели рядышком, задумавшись каждая о своем.
У Ивановны было трое детей и пятеро взрослых внуков, живущих далеко от родного дома и давно прекративших навещать свою мать и бабушку. К праздникам, случалось, присылали посылки, иногда звонили — на этом общение и заканчивалось.
У Степановны были только дальние родственники, связь с которыми была с годами утеряна. Её единственная дочь погибла совсем молодой, не успев порадовать мать внуками.
Многолетняя дружба этих двух практически одиноких людей казалась нерушимой. Жили тихо, мирно, пока не случились в их жизни неожиданные перемены.
Началось с того, что весной старушки взяли котят от окотившейся у соседей первый раз в жизни кошки Нюры, уже успевшей завоевать славу отличной охотницы на мышей, совсем распоясавшихся последнее время в старых домах.
Ивановна назвала своего рыже-белого котенка Мишкой, а Степановна черно-белого Гришкой. Котята подросли и ловили мышей не хуже матери. Хозяйки не могли нарадоваться, наперебой расхваливая своих питомцев.
— А мой-то Мишка даже в подъезде двух мышей поймал! — гордо сообщила Ивановна, восседая на лавочке во дворе.
— Мыши — это мелочь. Вот мой Гришка не то, что твой, он крысу утром во дворе поймал, большущую, и прямо под дверь мне принес!
Степановна многозначительно подняла вверх старческий, искривленный артритом палец в знак подтверждения правдивости своих слов, выжидающе смотрела на подругу, ожидая реакции от преподнесенной новости.
— Зато он у тебя по столу лазает, сама рассказывала. А мой Мишаня ни-ни, ну такая умница, такой порядочный кот попался. Надо ему чего, подойдет и тихо так мяукнет.
— Порядочный, говоришь? А кто у Лешки рыбу украл, пока он велосипед после рыбалки в сарай убирал? Думаешь, не знаем? Кто? — удивилась Степановна, моргая слезящимися на солнце глазами.
— Дед Пихто! Не прикидывайся. Гришка твой хваленый и украл!
— Да ты что?! Кто это говорит?
— Все говорят! — Ивановна, передразнивая подругу, подняла вверх палец, победоносно улыбаясь.
Все разговоры двух хозяек крутились теперь вокруг их любимцев, ведь они уже не были одиноки в своих квартирах. У них были коты!
Соседи, слушая их перепалки, реагировали каждый по-своему: кто-то смеялся, мол, на старости лет из-за своих котов спорят, как дети, кто-то крутил пальцем у виска, а кто-то огорченно вздыхал. Тем не менее спорщицы продолжали оставаться лучшими подругами.
Все было бы хорошо, и дружба Ивановны и Степановны продолжалась, но следующей весной братья, превратившиеся в крупных сильных представителей рода кошачьего, начали драться.
Нет, даже не драться, а биться смертным боем. Выбегая на улицу, первым делом они старались прошмыгнуть в подъезд неприятеля, а если не удавалось, то садились под окнами и начинали остервенело орать, вызывая соперника на честный бой.
Вызываемый орал и метался так, что хозяйке, хватавшейся за сердце, поневоле приходилось выпустить кота. Как только второй противник с громким боевым кличем и поднятой дыбом шерстью выскакивал во двор, его центр немедленно превращался в гладиаторскую арену и начинался поединок двух свирепых врагов.
Дети начинали плакать, другие животные в ужасе разбегались от неистовых криков, злобного рычания, режущего уши змеиного шипения дерущихся в облаке летящей шерсти родных братьев, ставших по неизвестной причине заклятыми врагами.
Они, как дикие, брызжущие слюной, оскаленные звери, налетая, рвали друг друга, прыгали, катались по земле, как заправские борцы, вцепившись друг в друга мертвой хваткой.
Доходило до того, что Мишку и Гришку, как взбесившихся псов, приходилось разливать водой. Физически унять котов никто не решался — слишком большими и острыми были их когти и зубы.
Дома же коты вели себя образцово-показательно и были редкими подхалимами. Плавно, с умильно-ласковым мурлыканьем, они нарезали круги вокруг ног своих благодетельниц, требуя награду в виде любимых лакомств за смелость и бесстрашие, проявленные в боях.
Наевшись до отвала, заваливались спать на мягкие перины хозяек до следующей ночи, чтобы набраться сил перед очередной схваткой.
Спать по ночам обитателям двора стало невозможно. Бабушкам начали предъявлять претензии, но они никого не желали слушать, выгораживая своих котов и сваливая вину друг на друга. Возмущенные жители обратились к участковому. Молодой милиционер посмеялся про себя над причиной коллективного обращения, но служба есть служба.
Собрав бабушек вместе, он провел с ними разъяснительную беседу, посоветовав выводить котов на поводках, чем их сильно озадачил, но не убедил.
— Да где это видано? Кота на веревочке водить. Людей смешить? Мой Мишенька не дерется, это вон к ней обращайтесь, — Ивановна кивнула на бывшую подругу.
— Врет она все, это все её Мишка, чистый сатана. Хоть в тюрьму меня, старуху, сажайте, а я своего Гришеньку на веревку не посажу! — заявила Степановна.
Ну что с ними делать, участковый махнул рукой и ушел. А кошачий беспредел продолжался.
— Опять твой Гришка драку закатил, ни стыда, ни совести, сущий злыдень! — укоряла подругу Ивановна.
— А кто, по-твоему, моему Гришане ухо прокусил и клок шерсти выдрал? Твой Мишка! Не кот, а сатана, чтоб его волки сожрали! — причитала Степановна.
— Ах вот ты какая ненавистница, и кот твой тебе под стать — нашли друг друга. А кто моему чуть глаз не вырвал, он вон весь в зеленке ходит обмазанный. Знать тебя до конца моих дней больше не хочу! — заявила уязвленная в самое сердце словами товарки Ивановна.
— И ты ко мне больше не подходи и не маши в окно, не отвечу. Сиди со своим помойным котом, он вон все помойки облазил, тьфу!
В итоге женщины первый раз за долгие годы не на шутку рассорились и стали врагами, как и их питомцы. Теперь они ходили на посиделки по другим дворам, жалуясь собеседникам на бывшую подругу и её “зверя”.
А ближе к осени случилось несчастье. Пьяный квартирант, снимавший жилье на первом этаже, прямо под Степановной, уснув ночью с горящей сигаретой, устроил пожар. Дом выгорел изнутри. Степановну увезли в больницу.
Гришка пропал. Через неделю кот снова появился во дворе. Грязный и жалкий, он скитался по дворам, промышляя на помойках, ночуя возле заброшенного сарая своей хозяйки.
На Мишку, следившего за ним, он уже не обращал никакого внимания. Горе сломило воинственного кота. У него не было теперь дома и хозяйки. Он подолгу, задумавшись, понуро сидел около сгоревшего дома и тихонечко плакал.
Ивановна, переживая, тайно подкармливала худеющего на глазах, ставшего пугливым, любимца Степановны.
Во время очередной вылазки на помойку, на скитальца напал завсегдатай “кладезя витаминов” для бездомных, здоровенный пес Вулкан, ставший бродягой после смерти хозяина. Он вцепился Гришке в спину, чтобы прикончить конкурента, но вдруг взвыл, выпустив жертву из пасти.
Мишка, спасая своего заклятого врага от неминуемой смерти, рискуя жизнью, прыгнул псу на шею, вцепившись когтями и зубами в морду. Раненый пес в панике убежал. Гришка остался валяться возле контейнера.
Старая Степановна медленно шла на поправку, ожоги затягивались. По ночам пожилая женщина плакала. Дома теперь нет, куда она пойдет после больницы на старости лет. Выбор невелик: или в комнатушку общежития, забитого развеселой приезжей молодежью, или прямо на кладбище.
И где-то сейчас её Гриша, наверное, сгорел или помер на улице, как никому не нужный бездомный бродяга.
Иногда ей приносили передачи, на вопросы отвечали, что от соседей. Увидев банку своего любимого вишневого варенья, мастерицей варить которое была Ивановна, терялась в догадках. Неужели она?
Прошло больше месяца. После выходных Степановну должны были выписать. В воскресенье к ней первый раз пришел посетитель. Это была Ивановна.
— Ты давай, подруга, вот что, не обижайся на меня. Обе мы старые дуры, ей-богу. Завтра тебя выписывают. Ко мне жить пойдем, чего нам делить. Места хватит, на что мне одной две комнаты. Смотри, я за тобой приду к двум часам! На такси домой поедем, как барыни, мы не хуже других. Вместе будем, теперь уж до конца.
Степановна ошарашенно смотрела на свою подругу и вдруг безудержно разрыдалась:
— Гришенька-а-а…
— Не реви, жив твой Гришка.
— А как же тогда? Они же дерутся.
— Ничего, всё у нас хорошо будет. Не реви, говорю. — укоряла её Ивановна, вытирая свое такое же мокрое от слез лицо.
Дома их ждали Мишка и весь вымазанный в зеленке Гришка, мирно дремлющие рядышком на старом, как их хозяйки, диване.
Автор НАТАЛИЯ С.
