В дверь позвонили. Хотя Евдокия Семеновна прекрасно знала, кто это, она на всякий случай честно посмотрела в глазок. Дети постоянно ей говорили: «Мать, не открывай дверь кому попало. Сейчас одни мошенники ходят».
Но за дверью стояли не мошенники, а Алена, хорошо знакомая Евдокии Семеновне девочка, которая принесла ей пенсию.
В те годы, не все пенсионеры получали пенсии на карточки.
Евдокия Семеновна привычно расписалась во всех документах, получила свою пенсию. Пенсия у нее была солидная — тридцать шесть тысяч плюс доплаты как инвалиду и компенсация за квартиру и транспортные расходы. Затем Евдокия Семеновна вручила Алене шоколадку, та поблагодарила, и дверь закрылась.
Звонок раздался вечером. Звонила дочь Катерина:
— Мамуль, пенсию уже принесли? Я сегодня подскачу. У меня опять полный напряг, денег не хватает. Десятку отстегнешь?
Евдокия Семеновна чуть было не сказала «да», но потом вспомнила о своем твердо принятом решении, и в итоге вышло что-то невнятное.
— Мам, я не расслышала! — прокричала в трубку Катя. — В общем, я сегодня вечером заеду.
Так происходило последние десять лет.
Дети у Евдокии Семеновны родились довольно поздно, только во втором браке, и когда она достигла пенсионного возраста (ей удалось выйти на пенсию еще в пятьдесят пять лет), оба ребенка — дочь Катя и сын Роман — жили еще с ней. Муж Евдокии Семеновны, Роман Петрович, умер еще годом раньше. Что поделаешь — мужчины умирают раньше женщин.
Евдокия Семеновна вышла на пенсию, но продолжала работать в том же институте, где работала всю жизнь, на той же должности старшего научного сотрудника. Начальству Евдокии Семеновны уже исполнилось семьдесят пять лет, и молодежи старый директор не доверял. Поэтому все сотрудники по достижению пенсионного возраста продолжали исправно работать, и текучки кадров практически не наблюдалось.
Старший сын женился и съехал из родительской квартиры через год.
Еще через два года его примеру последовала младшая сестра. Оба женились и вышли замуж очень удачно. Евдокия Семеновна всецело одобряла и невестку, и зятя. Как водится, молодые люди взяли ипотеку, купили квартиры и начали вить собственное гнездо.
Пенсию Евдокия Семеновна сразу же решила отдавать детям.
У нее вполне приличная зарплата, к тому же работа по договорам, тысяч пятьдесят в месяц выходило. Для Московской области этого более чем достаточно. Да ей, собственно говоря, ничего и не надо. Гардероб она практически не обновляла, в квартире недавно был сделан ремонт. Техника вся работала. Разве что новые сапоги прикупить раз в три года, но это не смертельно.
А детям надо ипотеку выплачивать, проценты банку платить, вот-вот внуки появятся.
Время шло. Внуки не появлялись, ипотека была благополучно выплачена.
Договоры все чаще доставались не Евдокии Семеновне, а более молодым сотрудникам, и она стала заговаривать с детьми о том, что дотации пора прекратить. В ответ она всегда слышала одно и то же:
— Конечно, мам, но у меня только что стиральная машина сломалась. Сейчас же мужики все безрукие. Муж ее починить не в состоянии, пришлось новую покупать. Подбрось немного денег.
— Да, конечно, мам, — это уже сын. — Со следующего месяца никаких денег. Но сейчас надо зимнюю резину покупать, сама понимаешь, ты же не хочешь, чтобы я в аварию попал.
Евдокия Семеновна понимала. Время шло, Евдокии Семеновне уже исполнилось шестьдесят пять, затем семьдесят.
Старый директор, которому было уже глубоко за восемьдесят, скончался прямо в своем кабинете, и на смену ему пришел молодой энергичный заместитель сорока лет. Через три месяца заместитель предложил всем сотрудникам, возраст которых колебался около семидесяти лет, выйти на пенсию.
Был торжественный банкет, была вручена последняя премия за многолетний труд на ниве российской науки, и Евдокия Семеновна обнаружила, что она осталась с одной только пенсией. Начались проблемы. Дети по-прежнему исправно забегали за пенсией. Евдокия Семеновна попыталась отказать.
— Рома, — сказал она сыну, — у меня осталась только пенсия. Зарплаты уже не будет.
— Ну так пенсия-то у тебя нехилая, — ответил сын. — Да и денег ты явно поднакопила. Дай десяточку до получки!
— А если что случится? — протестовала Евдокия Семеновна. — Лекарства понадобятся, я уже не молоденькая. Стиральную машину придется в ремонт везти, квартира уже обветшала, надо шкаф двигать, обои подклеивать.
— Да какие проблемы? — отмахнулся сын. — Разве я тебе шкаф не передвину? Обои наклеить — дел на два часа. Мы подскочим с приятелем, все сделаем.
Стиральная машина действительно вскоре сломалась.
Фирма не возражала против ремонта, но «уж машину вы к нам привезите самостоятельно». Евдокия Семеновна позвонила сыну:
— Рома, тут такое дело, машину в ремонт надо везти. Подъедешь?
— Мам, ты что, когда? — возмутился сын. — Я что, могу работу бросить и мотаться с твоими машинами? Вызови грузовое такси.
Машину отвез в ремонт сосед. Он же привез ее обратно и подключил ко всем коммуникациям.
Дочь вела себя аналогичным образом. В день получения пенсии она появлялась на пять мнут, чмокала мать в щечку, просила в последний раз «десяточку на неотложные нужды» и исчезала.
Наступила зима. Отопление еще не включили, и Евдокия Семеновна, естественно, простыла. В общем-то, ничего особенного, дело житейское, не в первый и не в последний раз. Все лекарства, как на грех, кончились, и Евдокия Семеновна собралась в аптеку. И тут выяснилось, что возраст дает о себе знать.
Вроде бы ерунда — температура тридцать восемь, аптека в соседнем доме, но ноги дрожат, голова кружится, в жар бросает. Евдокия Семеновна позвонила дочери:
— Катя, тут такое дело. Я простыла, температурю. Привези мне, пожалуйста, лекарства.
Дочь ответила:
— Попроси соседей таблетки привезти, ма! Подумаешь, температура, не отлучаться же мне из-за тебя со службы!
— У меня и денег нет, — возражала Евдокия Семеновна, — я последний раз почти все тебе отдала.
— Ну и как я тебе деньги дам? — резонно возражала дочь. — В телефонную трубку засуну? Ты же у нас принципиальная: карточку не завела, пенсию тебе домой приносят. Перехвати у соседки взаймы.
Делать нечего. Евдокия Семеновна нацепила на нос масочку и отправилась к соседке просить пятьсот рублей взаймы. Увидев Евдокию Семеновну всю в испарине, еле стоящую, соседка резко скомандовала:
— Быстро в постель! Я сейчас в аптеку схожу и врача вызову, а вы лежите.
И не вздумайте скакать. Еще воспаление легких не дай бог будет. Какого-нибудь супчика я вам занесу.
Евдокия Семеновна пыталась слабо благодарить, но соседка резко ее оборвала:
— Идите ложитесь, что ж я совсем без сердца, одинокому человеку не помочь?
Евдокия Семеновна послушно легла в постель и задумалась над последними словами соседки. А ведь, по сути, она действительно была одинока. Дети прибегали к ней только взять очередные деньги.
На дни рождения ее не приглашали давным-давно. Свои дни рождения она тоже не праздновала. Евдокия Семеновна задремала, снились ей кошмары, как она умирает одна на полу в своей холодной квартире.
Но все оказалось не так уж страшно. Лекарства соседка принесла, врач приехал и пренебрежительно сказал:
— Обыкновенное ОРВИ, не накручивайте себя, полежите недельку, и все обойдется.
Все действительно обошлось.
Получив очередную пенсию, Евдокия Семеновна предприняла два решительных шага. Во-первых, наконец-то завела банковскую карточку и переоформила получение пенсии на карту. Мало ли что. Во-вторых, отправилась к соседке, чтобы поблагодарить ее и отдать долг.
— Вы уж извините, — оправдывалась Евдокия Семеновна. — Я понимаю, что я вас побеспокоила. Но вы же видите: я человек пожилой, может, еще что случится. Если обращусь — не обессудьте.
— Чем смогу — помогу, — отвечала соседка. — Но вы же понимаете, я тоже не все время дома. Евдокия Семеновна, так вы же человек пожилой, одинокий, наймите социального работника. Он и продукты купит, и лекарства, и за квартиру заплатит.
— Мне не положено, — сказала Евдокия Семеновна. — У меня дети есть.
— И почему эти дети больной матери лекарства не могли принести? — взорвалась соседка. — Не дети это. Сказала бы я, да выражаться не хочется! Попытайтесь как-нибудь. Если они не вместе с вами живут, может быть, получится.
Увы, не получилось. По закону дети обязаны помогать родителям, а социальные работники тут ни при чем.
Когда дети в очередной раз заехали за деньгами (на этот раз получилось так, что они приехали одновременно), Евдокия Семеновна была категорична:
— Денег я вам больше не дам. Возможностей нет. Мне придется еще нанимать кого-нибудь, чтобы помогать мне. Я вам двадцать лет деньги давала, теперь пришло время вам мне помогать. Тысяч по десять в месяц.
— Ты, мать, вымогательством решила заняться? — фыркнул сын.
— Мама, ты с ума сошла, — возмутилась дочь. — Откуда у меня лишние деньги?
— Тогда не обессудьте. — Евдокия Семеновна развела руками. Дети обиженно ушли.
Через месяц они позвонили снова.
— Мама, я забегу перехватить десяточку?
— Нет, — твердо ответила Евдокия Семеновна.
Сама бы Евдокия Семеновна ни за что не справилась, но все та же энергичная соседка в конце концов сосватала ей свою троюродную племянницу, которая жила неподалеку и согласилась делать самые необходимые вещи за десять тысяч в месяц.
Но необходимых вещей накапливалось все больше. Надо было не только за продуктами сходить и пол помыть, но и помочь вымыться, разобрать старые вещи, выбросить вконец развалившийся шкаф и купить новый, помыть плиту, помыть посуду. Требовать все это за десять тысяч в месяц Евдокия Семеновна уже не могла.
Наконец она решилась
— Катенька, — сказала она помощнице, которую по иронии судьбы звали так же, как ее дочь. — Больше денег я тебе платить не могу, а работать у меня по полдня за десять тысяч ты не можешь. Давай так: плачу я тебе по-прежнему по десять тысяч, а квартиру оформим на тебя.
Испуганная Катя начала отказываться:
— Евдокия Семеновна, не надо, может, все-таки побольше будете платить? Это же надо со специальными фирмами договор заключать, а вдруг я вас обману, ухаживать не буду, а квартиру заберу.
— Если бы ты хотела меня обмануть, вряд ли ты бы мне об этом говорила, — горько усмехнулась Евдокия Семеновна.
В итоге на дом был вызван нотариус, был оформлен договор пожизненного ухода с последующим переходом двухкомнатной квартиры Назаровой Евдокии Семеновны в собственность ухаживающей за ней Екатерины Сергеевны Приходько. Нотариус три раза переспросила Евдокию Семеновну, уверена ли она в своем желании. Евдокия Семеновна отвечала утвердительно.
Скончалась Евдокия Семеновна через два года.
Соседка позвонила детям и уведомила их о смерти матери. Похороны дети устроили красивые, гроб заказали дорогой, обзвонили тех подруг матери, телефоны которых удалось найти в записной книжке. Все собравшиеся помянуть усопшую детей очень хвалили: вот ведь молодцы, и на гроб денег не пожалели, и поминки заказали в дорогом кафе, и подруг не забыли позвать.
Еще спустя неделю дети отправились к нотариусу оформить вступление в наследство. И там их ждал сюрприз.
Анна Медь
