Пашка брел по пыльному тротуару, понуро опустив голову и изредка поправляя сползающую лямку рюкзака. «Где брать эти гребаные деньги?» – билась в голове назойливая мысль. Месяц назад он опрометчиво занял у Кислого, главаря местной гопоты, кругленькую сумму. Уж очень хотелось ему тогда купить ко дню своего рождения новый смартфон, а у матери никогда лишней копейки для него нет. Живут они очень небогато – буквально концы с концами сводят. Вот и рискнул занять. Надеялся, что к сроку отдачи деньги найдутся. Может, удастся где-нибудь заработать или перезанять у приятелей по колледжу.
И вот срок отдачи долга наступил, только работы к этому времени так и не нашлось, а приятели одалживать денег не спешили. Пашка шел сейчас, ломая голову, где взять деньги.
Парень повернул в арку двора и под ней нос к носу столкнулся с двумя скучающими колоритными малыми.
«Поджидают», – мелькнула в мозгу Павла трусливая мыслишка, и он сделал шаг назад. Но не успел ретироваться – один из пацанов среагировал быстрее. Резко схватил Пашку за грудки и, притянув к себе, прошипел:
– Куда же ты, Павлик? Погоди. Деньги принёс?
Пашка обречённо мотнул головой, а нападавший нехорошо осклабился и продолжил: – Проценты растут. Сам понимаешь, за такую сумму и инвалидом можно стать. Завтра не принесешь – пеняй на себя!
Гопники, посвистывая, растворились в сумраке подворотни, а Пашка все стоял, растерянно глядя им вслед. Он понимал: его поставили на счетчик и с завтрашнего дня начнут выбивать долг. Только где же брать деньги? Не воровать же идти? Пашка еще вчера перебрал все возможные варианты по нахождению денег. Пытался продать пресловутый смартфон, но теперь за него давали лишь половину суммы, которая вместе с процентами не покрывала долг и на треть. «Значит, придётся становиться инвалидом, – обреченно подумал парень, – шпана слов на ветер не бросает». С завтрашнего дня его станут методично избивать, пока не покалечат или не выбьют долговые деньги.
От предчувствия боли и безысходности Пашка поежился – страх холодной змеей пополз по позвоночнику, окончательно лишив способности думать.
И вдруг в мозгу яркой молнией мелькнула спасительная мысль: «Баба Зина…». Зинаида Петровна, как её называет мать, была Пашкиной прабабушкой. Эта ветхая и сварливая старуха была очень живучей. В свои девяносто четыре года Зинаида Петровна пережила свою дочь, Пашкину бабушку, но все никак не хотела помирать. Она давно не выходила из дома, не могла себя обслуживать, но все жила и жила на этом свете.
Мать часто упрекала Пашку за то, что он редко навещает прабабушку. Пугала его тем, что однажды Зинаида Петровна осерчает и перепишет свое завещание. И тогда двухкомнатная квартира достанется не ему, а соседу прабабушки – Альберту Михайловичу, который так и вьется вокруг престарелой женщины.
– Он ведь не просто так к ней ходит. Он с умыслом ходит. Наверное, когда меня нет, что-нибудь плохое о нас с тобой придумывает и рассказывает ей. А она старая, не совсем адекватная, может поверить ему, и тогда тю-тю квартирка. Перепишет завещание на соседа, и судись потом с этим Альбертом Михалычем.
Но Пашки все было недосуг навестить прабабушку. У него, семнадцатилетнего пацана, других дел хватает. Когда ему ходить к этой старухе и выслушивать её глупые воспоминания?
А вот сейчас, преодолевая острое нежелание видеть немощную старость, Павел медленно побрел со двора, направляясь в сторону дома, где жила Зинаида Петровна. Уже через полчаса Павел давил на кнопку звонка в обшарпанной многоэтажке на окраине города. Он пришел к прабабушке, надеясь получить спасительную сумму. Каким образом, он ещё не знал. Но то, что у прабабушки есть деньги, он знал точно. Дверь долго не открывалась. Пашка даже приложил ухо к дерматиновой обивке двери, пытаясь услышать хоть какое-то шевеление в квартире. А когда внезапно звякнул дверной запор, едва успел отскочить от распахнувшейся двери.
***
На пороге возникла сухонькая невысокая женщина с редкими от старости волосами. Её сморщенное личико страдальчески скривилось, когда она усердно разглядывала гостя. И Павел понял, что баба Зина его не узнаёт.
– Баб Зин, это я, Паша, – произнес парень, пытаясь справиться с замешательством. Старушка растянула морщинистые губы в беззубой улыбке.
– Павлуша, правнучек, входи-входи, – зазвучал её надтреснутый голос, и, держась за стену, прабабушка медленно поплыла вглубь квартиры.
Пашка, скинув рюкзак и кроссовки в прихожей, шагнул за Зинаидой Петровной в глубину большой комнаты, отмечая по пути, как резко ударил ему в нос стойкий запах одинокой старости и корвалола.
– Сейчас, дорогой мой, мы с тобой чайку попьем, – оживленно защебетала старушка. – Ты не голодный? Может быть, тебя покормить?
Пашка на миг представил липкую, плохо вымытую посуду на кухне прабабушки, молча поморщился и произнес в сухонькую спину старушки:
– Нет, ба, я не голоден. Давай только чаю попьем.
Он зашёл в тесную кухоньку, осторожно сел на шаткий табурет и стал брезгливо наблюдать, как баба Зина ставит на конфорку свой старый чайник со свистком. А когда старушка подала ему красивую белую чашку тонкого фарфора, облегчённо вздохнул. В сравнении с другой кухонной утварью, эта чашка выглядела идеально и была вымыта. Баба Зина наполнила чашку Павла свежезаваренным чаем, потом налила себе чашку и опустилась на краешек стула.
– Конфетки бери, – произнесла она ласково, пододвигая Пашке стеклянную вазочку. – Они вкусные.
Пашка аккуратно выудил из вазочки шоколадный батончик.
***
После чая они сидели в большой комнате на диване, и Пашка, запинаясь, рассказывал бабушке Зине о цели своего прихода. Бабка слушала сбивчивый рассказ правнука и понимающе кивала. Она только однажды перебила его, посоветовав обратиться в полицию. Но Пашка отмёл это предложение:
– Ба, что я скажу им? На кого жаловаться? Я же сам у них эти деньги занял. Их все равно надо отдавать.
Старушка понимающе кивнула:
– Да, милый, ведь ты сам их занял. А много ли должен?
Павел назвал сумму, и бабка в ответ только всплеснула руками.
«Не даст. Точно не даст», – огорчился Павел, отметив реакцию прабабушки на его слова.
Но старушка вдруг легко поднялась со стула.
– Дам. Конечно, дам, – будто прочитав мысли правнука, прошамкала Зинаида Петровна. – Никакие деньги не стоят жизни и здоровья родного человека. У меня немного есть. Я сейчас посмотрю.
Пашка проводил взглядом засеменившую к комоду бабусю и облегчённо выдохнул. А потом неслышно на цыпочках последовал за ней.
Деловито покопавшись в ящике с бельём, старуха вытащила на свет увесистый узелок из серой тряпицы. Пашка уже стоял за спиной Зинаиды Петровны, едва сдерживая дыхание. И старушка почувствовала его за своей спиной. Она вдруг резко обернулась, захлопала выцветшими глазами на притаившегося правнука, приговаривая:
– Ты что? Ты что это тут?
А тот, не соображая, что делает, вырвал узелок с деньгами из старческих рук. Но баба Зина оказалась совсем не такой беспомощной, как думал Пашка. Словно кошка, она вцепилась в руку парня, пытаясь отнять деньги. Ему ничего не оставалось, как с силой оттолкнуть разошедшуюся бабку, и она, охнув и раскинув в стороны руки, упала спиною на пол, сильно ударившись головой. Лежа на полу, баба Зина ещё несколько секунд с мольбой в глазах смотрела на правнука, а потом потеряла сознание.
Пашка в ужасе наклонился над бесчувственным телом старушки и потряс её за плечо. Но Зинаида Петровна не подавала признаков жизни. Поняв, что баба Зина мертва, Павел, словно испуганный заяц, рванул в прихожую. Быстро надел кроссовки, схватил рюкзак и выскочил из квартиры.
***
Отдышаться ему удалось только в автобусе. А прийти в себя от содеянного он смог только тогда, когда, присев на лавочку в пустынном сквере, смог пересчитать сбережения бабы Зины. Деньги снова вернули ему радость жизни. Теперь он сможет отдать долг, и у него еще останется приличная сумма – гуляй не хочу. О старухе он старался не думать. Она и так зажилась на этом свете, пора уже и честь знать…
Примчавшись домой, Пашка опять развязал заветный узелок, взял из него сумму, равную долгу с процентами. Потом аккуратно завязал тряпицу с деньгами и спрятал. Он засунул узелок с оставшимися деньгами в матрас своей постели, предварительно разрезав шов. Потом, как ни в чём не бывало, вышел из дома и набрал номер Кислого:
– Алло, Кислый. Это я, Пашка. Твои ребята сегодня приходили за деньгами, но я не смог отдать. Извини. Я сейчас могу принести. У меня есть деньги. Да, с процентами. Куда? На остановку «Универмаг»? Хорошо. Через десять минут буду.
***
Ровно через пятнадцать минут после звонка Пашка почувствовал себя свободным и независимым – он расплатился с долгами. Павел был счастлив. Но счастлив он был недолго…
Вечером того же дня в квартиру нагрянула полиция. Деньги в матрасе нашли быстро. Пашку арестовали и посадили в следственный изолятор. Ему предъявили обвинение в убийстве и ограблении. Зинаида Петровна умерла.
Сначала Пашка отрицал свою вину и говорил, что вообще не был у прабабушки. Но отпечатки его пальцев на дверной ручке прабабушкиной квартиры и на фарфоровой чашке с недопитым чаем говорили об обратном. Кроме этих доказательств, присутствие Павла в квартире в момент смерти Зинаиды Петровны подтверждал и сосед покойной – Альберт Михайлович, который, кстати, и обнаружил её мертвой. Он слышал, как хлопнула дверь у соседки, а потом из окна своей квартиры видел, как Павел выходил из их подъезда. Отрицать содеянное было бессмысленно, Пашка признался в непреднамеренном убийстве и собственноручно написал чистосердечное признание.
***
Через пять лет заключения Павел вернулся в родной город. Теперь он меньше всего был похож на того семнадцатилетнего легкомысленного Пашку.
Полуседого и сдержанного, его при первой встрече едва узнала родная мать. Но не тюрьма сделала Павла таким уставшим и надломленным. Все годы заключения Пашке снилась прабабушка. Она часто приходила к нему во сне и просила вернуть деньги.
– Зачем ты, Пашенька, деньги у меня отнял? Я же их на смерть копила. Отдай деньги, Пашенька, – вопила старуха и впивалась своей костлявой рукой в горло Павлика. Рука старухи все сильнее сжимала горло, Пашка начинал задыхаться и просыпался от ужаса в холодном поту.
От этих снов Павел сильно страдал морально и физически. Недосыпание сказывалось на его здоровье.
Спокойно он заснул только через год после возвращения из колонии, только тогда, когда заработал денег на дорогой надгробный памятник и поставил его на могиле прабабушки Зины.
Сердце Павла успокоилось, как и душа убиенной им старушки, которая перестала приходить к нему ночью в кошмарных снах.
—
Автор рассказа: Александр К.
