Они сидели, закутавшись в одеяло «с ногами» на стареньком диванчике, и пили чай с печеньем. В квартире было прохладно и на плечах обоих накинуты свитера.
Сегодня был выходной.
«Вот так бы и сидеть всю жизнь рядом с Витькой» – думала Алька, только так. Вдвоём и никого-никого больше.
Они ещё не были женаты, оба заканчивали учёбу. Аля — университет, Витя — военное училище. Летом намечалась свадьба.
– Когда к моим поедем? – вставил в разговор Витя, тем самым испортив Але настроение, – Нам сейчас свободное посещение объявят, можно отпроситься на недельку.
У Али тоже шло преддипломное время и, в принципе, исчезни она на неделю – никто бы и не заметил. Но ехать ей не хотелось.
С родителями Виктора они ещё не знакомились, а вот к маме Али уже съездили. И он имел полное право требовать знакомства и с его родителями перед свадьбой.
Но слово «свекровь» вызывало у Али бурный внутренний протест.
– Ты знаешь, а я никогда не смогу назвать твою маму – мамой.
– Почему?
– Ну, потому что мама у меня одна – моя. И это — мой принцип.
Виталий не понимал, но и не спорил. Так, значит так. Лишь бы любимая Алька была всегда рядом.
А у Альки были на то причины. Не личные, конечно, а семейные.
Её бабушка, которая принимала непосредственное участие в её воспитании, рассказывала ей о своей свекрови вот что.
Когда-то она с севера «приехала замуж» в южно- русское селение. Традиционно, ещё на свадьбе, поклонилась в ноги родителям мужа и назвала их мамой и папой.
Видимо, приезжая невеста не очень родителям нравилась, планировали свою – местную. И начала свекровь невестку воспитывать.
Бабуля рассказывала и всю жизнь не могла простить одного: утром в пять, когда она, с беспокойным новорожденным дитём, наконец засыпала, свекровь её будила – надо было собирать мужчин на работу. Каждая – своего.
Свекровь ставила котелок с картошкой в печку только своему мужу – свёкру, а сыну должна была готовить его жена, это другой котелок с картошкой. Вот и толклись они обе у маленькой печки. И если молодая невестка, отвлеклась на ребёнка, не успела что-то положить, её молодой муж уезжал без еды на целый день. Свекровь была жестка.
– Свекровь, – вздыхала, вспоминая, бабушка, – Это тебе не мама!
А мама Али вообще виновницей развода с папой называла свою свекровь, которую тоже когда-то звала мамой. Папа был мягкий, и разорваться между требовательной матерью и женой так и не смог.
Мама пыталась спасти семью, но начались такие оскорбления в её адрес от свекрови! Пришлось расстаться. Мама растила Алю и её младшего брата Андрюху одна.
«Хорошо, что Витька военный и рядом со свекровью они жить не будут!» – размышляла Аля. Но знакомиться и общаться, увы, придётся. Изначально уже настрой был отрицательный.
Но через некоторое время они уже ехали в далёкие родные места Виктора на поезде, а потом на автобусе.
Дом Виктора находился в посёлке под Воронежем. Места необычайно красивые, но Аля что-то волновалась, и все попытки жениха показать ей весенние картины, отвлечь её от мыслей предстоящей встречи, были безуспешными.
Отец их встретил на автобусной остановке. Он так крепко обнял Алю, что та, от неожиданности, даже растерялась.
Зашли в дом.
– Мать, встречай детей, – крикнул будущий свёкр.
Из пространства дома выплыла полноватая женщина в фартуке поверх нарядной кофты. Она улыбалась, и тоже подошла и крепко обняла Алю:
– Ну, здравствуй, дочка. Здравствуй, Альбина! Заходите, что стоять? Стол уж накрыт.
Видимо, традиция у них такая – все обнимаются. Але обниматься со слабо знакомыми людьми не хотелось, а ещё, имя Альбина она не любила, хоть и была таковой по паспорту. Ну, да ладно. Стол, ожидавший их, сразу помог забыть все недовольства. Но зажим остался.
Гостить они собирались всего пару дней.
Эти дни пролетели очень быстро. Гулять они особо не ходили– весенняя распутица, только один раз сходили в молодую семью сестры Виктора. Но там рос грудник и долго засиживаться было неловко.
Отец Виктора показывал Але свои деревянные поделки, он увлекался резьбой по дереву, сходили в баньку.
С Марией Федоровной, будущей свекровью, больше говорили о Викторе. Каким он был, как учился, как потерялся однажды в городе. В общем, тема Виктора была интересна обеим. Рассказывая, Мария Федоровна крутилась по кухне и хозяйству. Аля предлагала помощь, но та отвечала:
– Сиди-сиди, ты в гостях, успеешь ещё в семейной жизни набегаться.
Летом в городе сыграли свадьбу. Родителей молодого мужа мамой и папой Аля так и не назвала. Прекрасно и по имени-отчеству. А вот Виктор легко Алину мать стал называть мамой. Але показалось, что свекровь слегка обиделась, но виду не подала.
Для молодых начиналась новая самостоятельная жизнь.
Что Аля ждала от начала жизни с молодым офицером? Да, романтики. Но не такой, точно.
Их распределили в забайкальский военный округ. Аля к тому времени уже ждала первенца.
Там, в военном посёлке, их сначала поселили в железный вагончик, стоящий прямо на территории части рядом с казармами. Алька взялась за его благоустройство с боевым настроем.
С трудом выбралась в ближайший райцентр, приобрела обои и кое-какую утварь. Вскоре в вагончике, хоть и было очень тесно, но стало вполне уютно.
Но … Шла осень. Вагончик не отапливался. Они грели какую-то электропечку, которую притащил со склада Виктор, но и она не спасала … Обои поползли от сырости стен.
Их переселили в отапливаемый общей печью барак. Комнатка маленькая, но тёплая. Кухня общая, большая. Удобства на улице, вода с колодца. Туда, после тяжёлых родов, выросшая в городских условиях Аля и привезла сынишку.
И тут, абсолютно неожиданно, Виктора отправили в командировку. Надолго – в горячую точку.
Он уехал, а Аля, ещё неоклемавшаяся после родов, осталась одна с малышом на руках, практически без связи с мужем. Хорошо хоть часть его зарплаты можно было получить в бухгалтерии воинской части.
Алька стеснялась обращаться за помощью, она от рождения была упряма. Ей казалось, она справится со всеми трудностями сама.
Шло начало марта. Дверь барака заносили бесконечные снегопады. Командование отправляло на расчистку снега солдат, но не регулярно. Чтобы сходить за водой или продуктами надо было отгребать снег самой. Вёдра с ледяной водой для Али были слишком нелегки.
К тому же … крысы. Их не было в комнате, но на кухне, в которой временно оказалась она одна, носились толпами.
Алька, у которой уже пропадало молоко, решительно выходила на кухню и с криками:
– Ой! … Ай! Мамочка! – варила сынишке кашу.
А потом бежала в комнату и закрывалась там. Сидела на кровати и ревела, доедая, недоеденное сыном.
Потом брала себя в руки. Она была уверена, что преодолеет и эти трудности.
Але нездоровилось. Дениске тоже. Что-то не шла ему смесь, которую привозили ей из райцентра, а с её молоком вообще беда. Аля начала осознавать – она не справляется. Уже не было сил и желания готовить себе, навалился депресняк, раздражал ребёнок.
Она написала Виктору, просила, чтоб он перевёз её домой к матери. Но его никак не отпускали. А одной с грудником в такое далёкое путешествие пускаться было страшно.
Мама Али приехать и помочь дочери не могла. У неё был сын — школьник, Алин брат и, конечно, работа. Она не была пенсионеркой.
Виктор нашёл выход – позвонил родителям.
Рано утром, когда Алька лежала в постели вся красная с высокой температурой, она услышала хруст снега за порогом. Кто-то расчищал дверь.
– Надо же! Нашлись, наконец, помощники, – подумала Аля.
Вставать и благодарить не было сил, она не спала ночью: Дениска маялся животиком, не было нормальных смесей. Кормила уже и манкой, и молоком.
Но в дверь постучали.
Аля приплелась к двери и на пороге увидела … Марию Федоровну.
– Ну, здравствуй, дочка! Вот я вас и нашла!
А найти их было не так-то просто. Она иискала невестку с внуком несколько часов, дошла до командования части.
Свекровь, хоть и была с долгой тяжёлой дороги, но намётанным взглядом сельского жителя и просто мудрой женщины сразу оценила обстановку.
Она крепко обняла невестку, потом потрогала её лоб и куда-то удалилась. Алька уже плохо соображала, температура подскочила.
Через пару часов Аля уже была в госпитале – мастит. Денис остался с бабушкой.
Через неделю, когда Алю подлечили и привезли домой – в барак, она его не узнала. Тут был новый бак, наполненный водой, новая электропечка, чистота и уют, большие запасы продуктов и главное – хорошие смеси для Дениски.
На кухне не было крыс, свекровь их извела. А Дениска был румян от тепла печки, завернут в белоснежные пелёнки и спокоен.
Утром сквозь сон, Алька слышала, как свекровь сходила за водой, как забрала у неё хныкающего Дениску и унесла на кухню.
А когда, часов в десять, Алька проснулась окончательно – её ждали тёплые закутанные в полотенце и шерстяную кофту сырники, улыбающийся сын и довольная слегка усталая свекровь. Она доваривала борщ.
– Мария Фёдоровна, как же хорошо-то! – присаживаясь к сырникам, сказала Алька! – Как же хорошо нам с Вами! Идите — поспите, я доварю.
Только к лету приехал Виктор. А всю весну Мария Фёдоровна с Алей и Дениской жили втроём.
Они много беседовали. Аля слушала рассказы свекрови о её нелегкой жизни, затаив дыхание.
Они спали на одной кровати, и по очереди заботились о Дениске, посадили небольшой огород возле барака. Когда стало потеплее, они выезжали на закупки в военторг, а потом гуляли в парке.
Обе они переживали за Виктора и ждали его.
И Аля не представляла себя уже без этой женщины. С ней было тепло и уютно, с ней было легко и надёжно. Она знала всё. Любая бытовая проблема была решаема.
– Смотрите, ох! У нас угол течёт. Дожди проклятые!
А свекровь, оценив обстановку:
– Не ругай дожди, Алечка. Они землю поят, огород наш поливают. А рубероид и клей я завтра куплю. Подтекает там, я знаю где.
И проблема быстро разрешалась.
– Ох! Дайте, я Вас обниму, – восклицала Алька, прижимая к себе эту мягкую женщину.
Свекровь уговорила и настроила Алю на посещение общественной бани. До этого Алька стеснялась. Грела дома кастрюли и обмывалась над тазиком. Теперь же, в банный день, они дружно парились в бане, а Дениска спал под присмотром банщицы.
Мария Фёдоровна находила общий язык со всеми, умела договориться, похвалить, и в конце концов её уже уважали и командиры, и соседки.
– Спи, спи, дочка! – шептала свекровь, поднимаясь очень рано, чтобы начать свою неоценимую помощь.
– Спасибо тебе, мам! – сквозь сон прошептала Алька и улыбнулась своим мыслям.
А мама-свекровь, держа Дениску на руках и тихо прикрывая дверь, улыбнулась своим.
Нет, не ради этого титула «мама» она здесь, осталась бы и Марией Фёдоровной прекрасно, вроде, и не важно всё это, поверхностно. Но было так приятно, что пришлось смахнуть лёгкую слезу счастья.
А Алька не сразу уснула, лежала и думала: вот так мы в юности строим представления о будущем, а жизнь – она берёт своё.
Не всегда надо следовать своим принципам, и не всё в нашей жизни можно измерять чужими примерами. Измерять надо сердцем.
– Спасибо, мама милая, – прошептали губы, и Алька провалилась в сон.
