Валентина вдруг осознала, что не спит и не спала всю ночь. Как не спала? Может она и сейчас спит? Да нет же. Нельзя спать и думать одновременно. Думать о том, о чем думать вообще бесполезно, потому что изменить трудно.
Вот только ещё бессонницы ей не хватало! А ведь с утра в офис. Муж тоже ворочался, не спал. Но она лежала, не шевелясь. Помнила – поссорились вчера. Пустота, которую она вчера почувствовала, опять вернулась и резанула сердце.
Совсем одна она в своей беде, одна! Муж ее не понимает.
Вчера она кричала на него. Прямо кричала, хотя раньше себе такого не позволяла. Он вышел на балкон, словно хотел, чтоб она успокоилась одна. Знал – на балконе кричать она не станет.
Господи! Ну, а если разобраться, разве он в чем-то виноват? В чем? В том, что не хочет страдать также, как она. В том, что надоела она ему в своих доводах, в том, что считал, что страдания эти излишние.
А вот Валентина так не считала. Она винила себя. Что она сделала не так? Где ошиблась? Неужели, она плохая мать?
А горе у Валентины было большое – разводилась с мужем дочка.
Валентина, лёжа в постели, сморщилась от вернувшихся мыслей. Никак она не могла принять это – неужели это явь, неужели и правда дочь разводится?
Она спустила ноги на прикроватный коврик, голова была тяжёлой, сказывалась бессонная ночь. Накинула халат и пошла в ванную.
Состояние гадкое. Из-за банального развода дочери не хотелось жить вообще. Всё рушилось…
Всю свою жизнь больше всего на свете Валентина хотела, чтобы семья ее была оплотом для всех, чтоб благополучием процветала, чтоб дочь была счастлива. Она все контролировала. Мужу и дочери требовалось лишь “слушаться” и исполнять то, что задумала она. Нет, диктатуры в семье, в прямом ее понятии, конечно, не было. Просто все знали – мама знает лучше, что нужно, а что не нужно. А она неустанно и терпеливо объясняла – “как не надо”, “как надо” и обязательно – почему.
И это давало свои плоды – семья была благополучной, обеспеченной. Им даже завидовали.
– Валечка, вы и дачу купили. Как Вам это удается?
В девяностые, когда стало очень нелегко, одевшись в старое, и натянув до бровей кепку, Алексей, муж, садился за руль старого «Жигуленка», выезжал на городские улицы – «бомбил» – зарабатывал копейку. Подбирал на улицах мешочников и иных прохожих, развозил «челноков» по рынкам с тюками товара. Потому что вступили они тогда в кооператив, а кооперативный пай вдруг попер вверх. Но Валентина отступать не хотела – считала, что должны они это осилить.
Она и сама не сидела без дела, оставшись без работы, разрисовывала деревянных матрёшек и досочки – в магазин на продажу. Платили мало, но и это было дополнительным заработком.
– Потерпите! Зато будем с квартирой!
Время шло – появлялись новые цели. И цели эти были не только материальные. Главное и основное – дочь. Алина должна быть лучшей во всем. Одета – с иголочки, наглажена до тонкостей, воспитана на радость людям. Как-то мягко был преодолен и подростковый кризисный возраст. Никогда проблем у Валентины с Алиной не было.
А ещё – Алине надо помочь устроиться в жизни. Были подключены все родственные связи, и дочь получила престижное образование в одном из лучших вузов области, а потом и устроена. И не абы куда, а в институт энергетики ведущим специалистом. Валентина гордилась дочерью.
– Моя Алина всего добилась сама! Своим трудом…, – хвасталась она коллегам.
И у Валентины уже было просчитано всё наперед. Следующая цель – квартира для дочери. Она наседала на мужа – нужны были деньги. Вступила в судебный спор с родней мужа на право наследства. Поссорилась, но отсудили они неплохой куш после смерти отца Алексея, который давно уж оставил сына.
Квартира Алине была приобретена в ипотеку. Нужно было спешить – Алина засобиралась замуж, приобрести жилье до брака просто необходимо. У Валентины такие вещи всегда были продуманы. Успели. Отыграли свадьбу, конечно, великолепную, на зависть всем.
Валентина к этому времени занимала уже начальственную должность в торговой организации, она была исполнительной и работящей, и зарплата ее была вполне приличной.
– Ох, Алина… Теперь – ремонт нам осилить.
– Мам… Может мы сами с Димой? Он работает, да и я… Потихоньку сделаем.
– Давайте, делайте. Я разве против? Помогу просто.
Валентина была женщиной с высокими эстетическими потребностями. Работников, которых нанял зять, Валентина выгнала через три дня.
– Дим, ну ты же видишь! Это бездельники какие-то…
Зятя своего Валентина любила. Дочке повезло. А он, как никто, понимал тещу. Хочет других работников – пожалуйста. Тем более, что квартира-то по сути не его. Мебель? Откуда у молодежи деньги на мебель? Ясно, что помогали родители. А выбирали вместе с Валентиной. Советовались, обсуждали, но полагались на вкус тещи.
Валентина же очень хотела, чтоб мебель нравилась и детям. Она им и нравилась – кивали… Мать была уверена, что выбирали молодые, а она просто чуть направляла их в правильное русло.
А потом появился на свет Дениска. Нужно было, чтоб Алиночке было не тяжело, помогала, переехала на время к ним. Так делают очень-очень многие матери. И это – естественная материнская помощь.
А зятя настраивала так, как всю жизнь настраивала мужа – зарабатывай. Ты должен обеспечить семью. Дима был хорошим зятем, тещу слушал и зарабатывал. Мотался по своей инженерно-экологической работе по командировкам, карьерно рос.
Алина без него часто скучала, уезжала к родителям, подолгу жила у них. Валентина в эти дни уставала – уж очень хотелось, чтоб дочка отдохнула, она брала на себя и хозяйство, и внука. Дочка лежала с телефоном в руках.
И дальше жизнь дочери шла по расписанному Валентиной сценарию.
– Вам отдохнуть надо, Алин. Поезжайте-ка… Купим путевку вам, поможем.
Картина жизни для дочери, которую нарисовала себе Валентина давалась ей с трудом. Но она хотела, чтоб дочь жила именно так, как она представила.
– Значит, мы не сменим машину в этом году, да? – горевал муж.
– Нет, конечно. Пусть дети отдыхают. Им – деньги ушли. Сейчас все так дорого.
И вот, когда уже Дениска привык к детскому саду, когда Алина вышла на работу, когда она уже с помощью родителей приобрела автомобиль, когда все шло правильно – по плану, прилетело от дочери такое известие…
Они разводятся!
Валентина не поверила. Шутка какая-то.
– Мам, да что ты все – Димочка, Димочка… Мы разводится будем, мам.
В этот момент Валентина держала телефон у уха, разговаривала с дочерью, наклонившись – собиралась включить робот-пылесос. Оглушенная новостью, так и осталась стоять в нелепой позе, согнувшись. Похолодевшие вмиг пальцы гладили поверхность пылесоса.
Потом она медленно со страхом разогнулась, переспросила:
– Алин, ты сейчас чего-то такое сказала, а я не поняла…, – произнесла с растяжкой.
– Мам, да, мы с Димой решили развестись.
– Развестись? Нет, Алиночка, надеюсь ты шутишь. Этого не будет. Что случилось?…
Тогда она так и не поняла причины развода. В голове шумело, она не слышала объяснений дочки, в душе мелко и колко начали жужжать колкие шмели плохого предчувствия. Поговорив с дочерью, придвинула пылесос на место – было уже не до уборки, набрала номер зятя.
– Дима! Что у вас там произошло? Алина меня так напугала…
И опять Валентина толком ничего не поняла. Зять говорил что-то о том, что они устали друг от друга, что слишком много у них мелких разногласий, что они разные, что не понимают друг друга, что разлюбили…
Причины… Она никак не могла понять причины развода. Она направилась к дочери.
Дорогу Валентина не помнила, хоть вела машину сама. Как доехала?
– Мам, только не начинай! Всё решено! – встретила на пороге возгласом дочь, подняла обе руки.
– Я приехала за нормальным объяснением, Аль.
– Я все объяснила по телефону. Что ещё ты хочешь услышать? Знаю – не пьет, не бьёт, не курит, не гуляет… Но мы не можем быть вместе. Он так часто уезжал, что я поняла – мне лучше без него, чем с ним. И ему… Кончилась любовь и мы не хотим быть вместе.
– Алин, у тебя появился кто-то?
– Мама! Как ты можешь! Нет. Просто….просто я устала. Я не хочу всю жизнь, как ты – гнуть себя на семью.
– Но ведь Дениска растет…По-любому придется жить для сына и ради сына.
– Я не отказываюсь от ребенка, но жить надо прежде всего для себя. Ребенок есть, и хорошо, но я не собираюсь растворяться в нем.
– Хорошо, а материально…? Твоя зарплата… Тебе будет нелегко. Ведь Дима, считай, тебя содержал. Дима и мы…
– Ну, Дима и не собирается отказывать мне в содержании ребенка. Он будет нам помогать. Он и карточку свою у нас не забрал. И вообще… Мы сами разберемся, мам. Не нужно больше вопросов.
– Но, Алиночка, Дима же такой надёжный!
– Мама, а что ты все – Дима..Дима… Я с ним, как в болоте. Он как был тюленем, так и остался. Неужели тебе меня не жалко? И вообще…хватит! Я хочу сама определять, как мне жить дальше. А ты суешься… Суешься е в свое дело!
Валентина ехала обратно сама не своя. По инерции выруливала, по инерции тормозила. И вот, казалось бы – что катастрофического в жизни произошло? Если поразмыслить – что? Но сейчас Валентина расстроилась до боли в сердце. Всё ее планы рушились. Она уже нарисовала наперед жизнь дочери, и теперь эта красивая картина рассыпалась, как стекла мозаики.
Как дочь собирается жить? Как? Для Валентины жизнь с мужем была единственным правильным жизненным путем. Остальные – ошибочные. Она гордилась тем, что всю жизнь прожила с одним мужем. Прожила, нажила, вырастила дочь. У них есть машина, а вскоре будет ещё одна, обставлена квартира, есть и дачный участок. У них – прекрасная дочь. Вот этот мир – мир идеальный.
Но сейчас она была обижена на дочь. Суешься… А разве не имеет она права соваться? Кто помогал? Кто всю жизнь свою положил на устройство благополучия дочери? Кто, как ни она, знает, что подсказать?
Да и не поняла Валентина причины, из-за которой вдруг назрел развод. Вот как ни старалась, не могла понять.
Об умственных способностях своей дочери она была лучшего мнения. Но, как не прискорбно это признавать, видимо, переоценила. Дочь совершала глупость. Глупость, да и только!
Инициатором разрыва была, по всей видимости, она. Ей вдруг стал неинтересен муж. Об этом, по словам зятя, заявляла она неоднократно. Если это не глупость, то что можно назвать глупостью?
Всю жизнь Валентина своего добивалась. Порой было очень нелегко. Но нудно было подключить весь свой ум, свои силы, вынурнуть из-под препятствий, обойти трудности, нужно было преодолеть и победить.
Вот и сейчас, приехав домой, она задала мужу риторический вопрос:
– Ну, и что мы будем делать?
Вопрос был риторическим, потому что никакого ответа от мужа она не ждала. Знала наверняка – все исключительно придется придумывать и осуществлять ей. Она ломала голову день, ночь, потом ещё день. Все свои доводы, идеи и предположения выкладыла мужу. А кому было ещё выкладывать? Делиться с кем-то посторонним этой семейной бедой она не собиралась. Потому что была уверена – всё ещё можно исправить.
С мужем отношения тоже натянулись, стали они за эти дни, как будто чужими. уж не понимал ее Она заламывала руки, горячилась и в конце концов они поссорились.
Сначала она предпринимала попытки убедить дочь. Надо! Надо было ее вразумить! В этих попытках матери поначалу были добрые посылы жалости – «как будешь ты одна жить, тянуть лямку, бедненькая, как жаль Дениску – расти ему без отца, как же ты без мужчины, ведь женщине без мужчины ох, как трудно». Там были и примеры: «посмотри на ту, на эту… рассталась, и так теперь жалеет». Там были и предупреждения: «смотри, локти грызть будешь, ведь найдет другую – пожалеешь, а ты с ребенком – никому нужна не будешь, мужчины на женщин с детьми не падки».
– Дим, – звонила она зятю, – Ты прости, что вмешиваюсь, но мы же ещё семья. Я права, ещё семья?
– Конечно, – соглашался зять.
– Тогда должны действовать согласованно. Я такого зятя, как ты больше не встречу. Уверена. Я так не хочу, чтоб ваша с Алиной семья разрушилась. Так этого боюсь! Ты же хочешь вернуть Алину?
– Хочу, – отвечал зять.
– Тогда надо действовать согласованно. Ты согласен?
– И что Вы предлагаете?
– Вот что… Я сейчас ей говорю, что трудно одной материально, а ты подтверди – скажи, что минимальные алименты лишь платить будешь. А то ведь наобещаешь помогать, она и успокоится. А так может и задумается … А ещё намекни про какие-нибудь отношения. Но не переборщи, а так… мол, с коллегой Люсей в командировку собираюсь…
– Ну, если Вы считаете, что так нужно…
– Нужно, нужно. Я очень люблю свою дочь, хочу ей счастья. Понимаешь? Знаю-знаю, только ты меня и понимаешь… Я обижать и пугать ее не хочу, просто, чтоб задумалась она хочу … Давай предпримем эту попытку. Мне кажется, она ее заставит передумать, сохранить семью, она вернёт ее в русло…
Не вернула, хоть зять и попытался теще подыграть. Лишь нервов дочери добавила.
Когда эти доводы не подействовали, когда уже поссорилась Валентина с мужем, накричала на него, услышав, что тот разговаривает по телефону с дочерью спокойно и дружелюбно, пошли в ход и угрозы. Она пугала дочь:
– Больше деньгами мы тебе не поможем, не надейся. Машину вернёшь, потому что кредит оформлен не на тебя, мы и так, считай, квартиру тебе подарили, мебель купили. И Дениску сама расти, сама на больнички с ним ходи. И вообще – живи, как знаешь!
И опять Валентина подключала зятя:
– Дима, скажи ей, что уезжаешь далеко и надолго. Нет, можешь не уезжать – просто скажи. Пусть немного испугается.
Всё новые и новые методы придумывала Валентина, чтоб дочь одумалась. Дошло до того, что начала за дочкой следить. А когда устала от такой немыслимой жизни, от слежки и бессонных ночей, начала подговаривать на помощь мужа.
И вот тут муж взорвался. Первый раз за все годы жизни – взорвался так, что собрал вещи и ушел к своей старой матери. Валентина, опустошенная, ходила по квартире. Муж почему-то поддерживал дочь, в этой глупости, в этой жизненной ошибке он поддержал Алину.
Ну, неужели они оба так глупы! Весь ее мир рушился на глазах.
А виной всему – дочь. Она злилась на дочь ещё больше… И чего не жилось нормально! А потом винила себя– она плохая мать, раз не взрастила в дочери зерна здравомыслия.
Дети уже три месяца как развелись, давно жили врозь. Валентина с дочерью если изредка и общалась, то не как прежде, а холодно, отчужденно и только по делу. На все намеки о материальной помощи отвечала отказом – пусть прочувствует. Так и надо ей. Головой нужно было прежде думать!
А трудности у дочки начались. Кредит за машину, на которой ездила Алина, Валентина предложила оплачивать ей самой. А Алина его не тянула, предлагала матери машину продать. Валентине машину было жаль. Но Бог с ней с машиной… Главное, в душе никак она не могла отпустить боль за дочь. За то, что сломала она свою семью, свое материальное благополучие, свою, нарисованную матерью, картину прекрасной жизни.
Эта боль резала, щемила, не давала спать, камнем лежала на сердце.
Валентина нашла выход в истории с машиной – позвонила бывшему зятю, сговорились на некий обман. Теперь Валентина оплачивала кредит, он, в общем-то, и был оформлен на нее, но деньги переводила Дмитрию, будто бы он помогает бывшей жене. Дочь так и не догадывалась, что оплачивает кредит мать. Валентина опять этим пыталась примирить дочь с мужем. Она не могла пустить ситуацию на самотек. Она должна была ситуацию исправить.
А спустя время Алина неожиданно вдруг призналась, что поняла свою ошибку с этим разводом давно, что готова была помириться, но Дима на тот момент возобновлять отношения уже не захотел …
Валентина была просто шокированна. Таких подробностей она даже предположить не могла. Она звонила зятю, но тот долго не отвечал. И, лишь через несколько дней, он, наконец, взял трубку.
И на ее вопрос «Как же так?», бесстрастно ответил, что устал стучаться в закрытые двери, что уехал далеко и надолго, что от алиментов не отказывается, но будет платить лишь то, что платить положено. А с кредитом – разбирайтесь уж сами, там всего-то пару взносов осталось. А ещё сказал, что у него уже есть – коллега «Люся».
Единственный единомышленник, тот, кто понимал и поддерживал, оказался самым подлым предателем.
Сердце Валентины заныло. Ей становилось все хуже и хуже. Особенно вечерами, когда наваливалось одиночество и хандра. И однажды тусклым дождливым осенним вечером она не удержалась, набрала телефон дочери не по делу , а просто … просто рука сама набрала.
– Добрый вечер! – вдруг неожиданно для себя начала холодно, что–то мешало начать разговор иначе, – Я по делу…
– Я поняла, что по делу …, – также холодно перебила дочь.
– Что? – вдруг взорвалась Валентина, – Что ты поняла? Ты знаешь, как плохо мне сейчас? Ты знаешь, как болит сердце? – Валентина расплакалась.
– Мам, мне приехать?
– Я не знаю…
Алина приехала. Закрытая, не верящая ещё в материнскую искренность. А Валентине, и правда, при виде дочери что-то опять мешало быть открытой. Вдруг выросла какая-то стена. У каждой – свое мнение, свои доводы. Мать и дочь, такие похожие, такие родные, никак не находили слов и путей друг к другу.
Теплого разговора не получалось.
– Мам, ты во многом виновата. В нашем разрыве есть и твоя вина. Даже папа это понял.
– Нет, это неправда. Я же всегда помогала. Я так хотела, чтоб вы были счастливы.
– Мы и были счастливы. Он любил меня. Но ты, мам, просто не давала ему почувствовать себя главой, понимаешь?
– Тогда почему не вернулся? Раз любил …
Валентина никак не хотела признать какой-то своей вины. Какая вина, если она так старалась? Что такое говорит дочь? Как она может так считать, если всем сердцем, всей душой мечтала она о том, чтоб семья дочери сохранилась.
Но одно Валентина понимала точно, если они сейчас опять разойдутся в ссоре, если дочь уедет обиженная, она не переживет. Но как сохранить с дочерью теплые доверительные отношения, если та сама портит себе жизнь? Как?
– Мам, он выплатил почти весь кредит за машину! – Алина была уверена, мать считает, что Алина платила сама, – Мы уже в разводе были, а он помогал. Если б не любил, разве стал бы платить?
– Он?…– Валентина уже приготовила усмешку, и почти выпалила следующую фразу о том, что кредит, через зятя, гасила она… Ха, любил! Как же! Это она по-настоящему любит дочь, это она вкалывает и экономит на себе, чтоб дочь жила так, как ей мечталось … Она!
Но вдруг Валентина замолчала…
Получалось, она и правда – обложила дочь. Обложила заботой, непрошенной помощью, ложью, слежкой… И если сейчас она скажет о договоре с Дмитрием, то только ещё раз докажет это. Что будет? Дочь хлопнет дверью и уйдет.
Что-то щелкнуло внутри. Она посмотрела на дочь, как будто пугаясь сама себя.
– Алин! Ты прости меня… Это от большой материнской любви всё. Переборщила я. Давай попробуем начать сначала… Я буду стараться. Прости!
Дочь не растаяла, сразу не поверила, вскоре ушла, сжав губы. Но Валентина поняла – дочь уже смягчилась. Первый шаг был сделан. Мать это чувствовала, ей стало легче.
Валентина смотрела в окно на уходящую дочь. Дорожки дождя на стекле бежали в разных направлениях, соединялись и расходились, как линии судьбы. Можно открыть окно, провести пальцем по стеклу, но это изменит ситуацию лишь на время, а потом дождь опять нарисует свои извилистые линии.
Так и в жизни. Жизнь не нарисуешь, а уж жизнь дочери тем более.
Завтра Валентина решила ехать к мужу – начать надо с исправления своих собственных ошибок.
Автор: Рассеянный хореограф
